Отдельный казачий батальон имени генерала Ермолова создавался в январе-феврале 1996 года в городе Прохладном. Это напоминало давние времена, когда бросался клич, и казаки поднимались в поход. Шла война, и терцы говорили о том, что пора бы вернуть себе исконные свои земли: Наурский, Шелковской и Надтеречный районы, которые Хрущев сорок лет назад отдал Чечено-Ингушетии. Приказ о формировании батальона поступил от командующего Северокавказским военным округом генерала Квашнина после событий в Дагестане и селе Первомайском. По штатам эта часть в восемьсот человек проходила как 694-й батальон 135-й мотострелковой бригады 58-й армии СКВО и "ермоловской" называлась условно.
Батальон организовывали по старинной традиции семейного сбора. "Свой взвод мы создали из близких друг другу людей, - рассказывал один станичник. - Я пошел на фронт с сыном Константином, племянниками Алексеем и Сергеем. Кумовья, сваты. Это хороший сплав. Люди проверяли друг друга всей жизнью, сдружились, знают, чем кому помочь надо и какую помощь можно ждать от идущего рядом". В основном бойцы были из Ставрополья, но ходоки появились даже из Якутии. Снайпер Иван Иваныч, когда-то в тайге охотником промышлявший, в пятьдесят пять лет бабку свою бросил и пошел воевать. С Кубани добрался парень - без денег, без вещей, с одной зубной щеткой в кармане - мстить за убитого друга.

