Можно много рассуждать, но все окажется каким-то неполным и незавершенным , отрезанным от реальности, надуманным. Пожалуй, единственное, что можно сказать, и оно останется реальным без лишних слов и украшений, это то, что любовь - большая ответственность, а все остальное второстепенно.

Как всегда выехала бродить по городу, по любимых местах. Сегодня на улице тепло; еду в маршрутке; пишу в блокноте; люди искоса наблюдают за процессом.
Метро экскаватор, монетки девочке скрипачке, я сижу на ступеньках и пишу все это. Возможно, я странная, но мне все это в кайф.
Арсенальная. Любимое место в любимом городе. Она из самых высоких точек в Киеве. Быть ближе к небу, ближе к Богу – выдуманному идолу, которого здесь никогда не было. Сегодня можно. Здесь людно – погожий субботний вечер выманивает людей из их убежищ. Но это не уменьшает волшебство этого места. Как бы я хотела подарить его кому-то. Но только это все никому не нужно. И дарить, собственно, тоже некому. Потому, это остается только мое место. Место персонального одиночества. Где все чувства сильнее в сто крат. Я в тысячи раз сильнее чувствую свое одиночество и пустоту что внутри. Я вернулась к тому, с чего начала.
Я совершила ряд глупостей, из-за которых потеряла единственного человека, которому была по-настоящему нужна (если он не врал). Иногда мне кажется, что можно все вернуть. Не знаю, нужно ли это. Ему. Мне. Я боюсь, что стала ему чужой, что у меня вышел срок годности («или и эту на кладбище сломанных кошек?») Тогда лучше отпустить. Я никогда не желала зла этому человеку. Все чувства к нему сжала до малюсеньких размеров и храню в потайных резервах своей души. Все еще надеюсь использовать. А пока что, только друзья. Спасибо.
Несколько фотографий, жаль батарея почти на нуле. В наушниках «Сплин»; как раз под настроение. Наверное, нужно пройтись.
Батарейка на наушниках разрядилась, зато появилась возможность любоваться закатом. Над головой возвышается «мировая тетка». Внизу стоят танки веселенькой расцветки – в цветочек – по ним лазят дети. А закаты здесь шикарные. Место, где можно найти себя. Жаль, что я даже после ухода останусь здесь. Что еще раз вернуться. И еще раз найти себя. А потом снова уйти, оставаясь здесь. Лишь бы батарея не села.
Правила «не докуривай до фильтра» и «всегда туши сигареты» все еще в силе. Фонари не зажигают, я пишу в сумерках, да и народу здесь немало, но как-то все равно до меня нет никому дела. Уже.
А я ведь курю не для себя. Для себя только первая затяжка. А остальные для тех, кто вменяя не верит.
Пиво, сигареты, огни ночного города, и все жаль, что рядом нет тебя. Предельная честность не позволяя мне лгать. Мне действительно жаль. Сегодня со мной никто не знакомится, это странно. У меня было предчувствие знакомства, я редко ошибаюсь на этот счет.
На пароходе начинают запускать китайские фонарики со свечками внутри. Красиво. Особенный вечер. Рядом шумная компания, людям слегка за 30. Рядом с ними вертится непоседливый ребенок. Мне холодно, руку приятно согревает сигаретный дым. Дите притащило откуда-то упавший с воздуха фонарик. В виде сердца.
Дорога домой. Я снова сижу на ступеньках. Я знаю, что если навсегда останусь жить в Киеве, то не очень-то и расстроюсь. Я люблю этот город.
Продолжение возвращения. Как будто не я уже. Вроде я осталась докуривать сигареты, а домой едет мой макет. Как будто. Мужик рядом сидит и пялится на запись.(будет прикольно, если ему удастся расшифровать почерк) Эти строчки посвящаются мужику справа. А дальше я не знаю о чем писать. Разве что, у меня карандаш упал.
Мне передали записку. Пишу ответ, передаю обратно. Завязывается беседа. Знакомство. Все это пишу уже после приезда домой. Я ведь знала, что сегодня обязательно с кем-то познакомлюсь. Я знала. Вечер предельной откровенности произошел 4.09.10.

Настроение - лучше подохнуть.
В холодильнике - пицца да пиво,
В плеере тихо, чтоб не оглохнуть
А на душе – печально - лениво
Друг разбился на старой машине,
Друзья уходят, когда не просят.
В двух словах жизнь опиши мне...
Не можешь? Осталось бросить.
А Зимою совсем хуево,
Очень Мерзнут лицо и ноги
Очень нужно доброе слово
Как косматому псу на дороге
Автостопом до старой развилки,
На мобиле пропущенный вызов
В рюкзаке бутерброды да вилка,
А в кармане дыра и капризы
Встреча, пиво, опять расставанье
Стук шагов, шум прощанья в передней
Жду весны как в любви признанья
Сигареты? Не надо последней
Настроение лучше, чем было
В холодильнике пусто и мыши
Жду весны, чтобы сдохнуть красиво
Но она отчего-то не слышит.





















