Лобковые наполеоны, заправляющие образованием Родины по глобусу, мало интересуются всякими скучными приземленными штуками. Понимание безэффектных мелочей приходит обычно в окопах, вместе с мокрыми портянками и песком в каше, а на картах болонских наступательных операций технические нюансы, понятно, не видны. Правда, потом именно эти дерюжные повседневности берут и еще на пару лопат углубляют могилу высшей школы. Ибо дьявол - в мелочах.

Например, наша учеба в первой четверти двадцать первого века всецело стоит на студенческом рукоблудии. То бишь на конспектировании. На отпетой мракобесной писанине, на скребучем средневековом корпении над манускриптом, который после сдачи экзамена никому не упирался. Лингва латина нон пенис канина. Время пробавляй в делах благочестных, а празден и без дела отнюдь не бывай.

Через это доценты и профессоры, иногда все-таки чуть-чуть совсем редко почти никогда способные рассказать что-то небесполезное, употребляются в аудитории самым похабным образом, будучи вынуждены спотыкливо диктовать, как учителя начальных классов.

Что развращает и самих доцентов, потому что если сейчас заставить его все полтора часа занятия, все сто часов курса излагать материал глаза в глаза, то выяснится, что ему, мозгляку, столько времени и занять нечем.

А какие бездны потом открываются в конспектах - сетчатка глаза при чтении отслаивается, и это у псевдорусскоязычных, а есть же еще тувинцы с бурятами, которые вообще на русском говорят наугад, в порядке звукоподражания.

Решить эту незадачу есть несколько способов. Например, учебники. Например, электронные. А хоть бы и бумажные, не суть. Но учебники детишкам придется читать до занятий. На паре, сплошным потоком и на слух выдавать новую информацию нельзя - мозги пружинками начнут выстреливать. А так, если читать до пары, то и писать не надо будет, и разговор сделается осмысленный. Вместо того, чтобы перьями скрипеть, уравнивая скорость каравана со скоростью самого медленного лупня.

И тут, разумеется, нужен стимул - детишки нормальные, сами читать не станут. И стимул не в виде шоколадки, врученной за то, что съел мороженку, выданную за то, что съел бананчик, преподнесенный за то, что славно спал, слатко бзделъ и ударно дрочил. Нет, нужен негативный стимул, одновременно бодрящий и веселый, как пять минут до закрытия винной лавки, императивный и отчетливый, как надпись на заборе, несгибаемый и авторитетный, как наведенный прямо в лицо ствол гаубицы "Мста-С" - да, именно они, восхитительные и лучезарные пиздюли.

Самым простым средством от зряшного рукописания было бы издание методичек с тезисами лекций. Методичек строго личных, преподавательских. Общие, по предмету, у нас нельзя, потому что каждый препод втайне уверен, что он Перельман, а все остальные - сброд эмбрионально поврежденных цыганских подкидышей с тягой к половым перверсиям уголовно наказуемого толка. Методички, стало быть, авторские. Но тут обнаруживается другая метафизическая анальная пробка. У нас ротация кадров - как на операционном столе у хирурга Пирогова в осажденном Севастополе. Народ приходит, уходит, переводится, меняет дисциплины, переезжает, рожает, а то и попросту посылает наше высокое служение в лоно праматери. И учебное заведение не может издавать каждому дуралею собственные метод. пособия, которые через полтора года нужно будет выкинуть. Так что сначала нужно совладать с текучестью спецов, и тут корень всех корней известный - "И, кроме того, я считаю, что зарплаты должны быть повышены, а Владимир Владимирович - повешен".

А так лекция у нас занимает в три раза больше времени, чем нужно, сама из лекции превращается в кретинский диктант, а добрая четверть образовательного КПД уходит на поддержку канцелярской промышленности. Мы писали, мы писали, здравый смысл потеряли.

Зарплаты преподам, отчисление дуракам, шибеница господину ПуЖэ сотоварищи, и все пойдет на лад.