У древних индусов наверняка была поговорка - что-то вроде нашей сумы и тюрьмы - про то, что от брахманского проклятия никто не застрахован. А те в этой области были столь изобретательны, что только держись.
Например, как-то раз один из перворожденных праджапати великий Гаутама застал свою благоверною в обьятьях самого царя богов Индры и конечно же проклял обоих. Ну баба - она баба и есть, какой с нее спрос, потому мудрец просто обратил ее в камень на 1000 лет. Индре повезло меньше. "Ты, я вижу, большой любитель женского лона, - сказал мудрец. - Ну, так пусть на твоем теле их будет тысяча!"
Нечего и говорить, что все сбылось по слову его, и царю богов было весьма кисло, пока мудрец не сменил гнев на милость и не превратил этот срам в глаза. С тех пор Индра стал тысячеглазым.
 

Встречаются такие мамаши, которые так любят своих дочерей, что всю жизнь правдами и неправдами держат их при себе.
Именно такая как-то жила жила в одном турецком городке. Ей было 90 лет, а ее дочке - старой деве - 70. И был у них сад, огражденный, как это принято у них на Востоке, высоким глухим забором.
Как-то раз местный шахзаде проезжал мимо того забора и вдруг услышал: " О моя доченька, которую может поранить даже лепесток фиалки, не гуляй долго под солнцем, почернеешь!"
Принц был юноша романтичный, и, как это принято у них на Востоке, заочно в ту барышню влюбился. Приехал он домой и потребовал от батюшки-падишаха немедля засылать сватов в тот дом. "А то, - говорит, - как это принято у нас на Востоке, помру, - говорит, - с тоски!" - говорит.
Падишах по неведенью обрадовался, наконец, думает, преемник остепениться решил, и сватов немедля засылает.
А мамаша та, карга старая, сватов принимая, не знает, куда со страху деваться, попала, блин, на свою голову, ведь ежели падишаху отказать, он, как это принято у них на Востоке, и башку оттяпать может, а ежели не отказать, так потом еще хуже будет. Кроче, ставит она сватам условие, что невесту до самой брачной ночи никто, включая жениха, видеть не должен, а палец для колечка мы и в скважину замочную высунем.
И вот настает день свадьбы, кортеж прибыл, а старушенция тем временем палец доченьке вымочила в молоке да разными снадобьями натерла, и стал он как у пятнадцатилетней, чего не скажешь о прочих частях тела. А гости дивятся: "Ах, какой нежный пальчик, какова ж тогда она сама!"
Невесте меж тем мамаша за щеки сахару напихала, чтоб фата ввалившиеся щеки не обтягивала, загрузила дочурку в карету и на время расслабилась.
И вот отгремел пир, молодые в опочивальню пошли, и тут у невесты выпал сахар изо рта. Она ползает, ищет, жених недоумевает, что, мол, случилось, а она ему: "Шахар, - говорит, - выпал".
"Какой сахар?!", - смертельный номер, - принц срывает фату, и.... . .  .  .   .    .     .
Короче, осерчал бедолага, да и выбросил невесту в окно. За окном росло дерево, карга за него уцепилась, висит, а ни спрыгнуть не может, ибо высоко, ни на ветку залезть, силенок маловато. А руки старческие слабеют, тут бы и сказочке конец, ан нет.
Прямо над дворцом в волшебной небесной стране пери, местный шахзаде курочку кушать изволил и костью подавился. И вот он уже хрипит, извивается да с миром божьим прощается, потому что от дурацких случайностей даже волшебники не застрахованы. И вот окидывает он прощальным взглядом небо и землю, и видит как наша бабуся в подвенечном платье на дереве корячится. Такой смех его разобрал, что и слезы градом, и живот свело, и косточка та зловредная сама из горла выскочила.
Девушки-пери про то как прознали, так побежали падишаху своему радостную весть принести, что сынок его, значит, исцелился. А тот от радости повелел исполнить любое желание спасительницы. Пери подумали, и решили, мол, чего еще старухе может быть надо кроме молодости и красоты. И каждая дала ей то, что у нее было прекраснейшим: одна дала волосы, другая - лицо, третья - стан осиный, четвертая - голос и т. д.
А на утро горе-жених, пропив горькую всю ночь, преисполнился раскаяния, что пожилую женщину обидел, и решил попросить прощения, если жива еще, одарить чем-нибудь, и отправить домой с миром. А как увидел - бухнулся на колени, ступни облобызал и на руках домой занес.

