В колонках играет - БИ - 2 - Елочный сокЕсли бы сейчас оно было (настроение), то возможно, я бы и написал в эту графу что-нибудь, однако его просто нет.
Ничего не хочется…
Поблекли нежные тона, хотя сейчас город стал Петербургом. Тоскливым, плачущим, и зовущим на главную набережную… Петербургом.
Что будет дальше?..
Обычно вооружаюсь камерой, включаю ручной режим, и тысяча снимков расстреливают депрессию, лишая ее всяких сил. А самое главное, что, когда касаешься гранитных набережных, то питаешься от них, словно от аккумулятора, и еще, необходимо смотреть на шпиль с ангелом, тогда у плохого настроения вообще нет шансов. И если некоторое время пребывать в сосредоточенно-расслабленном состоянии касаясь векового гранита, то кто знает, что кроме образов Зимнего в декабре 1917, тебе придет…
Но нет, не поддамся на провокацию города.
Не хочу погружаться в депрессию, хочется бодрствовать.
А город ждет, ждет, что же я скажу, но я молчу.
А хочется кричать, но я молчу.
Наконец, хочется молчать, и молчу.
А город ждет…
Но ведь это нормально, заставлять кого-то ждать, а он уже действительно заждался – он ждал судьбоносного выстрела больше двухсот лет.
Он ждал.
И иногда мне кажется, что он ждет, когда же я вооружусь многокилограммовым кофром, и совершу свой выстрел с Зимнего по ангелу, который замер больше чем на три сотни лет:
На берегу, склонивши взор к волнам,
Стоит вблизи нагбенного креста;
Он не живой. Но также не мечта:
Сей острый взгляд с возвышенным челом
И две руки, сложенные крестом.
Он ждет…
Ну что ж, недолго осталось…
