К
оторый час бушевала гроза. Казалось бы, ночное спокойствие
все должно улечься, но как назло молнии резали небо. Казалось, что небу больно, что эти прихотливые стрелы ранят его. Жутко рокотал гром, его раскаты заставляли содрогаться. Тяжесть минувшего дня усугубляла эта ночь, хотя от мрака ждали спокойствия. В комнате горели лишь две свечи, их мерцание напоминало о боли и смерти. От вспышек молний мрак казался гуще. За низким столом сидели готы. Остальная часть комнаты была погружена во мрак, лишь возле стола виднелась старая кровать, на которой кто-то лежал. Из соседней комнаты доносился детский плач и монотонное чтение молитв. Готы пили кроваво-красное вино. У того, что сидел спиной к окну, были темно-русые волосы легкой волной спадавшие на плечи. Уставшие глаза, которые смотрели в пол, бледное лицо при свете свеч казавшееся мертвецким. Эти глаза… задумчивые, озаренные мыслью непостижимою и странной… Рукава широкой кофты открыли до локтей худые бледные руки. Под кофтой легкой складкой выделился крестик. Его сжимают тонкие пальцы правой руки... Печальные складочки легли возле его тонких, нервных губ. Плащ он скинул и сейчас он лежит за стулом, упав с подоконника. Второй гот - это девушка. Она не казалась такой измученной как ее товарищ. Она смотрела в лицо сидевшему напротив. Ресницы ее, длинные и густые, загибались вверх, мрачной бахромой обрамляя глаза. Справа над губой покоилась родинка, губы крашены в черный цвет. Лицо бледное, но не естественно. На руках ее черные перчатки из тонкой кожи, на запястьях - серебряные браслеты. На шее поблескивал шипованный ошейник, а изящное тело одевала футболка HIM. Длинное готическое пальто аккуратно висело за спинкой стула. Вид у девушки торжествующий. Ты видел когда-нибудь торжествующих готов? Или ты думаешь, что они только печальные и замученные мыслями о смерти?