В Гатчину, где император Александр III проводил с семьей почти все свое время, доставили срочную депешу. К счастью, это не было сообщение о начале войны, заговоре или другом событии, которое могло бы потревожить жизнь Его Императорского Величества. Но влияние на развитие ювелирного дела оно оказало большое. Родной брат Александра III, великий князь Владимир Александрович писал, что ювелир Фаберже сделал драгоценное яичко с сюрпризом, которое надо срочно приобрести, пока оно не ушло в чужие руки. Великий князь был знаток ювелирных украшений, вкус имел исключительный и беспокоился не зря. Стоимость изделия была велика — 4 151 рубль, но в богатой России нашлись бы покупатели и помимо царского дома. Александр III медлить с ответом не стал и велел немедленно купить поделку. Во-первых, он вообще поощрял все русское, а тем более ювелирное дело, которое начинало вставать на ноги. Во-вторых, с изделиями этой фирмы император был уже знаком. Три года назад Александр III с супругой посетили Всероссийскую художественную выставку в Москве и были очарованы изделиями реставратора Эрмитажа Карла Фаберже. Ну а в-третьих, на календаре — 21 марта 1885 года, приближалась Пасха, и подарок императрице пришелся бы весьма кстати. Итак, император распорядился купить яйцо, о чем ему никогда не пришлось сожалеть. Вскоре сувенир был доставлен, В небольшой изящной шкатулке на бархате лежала... точная копия куриного яйца. Только скорлупа сделана из белой молочной эмали, желток — из золота, а внутри сидела на яйцах крохотная золотая курочка, Она была сделана так тщательно, что можно было рассмотреть перышки. Вместо гребня у нее сверкала бриллиантовая корона, а вместо глаз — рубины. Внутри курочки тоже оказался сюрприз — маленькое рубиновое яйцо и крошечная копия императорской короны.




Так что на вечный вопрос «Что было вначале: яйцо или курица» Карл Фаберже мог ответить без малейшего колебания: вначале было яйцо — вот это, выполненное русским мастером Михаилом Перхиным, с золотой курочкой внутри. Оно пришлось по душе всему царскому двору и принесло настоящую всемирную славу русскому ювелиру Фаберже и всему ювелирному делу России. С этого яйца начался настоящий расцвет фирмы, которая до этого существовала более 40 лет. 

...В 1842 году на углу Большой Морской улицы и Кирпичного переулка открылся маленький ювелирный магазин. Его хозяин, золотых дел мастер Густав Петрович Фаберже только что переселился с семьей из города Пернов Лифляндской губернии в Санкт-Петербург. Год назад он окончил обучение у ювелиров Андреаса Фердинанда Шпигеля и Иоганна Вильгельма Кейбеля и получил звание «ювелирных дел мастер».

Сначала потомок французских протестантов снимал подвал, где вместе с маленьким магазинчиком размещалась и мастерская, затем перевел магазин на первый этаж. Немного позже магазин и семья ювелира Фаберже заняли дом. Фирма Фаберже была одна из первых ювелирных мастерских, готовившая вещи не только по заказу, но и для свободной продажи. У Фаберже царский двор покупал перстни с бриллиантами для подарков прислуге принцев и королей, посещавших российскую столицу. В 1846 году у Густава Фаберже, основателя фирмы, родился сын Петер-Карл. У мальчика с детства обнаружились способности к рисованию, и отец поручил сотруднику фирмы Петеру-Хискиасу Пендину заниматься с Карлом. Продолжил образование Карл за границей. В Дрездене окончил торговую школу, в Париже — коммерческий колледж, во Франкфурте-на-Майне прошел практику в мастерской известного ювелира Фридмана, где осваивал резьбу по твердому камню. В европейских музеях Карл внимательно изучал ювелирные коллекции XVI—XVII веков, старательно учился приемам эмальерного дела эпохи Возрождения. Повидав свет, в 24 года образованный и талантливый молодой Фаберже вернулся домой. Но он отнюдь не считал, что научился уже всему, чему можно. Начав работать в мастерской отца, Карл стал бесплатно помогать Эрмитажу: оценивал драгоценности, ремонтировал и реставрировал ювелирные изделия.






