Года точно не помню, но сдается мне, что была где-то серединка 80-х. Дело было в городе Сигулде. Вечерело. В открытое окно дома лезла ветка, полная спелых яблок, от неё вкусно пахло августом.
В доме – две хозяйки, две сестрёнки – Зина и Галя, а так же мы с моим другом Валерой, его женой Катей и моей женой. Это мы приехали из Риги к сестрёнкам в гости. Уже и поели, и чуть выпили (то есть дамы и Валера, я был вынесен за скобки, я был за рулём), и дамы уже поболтали-пощебетали... И вот тогда Катя взяла с полки кассету и вставила её в магнитофон. Щелк!
И я обалдел. Знала ведь хитренькая одесситка, что я, как и она, безумно люблю Одессу – еще со времен юношества, когда запоем читал Паустовского – а потому щелкнула клавишей и прищурившись наблюдала, как в меня входят слова:
Пахнет морем, и луна висит над самым Лонжероном,
И каштаны тихо шепчутся с бульваром полусонным.
Невесомо серебрится ночи южной панорама,
Спят Фонтаны, занавешены фруктовыми садами.
Слова вошли легко, потому как были приняты с восторгом. А потом слова, свернувшись калачиком, надолго улеглись в дальнем, заповедном уголке души.
Я долгие годы думал, что автором слов этой песни был Михаил Шуфутинский, который на той кассете пел не одну, не две, а с десяток необычайно душевных песен. Но потом как-то довелось поговорить с Олегом Митяевым, и тогда невзначай узнал, что «Соседку» написал он. Олег сам с удивлением услыхал ее в чьём-то магнитофоне в исполнении Шуфутинского, и было это примерно тогда же, когда и я её впервые услыхал... Пришлось Олегу с Мишей разбираться. А от Алекскандра Розенбаума я узнал, что «Старого портного», философски роскошно спетого в том же альбоме Шуфутинским, сочинил он. Сочинил в 24 года, сидя на кухне ленинградской квартиры, при этом молодой врач-ординатор из интеллигентной семьи никогда не то что не жил, а и не был в еврейском местечке... И Саша потом с Мишей разбирался.
Шли годы и вот пришло время узнать, а кто же написал замечательные стихи и мелодию песни про Одессу, где
От бульвара книзу лестница сбегает прямо к порту,
В Лунном парке обсуждаются и браки и аборты.
Натюрморты, те, которые в Аркадии на пляже,
Не покажут в знаменитом ленинградском Эрмитаже.
Начал шарить по поисковикам и таки нашел! Автор и текста и музыки – Евгений Кричмар. Один одессит написал, что Женя «создал лучшую песню об Одессе, пусть простят меня за это дерзкое высказывание великие Исаак Дунаевский, Модест Табачников и другие композиторы, оставившие великолепные песни о нашем городе». Я не одессит, но с этим авторитетным высказыванием полностью согласился!
Узнал дальше, что Кричмар уже четверть века как живет в Америке, в Лос-Анжелесе. И песня родилась там же. Родилась нечаянно, в дороге, за рулем. В песне поначалу было аж 14 куплетов, потом осталось пять, потому как вспомнил Женя про сестру таланта...
Нашел я и сайт Кричмара. Прочел там, что родился он в Одессе, еще перед войной. Выскользнул из горящего города с последним пароходом. Дрожал от холода, страдал от голода, но выжил. Вернулся в Одессу. Было потом и воровство на Привозе, и драки, и поножовщина, приводы в милицию и затрещины дома. Посещал кружок бокса и драматический и даже снялся в фильме «Аттестат зрелости». Школу закончил на твердые тройки и одну пятерку – по литературе. «Онегина» знал наизусть. И еще любил музыку. От опер – до блатных песен. Однажды, слоняясь по базару на Слободке, купил у цыгана старенькую гитару. Цыган показал пять аккордов, на которых можно было худо-бедно воспроизводить одесский музыкальный фольклор в миноре. Бабушка, добрая еврейская бабушка, увидев цыганский инструмент, сказала – «Нет, вы посмотрите! У всех нормальных детей скрипки, а этому нужна босяцкая гитара!». Позднее, благодаря этому народному инструменту Женя стал душой любых компаний – и блатных и интеллигентных.