И жили они долго и счастливо, и детей нарожали, как это принято у них на Востоке, кучу, а мамашу в дом престарелых определили, в элитный.

Великий царь, знаток Вед, веданг и пуран по имени Вася отправился в лес на охоту. И так скучал он по своей супруге, что измученное воздержанием естество сыграло с ним злую шутку - от чрезмерного возбуждения приключилась внезапная эякуляция.
- Ай вэй! - воскликнул царь, который в прошлой жизни был раввином, - это ж какое ж расточительство! Там дома Гирикочка скучает , потомства нет, а я таки разбрызгиваю семя на эту антисанитарную почву. Но когда у меня что пропадало?
С этими словами он собрал семя в лапух, завернул в кулек, прочел антисептическую мантру и позвал птицу коршуна. "Отнеси, - говорит,- это моей жене, она женщина умная, поймет, что делать, а тебе за службу мацы поклевать даст.
И коршун полетел. Да вот беда - попался навстречу другой коршун, слово за слово, клювом по столу, делиться, мол, надо, клекот, перья во все стороны, а кулек - в воду.
Проплывала мимо проклятая брахманом апсара в облике рыбы щуки, да и заглотила сверток.
А через девять месяцев поймал ее рыбак, стал потрошить, смотрит - а там мальчик с девочкой. Мальчика того местному царю отдали и назвали Матсья. А девочку рыбак себе оставил и назвал Сатьявати. Красавица выросла - супермодель просто. Одна незадача - рыбой от нее перло за версту. Потому сокрушался рыбак, что никто в жены не возьмет ее. Есть, конечно любители - как с тем заморским овощем дурианом, что на вкус сладок, а на запах как сортир на Казанском вокзале - да где ж таких найдешь?
А барышня меж тем ничуть не горевала и потихоньку зарабатывала хлеб свой перевозками на плоту через реку.
Однажды великий мудрец знаток Вед и волшебник Парашара захотел переправиться на тот берег. И как увидел красавицу, так измученное воздержанием естество сразу услужливо отключило обонятельные рецепторы. И начал мудрец прям посередь реки девушки домагиваться.
- Да что ты, почтенный, - говорит ему Сатьявати, стыдливо опустив ресницы, - люди ж кругом, увидят с берега - стыда не оберешься.
- Ну, это не проблема, - ответил мудрец, который в прошлой жизни был Хоттабычем. Выдрал волосок из бороды, трах-тибидох-тибидох, и на берега упал такой туманище - ну ни зги не видать.
- Но, почтенный, - воскликнула девица, слегка порозовев от смущения, - я ведь вообще-то девушка еще, кто ж меня замуж потом возьмет?
- Ну, - говорит мудрец, - это ж тоже не проблема! Я вот волосок из бороды выдерну, трах-тибидох-тибидох - и ты снова девушка.
-Ну, - прошептала девица, от волнения опускаясь на доски плота, - ну, давай!!!
..................................
...И так остался доволен ею Парашара, что предложил исполнить любое ее желание. И она попросила, чтобы пропал этот гнусный запаз, от которого женихи шарахались, и йог расстарался и натибидохал аж "Шанель №5" причем сразу на целу ёджану.
Девица потихоньку потом в лесу родила великого Вьясу Двайпаяну и, как и было обещано, снова стала девушкой.
А замуж она вышла за великого раджу Сантану, который помимо всего прочего, говорят, на гитаре неплохо лабал, и стала прабабкой тех самых окаянных братьев, которые учинили знаменитую бучу, в которой полег весь генофонд Индии, и которая описана в великой Махабхарате.

Эту историю рассказали немецкому этнографу Г. Неверману в 30-е годы папуасские зэка. И срок-то был невелик - 8 дней каталажки всего, однако...