Работа в Эрмитаже над реставрацией античных древностей и ювелирных изделий XVI— XVIII веков стала прекрасной школой для работающих в фирме Фаберже ювелиров. Одним из больших секретов Эрмитажа были керченские украшения. Древние золотые украшения IV века до н.э., найденные при раскопках в Крыму, сделаны так искусно, что современные ювелиры не могли понять: каким способом мастерам удалось припаять тоненькие золотые проволочки и едва видную глазу зернь. Никто не мог сделать так, чтобы припой не заливал декор. Раскрыть тайну старых мастеров Карлу помогал младший брат — Агафон. Он тоже получил образование в Дрездене, в художественно- ремесленной школе, и в 1882 году вернулся в Россию, чтобы работать с отцом и братом. На московской выставке 1882 года Карл, Агафон, первый мастер их фирмы Эрик Коллин и еще несколько помощников Фаберже продемонстрировали свое мастерство.

Все могли полюбоваться копией керченского клада. Только над одним шейным украшением семь мастеров работали в течение 120 дней. На выставке же былапредставлена целая коллекция, которая вызвала всеобщий восторг и принесла Фаберже золотую медаль. Это была вторая, после права употребления государственного герба, награда. Высшую награду, как и ожидалось, присвоили придворному ювелиру Болину. Десять лет потребовалось Карлу, чтобы обрести собственный стиль.




«..Между прочим. Фаберже делает такие вещицы: стакан, наполовину наполненный водой: все из удивительного чистого хрусталя, полное впечатление воды. В стакан вставляется веточка только что расцветшей яблони. Все листья и лепесточки цветов, все сплошь из камня: листья из нефрита, лепестки из мрамора и т.д. Такая вещица стоит около 2 000 руб., уронить ее на пол — ничего не останется. Издали полная иллюзия све- жесорванной ветки яблони в ста кане воды... (из журнала «Столица и усадьба» ).
— Кто же покупает такие вещи? Ведь это брошенные деньги! — воскликнул репортер «Столицы и усадьбы». Он давно готовился к этому вопросу. Нельзя ска зать, что ему не нравились ювелирные изделия. Но он искренне не мог понять, зачем, почему люди готовы платить такие суммы, чтобы обладать... веткой яблони в стакане, или букетом ландышей, или карликовым кактусом.






Каждым своим изделием Карл Фаберже доказывал: он не торговец, он — ювелир-художник. Самая высокая цена, которую ювелиру когда-либо приходилось получать — 250 тысяч рублей. Столько царская семья заплатила за колье, предназначенное их будущей невестке, принцессе Алисе Гессен- Дармштадтской. Но любимыми вещами мастера были цветы, фигурки животных, птиц, людей. Карл Фаберже не первый занялся фигурами и цветами. Цветы были традицион- ны для китайского искусства, а фигурки — для японского: ювелир обладал богатой коллекцией нэцкэ. Но он первым из ювелиров стал сочетать драгоценные и полудрагоценные камни, благородные и неблагородные металлы, драгоценные камни и эмаль.

Нарциссы, сирень, гиацинты, жасмин, душистый горошек и другие цветы выполнялись из кварца, родонита, сердолика, агата, жемчуга, бриллиантов. Листья — из нефрита, зеленой яшмы или кварца. Ландыши, которые нижегородское купечество преподнесло в подарок императрице Александре Федоровне, сделаны из целых жемчужин, выступы лепестков — из мелких алмазов, листья — из нефрита, корзиночка для них из тончайшей золотой и платиновой проволок была заполнена мхом из золота разных оттенков. Фаберже сумел возродить забытую технологию цветного золота, и теперь в мастерской могли придать благородному металлу оттенок любого цвета.
В украшениях прекрасно сочетались рубины, сапфиры, изумруды, бриллианты с агатом, халцедоном и лунным камнем. Это было совершенно новое направление в ювелирном искусстве. Полуфабрикаты из камня заказывали уральским мастерам и на петергофской гранильной фабрике, а дорабатывали их сами. Поделки из полудрагоценного уральского и сибирского камня: фигурки, цветы, печатки, коробочки, часы, набалдашники для тростей — украшались драгоценными камнями.



