По пути из Кореии в Гвинею,
Очарованный цветом волос,
В молодую портовую фею,
Как мальчишка, влюбился матрос.

Мимо жемчуг везли из Китая,
Из Бразилии кофе везли,
Он сулил ей все прелести рая,
Все сокровища грешной земли.

Под безумные, пылкие речи
У изъеденных бурями скал
Он ласкал обнаженные плечи
И упругие груди ласкал.


Что он лучше покончит с собой.
А повсюду цвели орхидеи
И котенком мурлыкал прибой.

...Минул месяц, и парусник снова
Бросил якорь у памятных скал.
Свою фею в объятьях другого
Потрясенный матрос увидал.

Два ножа из манчестерской стали
Зазвенели, как выводок ос.
И покрытые кровью упали
Тот, другой, и влюбленный матрос.

Фея низко склонилась над ними.
Тот, другой, был убит наповал-
А матрос, прошептав ее имя,
Прямо в сердце вонзил ей кинжал...

Он всю ночь просидел возле феи,
А при свете зари, по утру,
По пятну, возле феиной шеи
Опознал в ней родную сестру.

...Через месяц матроса судили,
И почетный седой прокурор
Настоял, чтоб оставили в силе
Наихудший из всех приговор.

А когда к небесам отлетела
Из матросского тела душа,
Прокурор, обозрев это тело,
Вдруг узнал своего малыша.

Эти губы и волосы эти
Он не видел 14 лет.
Прокурор заперся в кабинете
И достал из стола пистолет.

...В до краев переполненном зале
Возле гроба, с пяти до семи,
Погруженные в траур стояли
Сослуживци и члены семьи.

Вдруг монахиня вышла из круга
С выраженьем тоски на лице,
Потому что узнала супруга
В том лежащем в гробу мертвеце.

И, утратив контроль над собою,
С похорон воротившись назад,
В медный кубок дрожащей рукою
Нацедила припрятаный яд.

Удивлен был надменный прохожий
Длинным рядом похожих могил.
Вскрыв очечник шагреневой кожи,
Он пенсне на себя водрузил.

Имена прочитал воровато-
И мгновенно утратил всю спесь,
Так как дети его и внучата
Вперемешку покоились здесь.

Коротать безисходное горе
В одиночестве путник не стал.
Он заплакак и бросился в море
С прилегающих к кладбищу скал.