Приперся как-то в деревню некий китаец с ружьем - наглый и вредный. "А ну быстренько,- говорит, - накидайте мне телегу кокосов, не то всех, - говорит, - постреляю на фиг."
Ну, кокосов у нас как грязи, жалко что ли, накидали ему. А он тогда совсем обнаглел, цапнул первую попавшуюся девчонку, "Эта пойдет со мной", - говорит.
А у девчонки той был папа. И два брата. И жених. И дядя с дедушкой. В общем, они все вместе попросили его как человека, мол, отпусти девушку, и для убедительности приласкали по голове. Дубинами. Все вместе. А китаец почему-то взял и умер. Странно как-то. Стали мы думать-гадать, что же с ним делать. То ли закопать. То ли так оставить. А вдруг узнает кто? А вдруг его искать будут?
Но тут самый старый и мудрый человек говорит: " Ребята! Когда китаец умер, солнце было там. А теперь оно воон аж где. А когда оно совсем зайдет, китаец протухнет, и его нельзя будет есть. Жарко же."
О, какой мудрый человек! Женщины приготовили китайца с саговой мукой. Всю деревню накормили. Какой же он был вкусный! Вкуснее обычного человека и намного вкуснее свинины. А человек он все равно плохой был. И не пропадать же такому хорошему мясу.
А потом пришли полиси-аним (местные копы) и спросили, кто ел китайца. И вот всей деревней сидим теперь. А за что? Раз плохой человек был - кому его жаль? Раз мясо вкусное - почему пропадать должно?
Варварские обычаи какие-то!

Этот блестящий случай военного шпионажа - из тех седых времен, когда боги еще даже не добыли нектар бессмертия из глубин Океана.
Война с демонами-асурами была в разгаре. И боги несли колоссальные потери, потому что домашний жрец асуров Ушанас знал хитрую мантру, с помощью которой он мог оживлять мертвых, а жрец богов Брихаспатти - таковой не знал. Потому количество демонов не уменьшалось, не смотря на большие потери на поле боя.
И вот, царь богов Индра призвал Брихаспатти себе на ковер и повелел добыть эту мантру.
- Но, porka Madonna, Santa Maria putana! - акричал мудрец, - они ведь даже римскому папе эту мантру не расскажут. Где я тебе такого суперагента найду?
- На то ты и мудрец, - ответил Индра,- аудиенция закончена.
Делать нечего, пошел мудрец думу думать. И надумал он послать на это дело собственного сына Каччо, ибо никто лучше него с этой работой не справился бы - сам Вишну его натаскивал.
Дело облегчалось тем, что не было проблем с внедрением, ибо если юноша брахманского сословия просился к мудрецу в ученики, тот не мог ему отказать. Однако, делиться военными секретами мудрец вовсе не обязан.
И вот Каччо стал учеником Ушанаса. Поскольку парень он был видный, говорил складно, да еще мог божественно готовить пиццу, дочь Ушанаса Деваяни мгновенно на него запала. Таким образом, первая часть гениального плана прошла без проблем.
А далее - дело техники. Ну кто что мог бы заподозрить - романтичный юноша поздно вечером гуляет по улице, явно приезжий, по сторонам не смотрит, считает ворон - идеальная добыча для местной урлы, коя и не замедлила объявиться.
Сценарий стар как мир:"дай закурить, займи денег, ты кого козлом назвал, стоять, ссука" - отпинали от души, так что парень до утра не дожил, скончался в "скорой". А Деваяни не спит, на душе тревожно, папашу пинает: "Что-то ученик твой запропал, на случилось ли чего?"
Ушанас впал в медитацию, сосредоточился, и прозрел, что ученик его в ауте. Но по закону учитель должен заботиться о своих подопечных, и, коли уж может мертвых оживлять, то тут уж не отвертишься.
Так Каччо воскрес в первый раз. И на следующий же день пошел опять злить гопников. И опять получил - на этот раз его утопили. И опять был воскрешен.
На третий раз, увидев надоедливого фрайера, которого вчера собственноручно замочили, гопники таки прочухали, в чем дело. Парня зарезали, труп сожгли, а пепел растворили в портвейне и пошли с ним к Ушанасу.
- Учитель, - говорят, - радость то какая! Нынче наши "Красные ракшасы" дваракских "Слоноруких Вришниев" со счетом 3:1 отымели! Выпей с нами за это дело!
- Кокта молотёшь интересуется спортом - этто корошо есть! - воскликнул Ушанас, с удовольствием заглатывая портвейн. Демоны, довольные, свалили, а девице опять не спится.
- Отец, - говорит, - позови ученика. Он где-то рядом, но как будто его и нет. Что-то здесь не то.
Ушанас поднапрягся и отправил Каччо телепатический позыв.
- А? - отозвался Каччо из учителева брюха.
-...................................................................., сказал Ушанас.
-Дык! - сказал Каччо.
-Что телать путем? - сказал Ушанас. Потому что, если он не оживит ученика снова, то нарушит закон, ибо несет за ученика ответственность. А если оживит - так этот ше лось, плин, фсю утропу порфёт к чертофой матери, аааааааааааааа!
- А не проблема, - говорит Каччо, -ты мне рассказываешь, как ты это делаешь, потом меня воскрешаешь, а я воскрешаю тебя. ОК?
-..................................................................., сказал Ушанас, - хрен с топой, тфоя фсяла. Пионер, к порьпе за тело Коммунистической партии путь котофф!
-Эк завернул! - сказал Каччо, выпутываясь из мудрецовых кишок. - Но в любом случае, я сначала отмоюсь, а потом уж займусь оживлением учителя.