Для этих же целей Фаберже применял эмаль. Эмаль, которую раньше называли финифть, применяли на Руси с XI века. Этот сплав стекловидной массы с примесью солей металлов и олова, обожженный в специальной печи, был самых разных цветов. В Ростове Ярославской губернии мастера могли добиваться до двадцати тысяч цветов и оттенков. Эмалью отделывали оружие, церковную утварь и одежду — на костюме царя Михаила Федоровича были финифтяные пуговицы. С XVШ века большим спросом пользовались миниатюры, выполненные на эмали. Эти картины были яркими, долговечными, очень красивыми и дорогими. Работа с эмалью — одна из сложнейших в ювелирном деле, и Карл Фаберже отправил своего сына Александра в Париж, чтобы он изучал там опыт работы европейских эмальеров. Но, оказалось, иностранные мастера были не в состоянии делать эмалевые вещи так же легко и изящно, как петербургские.

.




В 1885 году, 16 апреля, Карл Фаберже получил звание Поставщика Высочайшего Двора. Это давало право ставить на изделиях и на вывесках магазинов государственный герб. В 1887 году возникла необходимость открыть отделение фирмы в Москве, которое и взяло на себя изготовление крупных дорогих серебряных сервизов и настольных украшений. Заведовал фабрикой и был на ней художником третий сын Карла Густавовича — Александр. Ни одна другая фирма в России не делала столько «серебряных» заказов. Карла Фаберже назначили Оценщиком Кабинета Его Императорского Величества и пожаловали титул Почетного гражданина.

В 1896 году Фаберже получил большой заказ к коронации нового императора Николая II. К тому же царская семья собиралась в путешествие, и множество подарков для поездки делалось в мастерских Фаберже. В 1897 году на северной выставке в Стокгольме Карлу Фаберже присвоили звание поставщика короля Швеции и Норвегии. Многие другие европейские дворы обратили внимание на русского ювелира.

Дом на Большой Морской, 16, где находился магазин и где жила семья Фаберже, стал тесноват для бизнеса. Карл Густавович решил построить новый. И не просто дом или магазин, а центр фирмы. На этой же улице, где издревле селились золотых и серебряных дел мастера, только уже под номером 24, за год (1899— 1900) по проекту одного из родственников Фаберже архитектора К.К. Шмидта вырос особняк. Четырехэтажный, с подвалами и мансардными этажами во флигелях, дом в англоготическом стиле выделялся среди других зданий. Первый этаж дома был отведен под магазин. Именно здесь с 16 до 17 часов собиралась вся аристократия Петербурга, чтобы обменяться новостями, обсудить новинки, сделать заказы. На втором этаже дома и в дворовых корпусах Фаберже разместил мастерские, куда переехали Михаил Перхин, Генрих Вигстрем и другие мастера фирмы.
Лондонский филиал возглавил младший сын Фаберже — Николайл. Высшее английское общество облюбовало магазин для своих встреч. С 1907 по 1917 годы филиал в Лондоне продал больше 10 тысяч изделий. Учившийся в России принц Чакрабон, частый гость Николая II, вместе с женой-киевлянкой увез к себе на родину в Бангкок и образцы изделий фабрики Фаберже. С 1906 года Фаберже — первая и единственная русская фирма в Сиаме , Карл Фаберже — придворный ювелир и эмальер короля Сиамского. Каждый год ювелиры фирмы совершали деловые поездки в Бангкок.

Достигла слава русского ювелирного дома Фаберже и берегов Америки. В 1910 году Николай II пожаловал Фаберже звание придворного ювелира. Популярность Фаберже была так велика, что художественно-промышленное общество в 1912 году объявило конкурс рисунков для изделий из драгоценных металлов имени К. Фаберже. Это было весьма актуально: ювелирные мастерские в России копировали заграничные рисунки и очень робко предлагали самостоятельное творчество, отражающее стиль и вкус русского народа.
Огромное количество изделий в 1913 году было подготовлено к 300-летию дома Романовых. Это были небольшие ювелирные предметы с двуглавым орлом, короной монарха, датами «1613 — 1913».






