В Ленинградской гостинице, в той, где сегодня пишу я, 
Между шкафом стенным и гостиничным тусклым трюмо 
Я случайно заметил лежавшую там небольшую 
Пачку смятых листов - позабытое кем-то письмо. 
Без конверта и адреса. Видно, письмо это было 
Из числа неотправленных, тех, что кончать ни к чему. 
Я читать его стал. Било десять. Одиннадцать било. 
Я не просто прочёл - я как путник, прошёл по письму. 
Начиналось, как водится с года, числа, обращенья; 
Видно, тот, кто писал, машинально начало тянул, 
За какую-то книжку просил у кого-то прощенья... 
Пропустив эти строчки я дальше в письмо заглянул. 

Первая страница
Через час с небольшим уезжаю с полярным экспрессом. 
Так мы прочно расстались, что даже не страшно писать. 
Буду я отправлять, будешь ты получать с интересом, 
И знакомым читать, и в корзину спокойно бросать. 
Что ж такое случилось, что больше не можем мы вместе? 
Где не так мы сказали, ступили не так и пошли, 
И в котором часу, на каком трижды проклятом месте 
Мы ошиблись с тобой и поправить уже не смогли? 
Если б знать это место, так можно б вернуться, пожалуй, 
Но его не найдёшь, да и не было вовсе его! 
В нашей жалобной книге не будет записано жалоб: 
Как её ни листай, всё равно не найдёшь ничего. 
Взять хоть письма мои, - я всегда их боялся до смерти. 
Разве можно не жечь, разве можно держать их в руках? 
Как их вновь ни читай, как их вновь ни сличай и ни мерь ты, 
Только новое горе разыщешь на старых листках. 
Ты недавно упрямо читала их все по порядку. 
В первых письмах писалось, что я без тебя не могу. 
В первых письмах моих, толщиною в большую тетрадку. 
Мне казалось - по шпалам, не выдержав, я побегу. 
Всё, что думал и знал, заносил на бумагу сейчас же, 
Но на третьей отлучке (я сам себя в этом ловлю) 
В письмах день ото дня по-привычному громче и чаще 
Повторяется раньше чуть слышное слово «люблю».