Вот так была добыта секретная мантра демонов. Каччо, конечно учителя отблагодарил, прослужив у него еще около тысячи лет, а когда домой засобирался, Деваяни, конечно, просилась с ним. И конечно, он ее не взял, сославшись на то, что все, что связано с именем учителя для него свято, ибо на хрена она теперь мне, такая красивая. А взял бы, глядишь, она и не вышла бы за Йайати и не стала бы праматерью того несчастного рода Бхаратов, которые затеяли потом резню, в которой полег весь генофонд Индии, и которая описана в Великой Махабхарате.

Нганасаны рассказывали. Люди такие - далеко на Севере живут. Мы там не сможем.
Раньше, говорят, вся Земля была одной глыбой льда. Травы вообще не было. Чум стоял. В чуме Белый человек жил. И сказал Белый человек:
-Скучно, однако. Надо женщину искать. Играть хочу. Детей хочу.
Сказал - сделал. Полетел женщину искать. Видит - на облаке чум стоит, а в нем женщина. Лег с ней. Стали играть. Несколько ночей он у нее провел. Потом сразу и родила она.
Травинку родила.
- Все,- говорит, - долго у меня не сиди, бери ребенка, домой иди.
Положил Белый человек травинку перед чумом, сам спать пошел. Утром видит - травой уже льда с ладонь покрыто.Так лужайка появилась, потом поле. Стали летучие нгуо вокруг виться.
Испугался человек, что новорожденную землю унесут, снова к женщине пошел.
- Надо, однако, снова нам играть,- говорит, - надо сторожить землю. Снова родила она - ребенка-оленя родила, комолого только. Стал олень сторожить землю.
Прилетает тут нгуо - тоже под оленя косит. "Отдай землю!" -, говорит. Стали они биться-бодаться. Только у летучего-то рога есть, а у этого нет. Пошел он к отцу, жалуется. Отец шкатулку с инструментом достал, сделал рога сыну: один рог из камня сделал, другой - из кости мамонта.
Всех летучих победил олень такими рогами. Хорошо стало. Только все равно скучно. Пошел человек опять к женщине. На этот раз она двойню родила - мальчика и девочку. Настоящих.
Вот теперь хорошо совсем стало. Теперь они сами играть будут. Много людей родят. А олень тем временем подрос, рога тяжелые стали, однако, чистить надо.
Стали дети рога те чистить, шкурки во все стороны полетели. И от каменного рога шкурки горами стали. Тяжелой землю сделали - не будет трястись теперь, не соскользнет со льда. А от мамонтового рога шкурки в землю ушли. Тоже хорошо - людей много будет, еды на всех не напасешся, так теперь мамонтову кость можно русским за деньги продать, а на деньги еду купить. Всем хватит.
Потому что белые люди белыми людьми, а русские были всегда.
Все.