Во всем мире люди дарили друг другу на Пасху яйца. По одной из легенд, обычай обмениваться яйцами был установлен Марией Магдалиной. В Риме она предстала перед императором Тиберием с вестью о воскресении Христа и поднесла ему в дар яйцо. «Христос воскрес!» — сказала Мария. «Разве возможно, чтобы кто-то воскрес из мертвых? — удивился Тиберий. — Это так же невозможно, как если бы это белое яйцо вдруг стало красным». Белое яйцо в руках Марии Магдалины сначала стало розовым, а затем красным. По другой легенде один бедный торговец яйцами помог Христу нести крест. Вернувшись домой, он увидел, что яйца засияли всеми цветами радуги.
Но как бы то ни было, с тех пор куриные яйца не только красили в красный, зеленый, черный и любимый на Руси сливовый цвета, но и красиво расписывали. Крашеные яйца называли «крашенками», расписанные — «писанками», а сделанные из дерева яйца-сувениры — «яйчатами». Цари поручали иконописцам расписывать к Пасхе десятки и даже сотни яиц, чтобы раздаривать подданным. В XIV—XV веках на стол выставляли оправленные в серебро страусовые яйца. С XVII века художникам Оружейной палаты заказывали сделать дорогие позолоченные и посеребренные пасхальные яйца из дерева или кости.





Стеклянное пасхальное яйцо с изображением святого Георгия Победоносца и русского орла было преподнесено Петру I. Елизавете Петровне привозили из-за границы сувениры в виде яйца: несессер с часиками внутри и футлярчик для драгоценностей — маленькое открывающееся яйцо с пружинкой.  Много безделушек-яиц было у Екатерины II. Дамам дарили серьги и ожерелья из овальных жемчужин, напоминающих яйца. В XVIII веке дарили друг другу фарфоровые и стеклянные яйца. Императорский фарфоровый завод выпускал к празднику подвесные яйца со сквозным отверстием, в которое продевалась лента с бантом внизу и петлей вверху. Их подвешивали под иконы. На яйцах рисовали библейские сюжеты, амуров, святых, изображался герб и вензель императора. Но сделать пасхальное яйцо настоящим произведением искусства одним из первых смог именно Фаберже.


На Страстной неделе в магазине на Большой Морской, 24 было чрезвычайно многолюдно. Аристократы спешили с покупкой пасхальных подарков, выбирая украшения в форме яиц: кулоны, серьги, броши и просто пасхальные яички, которые можно было подвесить к иконам или носить на тесемке. Все с любопытством рассматривали очередные пасхаль ные яйца, сделанные для императора, и горячо обсуждали новинки. Так как придумать что-то новое каждый год становилось все труднее, Карл Густавович уже начинал нервничать, слыша сто раз на дню один и тот же вопрос: «Не изготовили ли вы какую-нибудь новинку в виде пасхальных яиц?» «В этом году мы сделаем квадратные яйца!» — раздраженно ответил он одной из любопытных дам. Перед самой Пасхой дама опять приехала в магазин и попросила продать ей яйца такой необычной формы. Служащие с трудом сдерживали смех, а Фаберже с серьезным видом объяснял не очень сообразительной покупательнице, что хотя он очень старался изготовить такое изделие, но это не удалось.






С не меньшим нетерпением ждала пасхального сюрприза от Фаберже и семья императора. Заказывая сувенир, император высказывал свои пожелания и хотел узнать, каким будет подарок. Но на вопрос царя о теме следующего яйца, Карл Фаберже обычно отвечал: «Ваше Величество будут довольны». Эта традиция сохранилась и после смерти Александра III, при Николае II, который заказывал уже два пасхальных сюрприза — для супруги и матери. Яйцо доставлялось во дворец ранним пасхальным утром и было сюрпризом для всей царской семьи. Первое пасхальное яйцо, которое Александр III в 1885 году подарил супруге, сделал мастер Михаил Перхин. Его мастерской были поручены и все последующие заказы на пасхальные яйца. После смерти Михаила Евлампиевича в 1903 году ответственным за императорский заказ стал Генрих Вигстрем.






