В какой-нибудь из полдней в начале июня, когда лето блаженно расстилается у тебя под ногами, можно взять несколько монет на мороженое в шоколадной глазури и не спешить обратно в тень квартиры. Ноги сами несут по теплым аллеям улиц, узорчато прикрытым тенью от крон деревьев, которые растут здесь с незапамятным времен. Но сначала выходишь из квартиры и осторожно ступаешь на каждую ступеньку, замирая после каждого шага. Ничего не упустил ли? Никакой особенный звук не прозвучал ли в унисон с твоим шагом? Едва-едва слышно пение птиц, доносящееся снаружи, слышно, как за чьей-то дверью звенит посуда, расставляемая к обеду. На улице в полдень тихо-тихо. Детская площадка залита жарким солнцем, все дети еще не высыпали во двор, все взрослые еще не пришли с работ, все машины так далеко, остается только звук редких шагов, шелест густых переплетенных крон, трели птиц, которых нипочем не разглядишь среди веток. То самое мороженое холодит язык и хрустит хрупкой глазурью, ветер ласкает горящие на солнце волосы. Сворачиваю сюда - здесь двор детства, вот здесь стояли любимые качели, самые лучшие качели из всех дворов, идеально подходившие и удобные. С таких не боишься свалиться, такие раскачивают тебя ровно так, как нужно. Их убрали. Разумеется, люди любят убирать самые лучшие вещи. Мимо качелей шла дорожка, по которой неизменно, тысячи дней подряд шел путь до школы. Если пойти вправо, то там место, где мы сейчас поздним вечером играем до темноты в бадминтон, рассекая ароматный вечерний воздух, наполненный голосами и смехом детей, ракетками, пока воланчик перестает различаться глазом. Через квартал дом лучшего друга, в соседнем дворе от которого продавалась вкусная кисловатая тонкая пастила и прочая ерунда для счастливых детишек. По пути туда незаметно проходишь под тополями и, подняв голову, щуришься, глядя на белоснежный рой, летящий в ослепительно голубом небе.  В этом дворе мы разъезжали на роликах, мимо усталых взрослых, идущих с работы домой. Теперь лучших друг живет через два подъезда от меня, и это несомненно не может не радовать. Ближе к дороге магия полуденного летнего дня разрушается, потому что в него врывается шум стремящихся в обе стороны автомобилей по пыльной нагретой дороге. Уходишь обратно, ловя себя вдруг на мысли "Бог ты мой, сколько одуванчиков здесь успело вырасти со времен моего детства". Уходишь в зеленую глубь, где ровно в восемнадцатый раз на моих глазах расстилается новое, пышущее жизнью и солнцем лето.