Мы не сошли с ума – мы родились весной.
Там, куда падал свет, я целовала тень.
С хохотом жег ковчег парень по кличке Ной;
«Кто говорил «потоп», если вокруг метель?!»
Полно тебе – не хнычь! Что нам с ушедших дней?
Помню, с меня тогда долго сбивали спесь.
Дева Мария тут. Хочешь, иди за ней?
Жаль, не смогу сказать: «Хочешь – останься здесь»
Жаль, я не как она - нечего предложить:
Слишком худа, бледна, волосы как смола.
Ради такой как я сложно хотеть пожить.
Дева вздыхает: «Ты ради него смогла»
Солнце слепит глаза. Больно и так светло.
Скорая, старый врач: «Доченька как спалось?»
«Просто пиздец…» А ты плачешь, Целуешь в лоб.
Я, засмущавшись, злюсь «Хватит, ну что ты, брось»
Вдребезги старый джип. Мой сероглазый Ной
Шепчет: «Ты, блин, даешь! Думал, тебе кранты»
Я, отмахнувшись: «Нет. Видела сон дурной»
Дева Мария ждет, чтобы сменить бинты.

Загнанную лошадь пристреливают, и только.
А незагнанную ещё привязывают и подстёгивают.
Незагнанная лошадь - это докурить оставили, а потом всё равно. Даже лошади.
А не будешь загоняться, не будешь истекать - не поверят.
Ты же лошадь, скажут, ты же чёртова огненная колесница.
Ты киваешь и прокусываешь трахею, чтоб задохнуться не сразу.
И скачешь.
Только мир вокруг не как в последний раз, а самый по подлому - обычный.
И враньё это всё.
Не стреляют.
 

А мы такие взрослые...
Все уже вдоль и поперек истоптано — дороги вен, дорожки пыли.

Мы такие богатые...
Духовно. А душевно мы больны.

Мы такие беспечные...
Считаем жизнь игрой, правила которой можно безнаказанно нарушать.

Мы такие прекрасные...
И слабые. Очень слабые.

Мы такие уставшие...
Дрожащие руки, горящие взоры... Мы — тепличные создания, но от нас все равно что-то требуют.

Мы такие свободные...
Во всяком случае, нам так кажется. Система держит нас на длинном поводке. Одиночки и эгоисты…

Мы такие жестокие...
Скорее циничные.

Мы такие счастливые...
У нас есть сотни эликсиров. Жаль, только что мы не осознаем свое счастье.

Мы такие несчастные...
Ведь нам это просто-напросто нравится.

И нам так не хватает Тепла…
Колючая ложь, холодный свет неона... Любовь - игра, дружба - временное явление, одиночество - действительность. Нам жизненно необходимо душевное тепло, а мы его душим в зародыше. Потому что хотим показаться сильными. Но сила не в этом...

Старый город, старый мир. Где-то далеко-далеко друг от друга разные люди думают в унисон. Если бы мы встретились, то улыбнулись и что-то поняли.

Яркими пятнами дни складываются в тусклую картину существования. Временами, хочется чего-то волшебного, обнаружить в почтовом ящике письмо с пожеланием доброго дня от анонимного адресата, написанное собственным почерком, научиться летать и не ослепнуть от солнца, тонну мороженого в подарок от волшебника-самоучки, или просто хотя бы минуту покоя. Но что-то внутри кричит, что волшебства не бывает.

Серебристо-белыми красками расписывает январь холодную землю. А где-то далеко рождаются и умирают люди, слагаются легенды и забываются герои.

Как жаль, что нельзя просто, без опаски, подойти к прохожему и сделать вид, что мы знали друг друга всю жизнь. Мешает недоверие, оно коренится в природе человека; страх — постоянное ожидание зла; глупость — первичная материя, которая не откуда не появляется и никуда не исчезает; опыт жизни — он суммирует, как правило, только ее негативные стороны, отчего и сумма чаще всего отрицательная; сомнение, единственным пределом наших завтрашних свершений станут наши сегодняшние сомнения; боль — признак жизни, не больно только мертвым.

Подружимся ненадолго и выпьем горячего чая. Сядем у камина, попробуем понять друг друга и себя. Будем дурачиться, и вспоминать детство, печь пирожки с ванилью, напишем книгу о наших приключениях в стране снов, да мало ли чем могут заняться те, у кого в распоряжении целый мир?

Звонок. Беру трубку
– Узнала?
– Нет – бросаю в мобильник свой уставший голос.
– Как?! Два года за одной партой просидели!
– Юль, я пошутила, конечно же узнала – бодро соврала я.
И понеслись по проводам слова… И с каждым словом мне становилось все хуже. А голос собеседницы такой звонкий – радуется мне, как ребенок. И как обычно, она говорит, я слушаю. Все на своем месте.
– … а я оказывается беременна. Уже третий месяц.
– И от кого же? – почему-то я готова была это услышать, как будто знала это наперед. – От Руслана, да?
– Да я не знаю от кого, но точно не от Руслана. А, ну ты же не знаешь, наверное… Он разбился. В аварию попал. Там вся семья погибла: он, отец, его брат с девушкой, друг и еще кто-то. Только мать осталась.
– Бедная женщина… – только и смогла выдавить из себя я. А внутри словно что-то оборвалось.
– Я думаю, ты не слишком расстроилась? Вы с Русланом терпеть друг-друга не могли.
– Все в порядке.
– На днях Федьку видела. На игле сидит девчонка. Период слабеньких наркотиков у нее уже прошел. Теперь уже все руки исколоты. Да и Лерка уже таблетки глотает. Полгода еще и вслед за Федькой…
Дальше тоже были слова, но я уже почти не слушала. А голос собеседницы такой звонкий… И почему-то на фоне этого голоса мне становится тошно. Мне становится больно от того, что те люди, которые занимали когда-то важную часть моей жизни или уже умерли, или находятся на верном пути к гибели. А я даже не могу ничем им помочь.