Самым любимым из пасхальных подарков Марии Федоровны было яйцо с моделью Гатчинского дворца. Модель любимой резиденции супруги Александра III сделана из цветного золота, со всеми архитектурными подробностями, с памятником Павлу I перед фасадом. Именно этот сувенир взяла она с собой, покидая Россию после отречения ее сына, Николая II, от престола. В 1891 году Марии Федоровне было преподнесено яйцо «Память «Азова». Это было длительное морское путешествие цесаревича Николая. Будущий император знакомился с будущими владениями, путешествуя на крейсере балтийского фло та «Память «Азова». Яйцо было сделано из гелиотропа — зеленого камня с красными вкраплениями, похожими на капельки крови. Возможно, Фаберже, выбирая этот камень, предчувствовал опасность, которая грозила будущему императору. В Японии на Николая Александровича было совершено покушение, чудом он остался жив. Внутри яйца на голубом аквамарине стояла модель крейсера из золота и платины. Резная надпись «Азов», тончаишие полотнища парусов, миниатюрный капитанский мостик, даже крошечный руль — все было выполнено до мельчайших подробностей.


«Коронационное яйцо», сделанное к годовщине коронации Николая II, Михаил Перхин украсил золотистой эмалью с рисунком в виде солнечных лучей и решеткой из лавровых листьев. Механик Георг Стайн 15 месяцев работал над сюрпризом — точной копией кареты Александры Федоровны. Двери кареты открывались, механически выдвигались ступеньки, колеса из платины легко поворачивались. В окнах — горные хрусталики, на крыше — шесть двуглавых орлов и корона, а внутри кареты — маленькое яйцо. С начала XX века сюрпризы внутри яиц стали заводными. Мастера разрабатывали сложные механизмы месяцами. Одна из самых интересных работ Михаила Перхина была посвящена строительству Транссибирской железной дороги. На серебряном яйце выгравирована карта России с дорогой от Петербурга до Владивостока и надписью «Великий Сибирский железный путь в 1900 году». Сюрприз внутри яйца — складывающаяся точная модель первого сибирского поезда. Платиновый паровозик с алмазными фарами и фонарем из рубина тянул пять золотых вагончиков с окнами из хрусталя. На вагонах миниатюрные надписи: «прямое сибирское сообщение», «для дам», «для курящих», «для некурящих», «церковь». Золотым ключиком можно было завести игрушку. Это яйцо демонстрировалось на Всемирной выставке в Париже и вызвало всеобщее восхищение.





Целый семейный альбом из миниатюр художника Василия Зуева украшал яйцо 1911 года, посвященное 15-й годовщине коронации Николая II. Изображения семьи и важных исторических событий последних 15-ти лет были сделаны по слоновой кости. Само яйцо было из эмали, бриллиантов и горного хрусталя. В год празднования 300-летия Дома Романовых — 1913-й — пасхальное яйцо, конечно, тоже посвящалось этой теме. Белая эмаль «скорлупы» юбилейного яйца была покрыта ажурным рисунком из царских венцов, корон и двуглавых орлов. На 18-ти миниатюрах изображались представители династии. Из камневидного стекла — пурпурина, секрет изготовления которого теперь утерян, сделан поддон в виде щита с гербом. Внутри яйца мастер Вигстрем укрепил вращающийся глобус с накладным изображением северного полушария, на котором были обозначены границы Российского государства 1613 года и границы 1913 года.





Для Марии Федоровны в этом же году Фаберже сделал пасхальное яйцо «Зимнее». Яйцо из горного хрусталя с великолепной, как морозные узоры, гравировкой, украшенное бриллиантами, скрывало внутри ажурную платиновую корзинку, полную подснежников из белого кварца. Сдержанным, без драгоценных камней, было яйцо 1916 года, Генрих Вигстрем отразил непростое военное время — шла Первая мировая война. Подставка под яйцо сделана в виде четырех снарядов. Сюрприз — мольберт в виде вензеля Александры Федоровны, на котором закреплена миниатюра, изображающая Николая II с сыном Алексеем на позиции русских войск.