Командиром назначили майора Владимира Стехова, до того не имевшего никакого отношения к казачеству, а заместителем его стал казак Александр Волошин. Кадровые офицеры составляли управление батальона и командовали ротами, нижние звенья командиров комплектовались казаками. Почти половина "ермоловцев" имела боевой опыт, полученный в "горячих точках". С самого начала в подразделении попытались ввести старинные традиции; вместо поверки читали утренние и вечерние молитвы. Уже в Чечне, если возникало какое-то недовольство, как правило, из-за интендантского снабжения, собирали сходы. Вспомнили даже старое положение, что казак на войне не имел права употреблять спиртное. Впрочем, последнее не прижилось.
В конце февраля батальон перебросили в станицу Червленная Шелковского района, а через десять дней поступил приказ выдвинуться на Грозный. 8 марта генерал Квашнин лично поставил казакам задачу войти и закрепиться в Заводском районе, где "духи" обложили блокпост внутренних войск. Времени разведать местность, полную подземных коммуникаций и бетонных заборов, не дали. Чеченцы поджидали сидящую на броне казачью колонну, и попавший в засаду батальон занял круговую оборону в каменном мешке. За два часа был израсходован почти весь боезапас. Потеряв двоих убитыми и семнадцать ранеными, казаки включили задымление и кое-как отошли. Лишь Божья милость спасла подразделение от уничтожения.
Через день снова пошли в наступление, двигались ползком и перебежками под прикрытием бронетехники, но сопротивления уже не встретили. Вечером прошел сход, после которого батальон покинуло девяносто человек. Может, и к лучшему. Ушли люди случайные, а те, кто остался, безоговорочно верили друг другу. Появилось ощущение настоящего боевого братства. По чеченскому радио стали проходить сообщения о полчищах казаков, которые орудуют в городе. За это время опять было двое убитых и много раненых в ночных стычках и под снайперским огнем. В ходе боев вспыхнули нефтяные скважины, и запылало все, что могло гореть. Из Грозного батальон вывели через неделю под давлением поднявшей шум местной, завгаевской власти.
Наверху о батальоне вообще старались не распространяться. Нет никаких казаков, есть воинская часть из контрактников. С военной точки зрения она представляла собой горно-стрелковое подразделение, имевшее минометную батарею, подразделения огнеметчиков и АГС-17. Разведвзвод укомплектовали шикарно: три автомата с приборами бесшумной стрельбы, бесшумные пистолеты, очки ночного видения, трубки разведчиков для наблюдения из-за укрытия. С бронетехникой дела обстояли хуже: сначала дали старенькие БТР-70, потом заменили их и вовсе никудышными МТЛБ. После Грозного был "мирный" Шали, откуда по позициям казаков велся минометный и снайперский огонь. Отвечать запрещали, угрожая накрыть своей же артиллерией.
Потом "ермоловцев" бросили на Орехово. В небольшом селении засело более четырехсот "духов" с танками, артиллерией и минометными батареями. Три линии обороны были оборудованы окопами, перекрытиями, ходами сообщения и "лисьими норами" - одиночными убежищами. Разведгруппа через лес подобралась к чеченским позициям метров на триста, но батальону здесь было не пройти. Тропка оказалась слишком узкой и на некоторых участках хорошо простреливалась. К тому же по пути насчитали штук сорок растяжек. Сначала обозначали их тряпичными лоскутками, когда порвали последний носовой платок, стали отрезать пальцы у перчаток. Идея обходного маневра не срабатывала, оставался лобовой штурм.
"В ночь перед операцией никто не спал, - вспоминал Владислав Ивницкий, заместитель командира разведвзвода. - Было нехорошее предчувствие, и пьянка продолжалась до рассвета. Все кричали, веселились. Было страшно. Мужики говорили обо всем, кроме завтрашнего дня. Руслом реки Орехово разделено на две части. По правому берегу наступали федералы, левый брали казаки. Мы использовали тактику "ловли на живца". Впереди шла четверка разведчиков во главе со мной, которая провоцировала противника открыть стрельбу. Обнаруженные огневые точки уничтожали уже основные силы. Затем пехота подтягивалась, а разведка снова уходила вперед. Таким образом батальон почти без потерь дошел до середины села.
Но возле мечети одна МТЛБ выскочила вперед разведки прямиком на группу боевиков. Чтобы помочь бедолаге, мы выпустили по "чехам" несколько очередей. Тут какой-то гад из гранатомета влупил - всю нашу четверку снесло. Очнулся, в ушах звенит, в глазах пелена. Пролетел метра три, но автомат из рук не выпустил. Дальше мною словно кто-то свыше руководил. Сразу начал ребят тормошить. Одного поднял, вместе мы остальных перетащили в большую воронку. Едва перенесли последнего, как дворик накрыли из минометов. Из боя вышли - у меня началась задержка речи. Шапку потрогал, она вся в крови. В горячке даже не заметил, как голову осколками посекло. Рука начала чесаться, смотрю - и в ней дырка".
На второй день казаки полностью овладели Орехово, потеряв убитыми двенадцать человек. Противник потерял в шесть раз больше и, кроме того, около сотни пленными. Три месяца батальон кочевал по Чечне - из боя в бой. Если не считать первой схватки в Грозном, "ермоловцы" не отступили ни разу. Когда перед ними была поставлена задача седлать ущелье на Ведено по правому предгорью и контролировать дорогу, в батальоне оставалось менее половины состава. 1 июня 1996 года оставшиеся от подразделения полторы роты вывели из Чечни на переформирование, вручив казакам как признание их боевых заслуг темно-синее "ермоловское" знамя. А потом перед строем им зачитали приказ о том, что весь личный состав батальона уволен.
За время боев казачий батальон потерял убитыми двадцать семь человек и почти триста ранеными, еще сто тридцать по разным причинам покинули подразделение. Желающим остаться в армии следовало заново пройти медкомиссию и собрать все положенные документы. Для абсолютного большинства это оказалось невозможным. Деньги, выплаченные без промедления, были пропиты. Люди разъехались кто куда. О батальоне забыли, словно его никогда не существовало. Но "ермоловцы" не потеряли связь друг с другом. Спустя полгода подразделение собралось почти в полном составе на большом круге Терского войска. И позже им самим и их врагам не раз приходилось убеждаться, что боевая дружба по-настоящему крепкая.

По воспоминаниям участников событий

При перепечатывании этого материала обязательна ссылка на
www.liveinternet.ru/users//3048019/post94577166/