* * *
А вот история из жизни старого растамана. Просыпается, короче, старый
растаман у себя на хате и думает две мысли. Первая мысль: о, ништяк. Ну,
это чисто абстрактная мысль, это он по сезону всегда так думает, как
проснется: о, ништяк. Потому что ништяк в натуре. Тело как перышко,
крыша как друшляк, внутри желудка пустота. А вот вторая мысль, он
думает: а неплохо бы вот подняться и что-нибудь из ништяков вчерашних
заточить неплохо бы. Потому что там ништяков нормально осталось, типа
банка тушонки, булка хлеба, картошки пол-казана, короче ни фига себе
ништяков осталось. И вот он встает и идет их заточить.
А ништяков, короче, нету. Пустой казан стоит, и все. Даже хлеба не
осталось.
Нету вобще ничего, короче. И вот растаман громко думает: а кто это
мои ништяки все захавал? А из-под шкафа отзывается стремный загробный
голос: ЭТО Я НИШТЯКИ ТВОИ ЗАХАВАЛ!!! Растаман даже удивился: то есть как
это "я ништяки твои захавал"? Это же не может такого быть, вобще, чтобы
я ништяки твои захавал. И вобще ты, знаешь, не высаживай, потому что за
твои ништяки вобще базара нету. Откуда, вобще, на моей хате твои
ништяки?
Гонишь ты, короче, ой, гонишь... А голос ему говорит: Дебил! Повторяю
еще раз: Я ништяки ТВОИ захавал! А растаман ему говорит: а кто ты вобще
такой, что на моем же флэту на меня дебилом называешь. А ну, бля, если
ты такой крутой, вылазь с-под шкафа, я тебе щас покажу, кто в доме
хозяин. А голос ему отвечает: ДА, Я КРУТОЙ! ДЕРЖИСЬ, КОЗЕЛ, ЗА СТУЛ, Я
ТЕБЕ СЕЙЧАС ВЫЛЕЗУ!
Ну, растаман, короче, взялся за стул. Стоит, смотрит, а с-под шкафа
никто не вылазит. Ну, он, короче, повтыкал минут полчаса и пошел за
хлебом.
Вернулся, сел хавать. Вдруг слышит из-под шкафа: Чувак, хорош гнать!
дай хлебушка!
Растаман туда смотрит, а оттуда характерной походкой вылазит зеленая
мыша с красными глазами. И говорит: Ну, дай хлебушка! А растаман ей:
хуюшки! Не фиг было меня дебилом называть. А ну, лезь обратно под шкаф,
не мешай мне хавать. Тогда мыша залазит под шкаф и оттуда бухтит: гандон
ты, еб твою мать! Кусочек хлеба для бедной мышки, и то зажал! Ну,
подожди: ночью вылезу, снова все схаваю.
И свалила. А растаман высел на измену. Он же ночью или спит, или
зависает. Ситуацию не контролирует, короче. А мыша, она же, во-первых,
ночью не спит, в темноте все видит, это же надо теперь замарачиваться от
нее хавчик прятать, чтобы она его не заточила. Это же такой напряг,
короче, как на войне, теперь и не покуришь нормально, все время надо за
мышу думать, чтобы она ничего не схавала. Забил косой, покурил - а его
не прет! Такая вот, бля, мыша - пришла и весь кайф навеки обломала.
Тогда растаман думает: это, наверно, сейчас надо растаманскую кошку
найти и подписать ее, чтобы она с мышей разобралась. А растаманскую
кошку найти не проблема. Потому что она как с вечера растаманского
молока напилась, и до сих пор лежит посреди хаты, как мешок с драпом. И
вот растаман начинает ее тормошить, за уши, за усы, за хвост и так
далее. В конце концов она открывает левый глаз и говорит: о, ништяк! А
клево бы сейчас ништяков каких-нибудь заточить. Тогда растаман терпеливо
и доходчиво врубает ее в ситуацию с ништяками и подлой мышей, которую
надо срочно схавать. Кошка его внимательно слушает, а потом говорит: ну,
чувак, я вобще так поняла, что завтрака сегодня не будет, да? Ну, тогда
я еще повтыкаю, ладно? И закрывает свой левый глаз обратно.
А тут приходят друзья-растаманы и застают своего дружбана на полу
возле напрочь убитой кошки на жуткой измене. И говорят: не ссы, чувак!
Мы вот сейчас покурим и эту мышу прищемим, чтобы она тут не
бспредельничала. А мыша им с-под шкафа: заебетесь меня щемить, кони
красноглазые!
Задрачивает, короче. А с-под шкафа не вылазит.
Тогда растаманы свирепеют и разрабатывают зверский план, как эту мышу
с-под шкафа выгнать и жестоко наказать. Короче, значит так: два
растамана должны встать на стулья и трусить шкаф сверху, еще один
растаман должен стучать по шкафу кулаком, еще один будет шарудеть под
шкафом шваброй, а еще один встанет возле шкафа с двумя бутылками, чтобы
как только мыша вылезет, так и сразу в нее метнуть. Потом они
раскуривают косой и приступают к выполнению своего плана. Короче, два
растамана становятся на стулья и начинают трусить шкаф. Еще один
ритмично стучит по шкафу кулаком, еще один чисто под ритм шарудит под
шкафом шваброй. А старый растаман тоже под этот ритм стучит бутылками. И
вот они постепенно входят в ритм и начинают оттягиваться в полный рост,
получается такой индастриал, типа Айштунценде Нойбаутэн.