Самым элегантным в серии пасхальных подарков считается яйцо «Мозаика». Словно вышит разноцветными шелками античный узор из тончайшей платиновой сетки, сапфиров, рубинов, топазов и зеленых гранатов. На золотой пластине, залитой эмалью розового цвета, — портреты детей в профиль.
В 1906 году Фаберже сделал часы-яйцо «Лебедь»: заводной серебряный лебедь плавал по подставке из аквамарина. В 1908 — «Павлин». Механик-самоучка Дорофеев три года «учил» крошечного павлина передвигаться и раскрывать хвост. Почти одновременно были выпущены «Апельсиновое дерево», «Сосновая шишка», «Петушок». В «Сосновой шишке» был спрятан заводной серебряный слоник. В часах «Петушок» во время боя открывалась ажурная крышечка, вверх поднимался петушок, хлопал крыльями и пел. Крылья у птички были сделаны из натуральных перьев.





За тридцать лет Карл Фаберже изготовил для императорского двора более 50-ти яиц — для супруги и матери императора, для родственников императора в Англии, Дании и в других странах. Царские особы высоко ценили эти сувениры, передавали их по наследству, считали талисманами и оберегами. Пасхальное яйцо от Фаберже было самым изысканным и дорогим подарком, который могли позволить себе далеко не все состоятельные и знатные люди. Всего один сувенир Фаберже специально изготовил для княгини Юсуповой, одно яйцо — для герцогини Мальборо, одно — для племянника Альфреда Нобеля. И около десяти было заказано для купчихи Варвары Базановой, в замужестве Кельх, одной из самых богатых женщин России, владелицы золотых приисков, железных дорог и пароходств.




Кроме императорского двора и частных лиц, большие и интересные заказы поступали от гвардейских полков. Но военных интересовали не хрупкие сюрпризы, а внушительные подарки: братины, чарки, вазы, канделябры, бра, скульптурные группы.Непревзойденным мастером был Михаил Перхин. Его клеймо рядом с клеймом Фаберже стоит на многих пасхальных яйцах для царской семьи, Перхин еще мальчиком прибыл в Петербург из деревни Окуловская Олонецкой губернии. Он не имел никакого образования, но был трудолюбив и сообразителен. В 24 года Михаил был подмастерьем по золотому делу, а через год, выполнив первое пасхальное яйцо, стал ведущим мастером. Каждое его произведение отличалось высочайшим качеством. Мастер больше всего любил работать с контрастным золотом и в технике гильоше.
После смерти Михаила Перхина и до конца существования фирмы место ведущего мастера занял Генрих Эммануил Вигстрем. Под его наблюдением делались почти все изделия из твердых камней. Вигстрем отдавал предпочтение ампиру и стилю Людовика XVI. Его изделия можно легко узнать по орнаменту из лавра.






Бывало, что из-за спешки некогда было переделывать эскизы, и в мастерскую отдавались черновые рисунки, где одна половина симметричного изделия была выполнена в одном стиле, а вторая — в другом. Мастер, случалось, так и делал. Однажды в мастерскую был отправлен образ, на обороте которого нужно было выгравировать молитву «Отче наш». Не было в России человека, который не знал бы ее. И вот, чтобы не тратить время, Фаберже, нарисовав шрифт первых двух слов, подписал на рисунке: и так далее». Вскоре изделием можно было полюбоваться. «Отче наш и так далее» — выгравировал мастеровой. «Ведь вот, — посмотрев на это, заметил Фаберже, — не додумались же до этого наши попы — сокращения времени службы». Фаберже не любил тратить время на документы, записки, отчеты. Часто с клиентом он обсуждал заказ устно и на бегу. Конечно, при таком количестве работы можно было забыть подробности этого заказа. И тогда Карл Густавович пытался разыскать того, кто был рядом, когда он разговаривал с заказчиком.



Но все равно, ничто, казалось, не сможет покачнуть благополучия дома на Большой Морской, 24. В начале века фирма достигла небывалых высот. За историю существования фирмы в мастерских Фаберже сделали столько же изделий, сколько возможно только при массовом производстве — по приблизительным подсчетам 120 тысяч, и среди них не было ни одной вещи, не достойной самой высокой оценки.
После революции императорская коллекция была конфискована. В ней оказалось 42 яйца из царской коллекции. Их отвезли в Москву, в Оружейную палату. До 1922 года сундуки с изделиями стояли не распакованными. И хотя сотрудники музея голодали, не было ни одного случая пропажи. В 1922 году советская власть начала продажу коллекции, стремясь избавиться от всего, что связано с самодержавием и семьей царя. В музее осталось только 10 яиц.

