Очень хорошее произведение. Отличное даже. Правда не все могут его понять.
Оно морозаще-прекрасно. Довольно тонкая нить грани жизни и смерти..... И так... Первая чась к вашему вниманию...

_____________________________________

Рэймонд Уильямс

ГРОБОВЩИКИ

Перевод А. Сыровой

Длинные белые костлявые пальцы Сэмюеля Пила аккуратно
вставили блестящий медный шуруп в маленькое отверстие. Под-
держивая шуруп левой рукой, он принялся ввинчивать его на
место отверткой, издавая при каждом новом повороте резкий,
хриплый звук человека, страдающего одышкой. Затем, отступив
немного назад, он осмотрел свою работу. Большая медная ручка
была точно на месте, по прямой линии с другими, на тщательно
оструганном дереве гроба. Он обхватил тускло блестевшую руч-
ку своими тощими пальцами и попытался потрясти ее, но шурупы
держали крепко. Удовлетворенный, он промычал что-то про се-
бя. Это была последняя ручка. Теперь все, что оставалось
сделать - это прибить квадратную медную пластинку с фамилией
на крышку гроба, и на сегодня все будет закончено. Он взял
пластинку со своего стола и пробежал надпись:

"ДЖОН УИЛЬЯМС ЭДМУНДС.
Родился в 1786 году. Умер в 1839 году".

Каждая буква и цифра была четкой и красивой по оформлению.
"Да, - подумал он про себя, - неплохо я поработал, только
жаль, что они не захотели написать, например, "возраст 53
года" или "доктор медицины", тогда бы я получил за свои ста-
рания значительно больше". Его мысли были прерваны стуком
деревянного молотка по рукоятке стамески. Он повернулся и
посмотрел на своего компаньона, работающего за столом, зава-
ленным деревянными стружками и опилками.
Томас Картер выглядел прямо-таки гигантом, скорее похожим
на кузнеца, чем на плотника. Огромная фигура склонилась над
крышкой гроба, лежащей перед ним на столе. Мускулы его круп-
ных рук вздувались, когда он орудовал стамеской. Гробы у То-
маса всегда получались замечательные, но этот был самым луч-
шим из тех, которые он когда-либо делал. А причина, по кото-
рой Томас превзошел себя, заключалась в том, что гроб пред-
назначался дорогому доктору Эдмундсу - человеку, который вы-
хаживал больную мать Томаса последние шесть ужасных лет ее
жизни, когда она постепенно угасала у них на глазах. Доктору
Эдмундсу, который всегда заботливо лечил раны Томаса, полу-
ченные им от соскочившей стамески или случайного удара топо-
ром. Всю свою благодарность и восхищение доктором Томас мог
выразить тем, что сделал ему безупречный гроб, чтобы лежал
он в нем спокойно, пока не наступит день Суда и не призовет
его к себе Всевышний.
Сэмюель опять вернулся к медной пластинке и начал прик-
реплять ее шурупами, когда дверь мастерской распахнулась
настежь, чтобы впустить мистера Клива Торнвуда, их хозяина.
- Как, еще не готово? - Его тонкий, визгливый тенорок на-
полнил комнату. - Вы знаете, что похороны завтра, а не в
следующем месяце?
Он с важным, напыщенным видом прошелся по мастерской,
приглядываясь к качеству их работы своими темными маленькими
блестящими глазками.
- Хм, прекрасно, Томас, - сказал он, проводя опытной ру-
кой по крышке гроба. - Ты еще не закончим, Сэмюель? - прон-
зительно закричал он.
- Ручки готовы, сейчас будет привинчена и пластинка, -
ответил Сэмюель и вновь взял в руки отвертку.
- Ну, хорошо, хорошо. Заканчивайте. Через час мы должны
быть на месте.
С этими словами он удалился так же стремительно, как и
появился, и вскоре они услышали под окнами цокот лошадиных
копыт, когда их хозяин уехал на телеге.
Позднее вечером все трое катили по булыжной мостовой те-
легу с гробом. У дома доктора они молча сняли гроб и осто-
рожно, но ловко, пронесли его по темному коридору в переднюю
комнату, освещенную свечами. Вдова, как сообщила им ее сест-
ра, была слишком убита горем, чтобы выйти к ним, но если
что-нибудь нужно, то пусть подождут на кухне. Когда дверь за
ней закрылась, они поставили гроб на два заранее приготов-
ленных стула. Тело лежало, накрытое белой простыней.
- Ну, что ж, давайте приступим, - сказал Торнвуд, сбрасы-
вая простыню. - Я поднимаю голову. Ты, Сэмюель, - ноги, а
Томас возьмется в середине. Томас, ты меня слышишь? Бери в
середине.
Томас медленно приблизился к ним с печальным видом. Его
сильная челюсть дрожала от волнения, а большие темные глаза
наполнились слезами. Доктор был одет в свой лучший черный
костюм, золотые часы с цепочкой поблескивали на жилете. В
резком контрасте с темной одеждой его сухая белая кожа, ка-
залось, отражала свет свечей.
Осторожно они переложили его в гроб, тщательно расправили
складки на одежде.
- Порядок, завинчивай крышку, Сэмюель. Я пошел в "Три ко-
локольчика". Ты идешь со мной, Томас?
Но Томас не мог найти в себе ни сил, ни голоса для отве-
та. Он только покачал головой и продолжал стоять, не сводя
глаз с доброго лица, которое когда-то улыбалось ему и так
часто действовало успокаивающе, а теперь было таким бледным
и безжизненным.

__________________________________________________________

Продолжение следует....