Короче, сейшенят они, значит, типа минут пятнадцать или даже полчаса,
и вдруг слышат, кто-то на гитарке начал подыгрывать. Причем саунд
какой-то совсем незнакомый, явно не местный, но все равно клево так,
мягко и, главное, очень в тему. Смотрят - а там стоит чувак какой-то,
совсем непонятный, откуда он и вобще. Растаманы его спрашивают: чувак, а
ты откуда. А он говорит: я с Ивано-Франковска, шел тут мимо, слышу, люди
сейшенят на ударных, вот решил с гитаркой подписаться. А растаманы
говорят: та, это мы не сейшеним. Это мы мышу с-под шкафа выгоняем.
Тогда ивано-франковец заглядывает под шкаф и говорит: ну, чуваки, это
вы ее до конца сезона так выгонять будете. Потому что она уже давно под
полом сидит. У вас же в плинтусе дырка, так она туда скипнула еще в
начале сейшена.
Растаманы смотрят: а там и в самом деле дырка офигенная, аж ветер
свистит.
И говорят: ух, ты! Какой, ты, блин, врубной, в натуре! А мы тут со
шваброй и с бутылками. А ты, блин, сразу врубился, что она скипнула.
Слы, чувак, так ты, может быть, знаешь, как ее, суку, прищемить, чтобы
она не беспредельничала.
Потому что она тут один день тусуется и уже всех достала. А
ивано-франковец говорит: это зависит, какая у вас мыша. Тогда старый
растаман говорит: ну, она, да... Короче, знаешь, такая вся стремная,
зеленая, а глаза как маленькие помидорчики. А ивано-франковец ему
отвечает: ну, так это, короче, не проблема. Это вы неделю не покурите, и
она сама по себе рассосется.
Тут все растаманы как зашумели: та, шо ты гонишь! Прямо как
психиатор, в натуре. Это же как можно, целую неделю не курить, это же
вобще умом поехать можно. А ивано-франковец им говорит: тогда давайте
другой способ, менеее напряжный. Тогда давайте нажарим каши, положим
грамм сто на блюдечко и поставим посреди комнаты. Мыша ночью вылезет,
каши обхавается и приторчит, а мы ее только хап! и сразу запакуем в
бандероль и отправим на фиг в Израиль, потому что левым здесь не место.
Вот так ее сразу в Израиль и отправим. Только надо еще шкаф пересунуть в
другой угол.
Растаманы подумали и говорят: чувак, а может быть, не надо шкаф
сОвать?
Потому что он такой тяжелый, прямо как весь пиздец, четыре тонны с
гаком. А ивано-франковец говорит: надо, чуваки! Не знаю, точно, зачем,
но жопой чувствую, что надо. И без долгих базаров встает и упирается в
шкаф плечом.
Тут все растаманы идут ему навстречу и довольно быстро, даже почти
без матов и совсем без перекуров, пресовуют шкаф в другой угол.
Потом они по-быстрому дербанят в палисаднике траву, жарят кашу,
хапают по три ложки и через полчаса уже висят в полный рост. И тема у
них, короче, такая: они все сидят на полу и втыкают на блюдечко с кашей,
когда же эта мыша придет и будет хавать. А на блюдечке происходит такое
бурление, шевеление, цветочки растут, птички поют, вселенные встают и
рушатся, и все такое. И вот появляется зеленая мыша, ныряет в эту кашу,
начинает там валяться, бултыхаться, бегать, прыгать, и хавает, хавает,
хавает - и вот, она, короче, захавала всю кашу и зависла посреди
блюдца. Тут все растаманы врубаются, что ее надо ловить, и начинают ее
ловить. А она начинает от них уползать. И вот они ползут за мышей, а она
ползет от них. Ползут они, значит, ползут, и вдруг мыша ныряет обратно
под шкаф. А растаманы ударяются в шкаф головой и хором думают: бля!
какая, сука, шустрая!
А через минут пятнадцать под шкафом начинается грохот, глухие удары
головой в стенку и громкие маты. Это мыша на конкретной измене ищет свою
дырку в плинтусе и не может ее найти. Потому что шкаф пересунули. И вот
она бегает под шкафом, таранит плинтус и кричит: замуровали, демоны!
Тогда ивано-франковец сует руку под шкаф, достает оттуда мышу и говорит
ей: ну, что, зеленая? допрыгалась?
Мыша оценивает ситуацию и понимает, что она-таки в натуре
допрыгалась. И говорит: чувак, ну я же не виноватая. Просто, знаешь,
вчера так на хавчик пробило, так что мне, уже и похавать нельзя? А
ивано-франковец говорит: похавать тебе всегда дадут, если по-нормальному
попросишь. Только наглеть не надо, ясно? А мыша говорит: так он же сам
первый на меня погнал, и хлеба не дает. А ивано-франковец говорит: ну, я
вижу, ты, в натуре, тупая, ничего не понимаешь, надо тебя воспитывать.
Тогда мыша видит, что чувак совсем не пацыфист и настроен очень
решительно, и говорит: все, все, все. Все я понимаю, короче, я здесь со
всех сторон неправа, не надо меня воспитывать. Я уже все понимаю. И
беспредельничать больше не буду. Только не надо меня воспитывать.
Тогда ивано-франковец ставит мышу на пол и говорит: ну, смотри. Еще
раз чуваки на тебя пожалуются - можешь сразу вешаться. Ясно?
Тогда мыша быстренько отвечает: ясно, гражданин начальник! И снова
ныряет под шкаф. А потом через полчаса опять выныривает с-под шкафа и
говорит: чуваки, ну, так я что-то не поняла, где моя дырочка?
Но растаманы уже все повырубались, намаялись за день, конечно.
Устали, и все такое. А тут еще каша пригрузила. И всем эти мышины
проблемы по барабану, даже кошка растаманская на них не ведется. Ну,
мыша потусовалась до утра, дырочки никакой не нашла, обломалась и с хаты
свалила. И больше ее здесь не видели.
* * *
(c) Дм.Гайдук
