Санкт-Петербург богат на достопримечательности. Дворцы и музеи не только полны настоящими сокровищами, произведениями искусства и историческими артефактами, но и хранят многочисленные тайны и загадки. Они будоражат воображение и создают особую мистическую, волшебную атмосферу, погружение в которую оставляет незабываемые впечатления.

Дворец старинного княжеского рода Юсуповых, расположенный на набережной Мойки, поражает не только роскошью интерьеров и богатством собранных здесь вещей, но тем, что является знаковым местом в русской истории.  

История дворца

Территория на берегу Мойки, где сейчас располагается один из самых знаменитых дворцов рода Юсуповых, в начале XVIII века принадлежала племяннице Петра I Прасковье Ивановне. Потом поместье переходит к Семеновскому полку, а позже к графу Петру Шувалову, построившему здесь особняк в стиле барокко. Сменив несколько владельцев, усадьба в 1830 году становится собственностью Николая Юсупова, происходящего из старинного княжеского рода потомков султана Ногайской орды.

СПАСАТЕЛИ...

Нет ничего деструктивнее спасательства. Именно «спасатели» в семейной жизни воспитывают беспомощных, безответственных потребителей (в худшем смысле этого слова). В обществе спасатели создают комфортные условия для безответственных и ленивых людей. «Спасатели» выполняют чужую работу, защищают обиженных, сажают себе на шею тунеядцев, наставляют на путь истинный заблудших и т.п. При этом они могут считать, что совершают благое дело, борются за справедливость, охраняют эмоциональное благополучие людей. Но спросите их: для чего они это делают? Зачем это им нужно? Наверняка вы получите в ответ взрыв негодования, презрение или набор высокопарных фраз.

На самом деле, совершая все эти «благодеяния», спасатели преследуют единственную цель, часто не осознаваемую – стоять «над», управлять, контролировать, чувствовать свою значимость. Решение чужих проблем есть возможность реализации невротической потребности к любви и власти одновременно. Реализуя свою потребность «спасатели» не замечают, что при этом лишают человека веры в свои силы, грубо попирают психологические границы людей, навязывают им свою систему ценностей, делают их зависимыми. «Спасателям» нужны несчастные и беспомощные, им нужны жертвы, потому что без них будет невозможно осуществить свою потребность во власти и контроле и «заслуженном» ожидании благодарности, т.е. подтверждении своей значимости.

https://www.liveinternet.ru...507285183/

При рождении носил фамилию «Брюлло»

Карл Брюлло родился в семье художника французского происхождения Пауля Георга Брюлло. По приезде в Россию Пауль сменил имя на Павла, но оставил французскую фамилию. Сам же Карл Брюлло изменил фамилию в юношестве, перед своим отъездом в Италию.

Она знала правду. Догадывалась уже давно. Но поступок мужа все равно покоробил Констанс. Зачем он привел этого человека в их дом? «Мама часто плачет из-за тебя, папа», - сказал как-то Оскару девятилетний Сирил. Сердце ребенка сжималось от боли. Он обожал маму и папу, и для него было невыносимо видеть, как они холодны друг с другом. А Констанс просто не знала, что ей делать. Все это напоминало порочный круг, из которого оказалось не так-то просто выбраться.

Констанс Ллойд

Рождение девочки не стали регистрировать – в Ирландии, 1858 году, это не было обязательным. Поэтому Хорас Ллойд и Ада Аткинсон не стали официально записывать дочь. К чему? Все и так знали, что это добропорядочная семейная пара. Констанс родилась в законном браке, в доме на лондонской Харвуд-сквер.

У них были деньги, ведь Хорас Ллойд успешно работал адвокатом. Это позволило дать хорошее воспитание для сына Отто и для Констанс: она говорила по-французски и на латыни, занималась живописью, брала уроки музыки у талантливых музыкантов.

- Из Констанс может получиться прекрасная пианистка! – как-то сказали Аде Ллойд.

Но мать только небрежно покачала головой: конечно же, ее девочка не станет работать. Констанс подрастёт и обязательно выйдет замуж за приличного человека. Ну а сама девочка об этом в ту пору не думала: она куда больше увлекалась литературой. Настолько, что поступила на литературные курсы, где с жаром принялась изучать творчество Байрона и Шелли.