Политические аналитики в средневековой Индии


В средневековой Индии наиболее благоприятным источником политического прогноза, равно как и исчерпывающих размышлений о будущем, была собака. Эта практика широко применялась на протяжении столетий, однако наиболее подробное ее описание, дошедшее до нас, находится в энциклопедии, собранной в 1363 году неким Шарнгатхарой — брахманским функционером пустынного царства Мевар, ныне части Раджастана.

Недавно это описание частично было переведено американским индологом Дэвидом Уйтом. Шарнгатхара рекомендует «смертным, вознамерившимся задаться вопросом, что происходит в мире, целиком и полностью полагаться на пять животных: молодого оленя, пятнистую сову, ворону, шакала и собаку». Однако подобно тому как не все известные нам политические комментаторы равны в своей проницательности, так и упомянутые животные отличаются возможностями. «Первые четыре по природе своей отнюдь не блещут интеллектом. Собаку же намного легче понять».

Бесспорно, стать политическим аналитиком может не всякая собака. Она должна быть молода, здорова, не иметь никаких изъянов, но прежде всего собака должна быть черной, по-видимому, для того, чтобы не дать возможности усомниться в существенности и правильности ее ответов. Работающей же в королевском окружении, ей «непозволительно иметь хвост свисающим набок».

В знак благоговения на восходе солнца благодарная публика подвергала собаку ритуальному омовению, после чего начинался пир — собаке предлагалось молоко и печенье, испеченное в форме собаки, что с обескураживающей наивностью напоминает о «собачьей» сути политики. Потом ее выводили на форум — в центр нарисованной на земле радужной мандалы, где (не будем забывать, что дело происходит в Индии) ее приветствовали песнопениями, фимиамом, ритуальным огнем, цветами и молитвами. На рассвете ошалевшая от непомерных почестей собака, надо полагать, была вполне готова к исполнению своих обязанностей.

Вкратце: если собака чешет голову правой лапой, дела в царстве идут вполне прилично. Ситуация также считается благоприятной, если собака чешет правую лапу левой, чешет правое ухо правой лапой, мочится, подняв правую заднюю ногу (если сука — почесывает живот). Ежели собака зевает, блюет, пытается убежать, икает, кашляет, засыпает, роет яму в земле, скулит — царству не избежать беды.

А поскольку судьба царства во многом зависит от членов царской семьи, прозрения собаки особенно ценились во внутреннем дворце. Ее лай, к примеру, мог указать на связь между поступками монарха в прежней жизни и в настоящей. То, как собака мочится, давало повод для размышлений относительно продолжения династии: родит ли царица мальчика или дочь или же у нее случится выкидыш. Если собака ложилась на пол и не чесалась, это означало, что в царской семье кто-то неизлечимо болен. Собаке также было известно, кому жить до преклонных лет, кому скоропостижно скончаться, включая и то, какие послы на пути ко двору, есть ли у царицы любовник и к какому кругу он принадлежит. Наиболее таинственным являлось желание суки спариться на перекрестке дорог с молодым буйволом, а Шарнгатхара не дает пояснений на этот счет, что означало плетение заговора против царя.

Подобно многим экспертам, собаке было свойственно настаивать на определенных действиях, которые не всегда приводили к прямым результатам. Например, «собака могла вдохновить царя на войну», что, разумеется, не имело никакого отношения к шовинизму или псевдопатриотизму. Собака просто была экспертом в военных делах. «Когда две армии сходились в битве, ей было известно, какая из них одержит победу, а какая потерпит сокрушительное поражение». Кинический анализ был особенно необходим в пору вражды двух царств: если собака обращала взор на восток — войны было не миновать. В случае же, если собака шла на восток, войну возможно было завершить мирными переговорами. Если она одновременно шла и на восток, и на запад, это означало возрастание враждебности, однако отнюдь не саму войну. Если она прядала ушами и смотрела на солнце, мир был вполне достижим.

Наши аналитики гордятся тем, что вхожи в коридоры власти. В Индии, однако же, мнение собаки ценилось по причине того, что она была вне каких бы то ни было политических интриг, не исключая и обыкновенных норм поведения.

В Индии собака была совершенным аутсайдером, ночи ее проходили в бдении, днем она спала, она могла быть «другом человека», но могла впадать и в бешенство. Если говорить о еде, собака вообще ничего не ела и имя ей было «пожирательница блевотины». Преступая закон касты, собака вела беспорядочную сексуальную жизнь, способствуя таким образом расовому смешению, что, безусловно, низводило ее на самую низшую ступень кастового сообщества. И чаще всего она обитала в местах сожжения мертвых, в безместном месте между жизнью и смертью, питаясь останками.

В Индии собака почиталась и превозносилась людьми, поскольку была независима, вследствие чего независимы были и ее прогнозы. Она не носила ошейника и никогда не завтракала с царем.

Элиот Уайнбергер «Ход Собаки»