А дальше, со слов самого Евгения, жизнь сложилась так. Закончил строительный институт, а работал в Арцизе на винзаводе, где посреди моря разливанного чуть не умер: «кисляк натощак» – это язва, это убийственно... Помирал в реанимации, но выжил. В карьерном росте прошел через взятки, обманы, воровство, командировки, рыбалки и пьянки с начальством до полной отключки. Для работы времени не оставалось, поэтому, наверное, и дорос до начальника ремстройуправления... Аппетиты партийных босов росли, воровать деньги на взятки приходилось все больше и больше, а натура Женина, хоть уже и испорченная, протестовала. В конце концов осточертело создавать коммунистам сладкую жизнь, и Кричмары всей семьёй в 1972 году уехали в Израиль.
Оттуда – в Германию. А оттуда – в Америку. В Америке Женя начал работать чертежником, дослужился до начальника проекта. В 1989 году – автомобильная катастрофа: лоб в лоб с грузовиком... Уже опять было умер, но выжил. Потом – потеря работы, смерть жены, неудачный брак, развод. Пустые поездки в Россию и в (на) Украину, бесплодный торговый бизнес, обманы, полное разочарование. Плюнул.
И в который уже раз начал все с самого начала...
Зато судьба, нещадно испытывая б. советского человека по американским стандартам прочности, подарила ему массу удивительных встреч с замечательными людьми. От рецидивистов до академиков. Были среди них писатели, художники, музыканты, певцы и артисты, а среди них Андрей Миронов, Михаил Жванецкий, Михаил Задорнов, Геннадий Хазанов, Никита Михалков, Иосиф Кобзон, Нани Брегвадзе... Всех и не перечислить.
А вот как Евгений сам рассказывает про историю своей знаменитой песни.
«Песня «Пахнет морем» или «Моя Одесса», как она была изначально названа, была моей третьей песней. На одном из концертов Миша Шуфутинский выпросил ее у меня и дал ей широкую дорогу, навсегда забыв об авторе – ни тебе здрасьте, ни мне спасибо... В разъездах по России я везде слышал свою песню. Однажды, в ресторане в Калуге, начали играть «Пахнет морем». Мой калужский приятель подошел к оркестрантам и сказал, что тут сидит автор этой песни. На меня недоверчиво покосились. Еще бы! Все же знают, что песня-то Шуфутинского...»
Нет, часть текста песни в исполнении Шуфутинского принадлежит таки Михаилу Шуфутинскому, а именно слова «за Одессу-маму» вместо «об Одессе-маме» (Женя не любил приблатненных одессизмов) и «портальных кранов» вместо «портовых кранов» (видать, не знал Михаил, что краны в порту – портовые!..)
Ну а все остальное – Женино! И уже четверть века – моё тоже.
Лежит себе песня про город Одессу в дальнем, заповедном уголке моей души. Спасибо, Евгений.
Спасибо тебе, одесситу по рождению, от одессита по мировосприятию

МОЯ ОДЕССА
Автор – Кричмар Евгений.
Пахнет морем, и луна висит над самым Лонжероном,
И каштаны тихо шепчутся с бульваром полусонным.
Невесомо серебрится ночи южной панорама,
Спят Фонтаны, занавешены фруктовыми садами.
От бульвара книзу лестница сбегает прямо к порту,
В Лунном парке обсуждаются и браки и аборты.
Натюрморты, те, которые в Аркадии на пляже,
Не покажут в знаменитом ленинградском Эрмитаже.
Нет Одессы без Привоза и без нового базара,
Там покрыты покупатели и матом и загаром.
По бульварам пьяный запах распустившейся сирени,
И трамваи пробивают себе путь в листве весенней.
Над причалом – маяка огонь и лес портовых кранов,
В море чайки, а над ними гордо кружатся бакланы.
Рестораны осветили побережье огоньками,
Звон бокалов, и поет гитара об Одессе-маме.
И в загранке я всегда тебя по памяти рисую,
Молдаванку и булыжную родную мостовую,
И Пересыпь, пробудившийся от первого трамвая...
И, как в детстве, я по солнечному городу шагаю.