Первые тревожные изменения пришли на фирму вместе с мобилизацией 1915—1916 годов. На Первую Мировую войну призвали многих ведущих мастеров и художников. Карл Фаберже был вынужден написать несколько писем в Канцелярию Министерства Императорского двора с просьбой освободить от призыва 23 его сотрудника. Ведь заказов с него никто не снимал, императорский двор, как всегда, ждал новых изделий. А в это время отделение фирмы в Москве вынуждено было вместо серебряных изделий делать гранаты и гильзы. Не менее тревожным был и следующий год.

В конце 1917 года Карл Фаберже закрыл свой дом на Большой Морской улице и эмигрировал в Швейцарию.
Что стало с имуществом Фаберже, которое оценивалось в 45 миллионов рублей, — точно неизвестно. Но с Карлом Густавовичем был только один саквояж. Видимо, все, что ему удалось вынести с Большой Морской, было роздано доверенным лицам или спрятано в России. Карл Фаберже, считая себя русским, верил, что вернется на родину. Ему было уже 72 года, когда большевики захватили власть. Он был болен раком печени, но никогда не жаловался на здоровье. Сердце его было разбито: он потерял родину, потерял дело всей своей жизни и беспокоился о судьбе оставшихся в России сыновей. Ювелир умер ранним утром 24 сентября 1920 года в Лозанне. Как он и просил, тело его кремировали под звуки мессы Бетховена. Похоронен Карл Фаберже в Канне, на Французской Ривьере. Над его могилой сыновья поставили благородный и скромный памятник: надгробие из шведского порфира с золотыми буквами.


Карл Фаберже мечтал вернуться в Россию, но той богатой императорской России, которой нужны были его роскошные, изящные изделия, уже не существовало. В это время его сыновья,Агафон' и Александр, мечтали вырваться из новой социалистической страны. Александр жил в Москве. В 1918-1919 годах он работал экспертом Наркомпроса по восточному искусству, был одним из основателей Музея восточного искусства. В 1920 году ему удалось уехать в Париж. Никаких чемоданов с сокровищами Александр из России тоже не вывозил.

В Петрограде Агафон вынужден был сотрудничать с советской властью и работать в комитете по оценке сокровищ Романовых Агафон Фаберже подарил Музею минералогии некоторые уникальные вещи фирмы: коллекцию ограненных камней, вазу из горного хрусталя и, вероятно, два последних пасхальных яйца: шар из голубого стекла на белых облаках из горного хрусталя и яйцо из карельской березы с заводным слоником внутри. В 1927 году Агафон Карлович бежал из Советского Союза в Финляндию по льду
Финского залива — другого выхода у него не было.






После смерти отца Александр и Евгений Фаберже пытались разыскать и вернуть семейные ценности. Но вернуть сокровища им не удалось. Сокровища Фаберже пытались разыскать, очевидно, не только сыновья. Наверное, кому-то везло больше, чем хозяевам, и на рынке время от времени появлялись ценности из семейного клада. Александр и Евгенний Фаберже пытались разыскать и вернуть семейные ценности. Но вернуть сокровища им не удалось. Сокровища Фаберже пытались разыскать, очевидно, не только сыновья. Наверное, кому-то везло больше, чем хозяевам, и на рынке время от времени появлялись ценности из семейного клада. Александр и Евгений Фабержеа попытались возродить фирму в Париже, но делать русские изделия без прежних мастеров и вне России оказалось невозможным.«Эра Фаберже» стала историей, и стиль этого мастера, соединившего в своих произведениях скульптуру, живопись и искусство огранки драгоценных камней, навсегда остался в ней эталоном. "Карл Фаберже и русские ювелиры"

• Mood: crazy
  
  Источник: http://duchesselisa.livejournal.com/105496.html