Жил да был на свете великий мудрец Чьявана. Еще в материнской утробе он постиг все Веды, Упанишады и Пураны. Но когда узнал, как его мама назвала, понял, что счастья нет.
Но вот вырос, стал ежедневно читать Отче наш по сту раз на дню, Харе Кришна по 1728, поклоны земные бить, в лотосе сидеть, а счастья все не было.
Тогда пошел он по местам святым - в Мекку там, в Рим, на Ямайку, а счастья как не было так и нет.
И ват однажды, попал он на берег прекрасного горного озера, глянул на свое отражение и понял, что он уже старик, жизнь на исходе, а счастья он и не видел. И поднял он очи горе и воскликнул: "О, Джа!". И тут откуда ни возьмись прилетела вещая птица Дятел, неся в клюве Волшебный Косяк. Дунул мудрец раз, дунул два, а на третий раз озарила его лицо блаженная улыбка, и застыл он на берегу того озера на тысячу лет.

Однажды близ того озера расположился лагерем один раджа с войском и домочадцами. И была у него прекрасная дочь по имени Суканья (простите). И вот, прогуливаясь по берегу, она наткнулась на странный пенек - пенек как пенек, кустами да грибами поросший, с прилепленным к нему ульем,только вот странные две букашки блестят на нем. А дай ка я ее веточкой поддену да рассмотрю поближе.
И со всей дури ткнула веткой Чьяване в глаз.
Рассвирепел тут мудрец от обломанного кайфа, да и проклял раджу того. У половины войска приключился запор, а у другой половины - понос. Да так, что одни другим завидовали. Завидовали-завидовали, а через три дня мереть начали.
Испугался раджа, стал причины выяснять, да не преуспел. Вот только дочь его, даром что Суканья, а пожалела солдатиков, и во всем созналась.
Кинулся раджа мудрецу тому в ноги, пощады просит, а тот и говорит: "Раз дочь твоя мне кайф обломала, вот пусть и выходит теперь за меня замуж."
Делать нечего, сыграли свадьбу, солдаты вмомент выздоровели, а Суканья осталась жить в отшельниковой хижине, которую молодым наскоро соорудили.

Прошло какое-то время, жили они неплохо, мудрец пел по утрам регги, жена его, даром что Суканья, собирала для него ганджу, и вовсе не парилась что он старый да немощный, потому как с ним было весело.
Но вот однажды пролетали мимо боги-близнецы - братья Ашвины, великие врачеватели и кобели. И глянулась им герла та. И давай они ее не фрилав разводить. Она их раз послала, два послала, на третий пообещала мужу наябеднячать - вы, мол, хоть и врачеватели, но у него столько духовных заслуг, что проклянет - вовек не просеретесь. Подивились Ашвины, экая, думают, жена верная, да предложили ей сделку. Давай, говорят мы твоего мужа снова молодым да пригожим сделаем, а ты попробуй его от нас отличить. Отличишь - твоя взяла,а не отличишь - с нами пойдешь.
Посоветовалась Суканья с мужем, тот был не против. Тогда ушли Ашвины с Чьяваной втроем под воду, а вернулись - все трое молодые, красивые, хрен отличишь. Да Суканья хитрее оказалась, взяла она барабан, да давай на нем регги отстукивать. Эти мажоры стоят - ну как Чьявана давеча - пни пнем, а мудрец приплясывать начал. Так она его и узнала.
Ушли Ашвины не солоно хлебавши, а верная жена, даром что Суканья, обрела молодого мужа, с которым и прожила долго и счастливо. У ей потом сын родися Прамати, у которого был сын Руру, у которого был сын Шунака, от которого пошла Лунная династия царей, из которой происходили пандавы и кауравы, которые и затеяли ту бучу, из-за которой полег весь генофонд Индии, и о которой повествует Великая Махабхарата.

Давно это было. Тогда чукчи с коряками за оленьи стада воевали. А кереки были чукчам союзниками. А сильнее всех был знаменитый чукотский воин Кунлелю.
И была у Кунлелю сестра по имени Кытгы.
Однажды подстерегли враги Кытгы и отца ее, и пришлось им удирать. Да не убежали далеко - отец ногу сломал. И попросил отец дочь, чтоб она его убила, а сама спряталась у кереков.
Так она и сделала. Вырыли кереки ямку перед пологом, спрятали Кытгы от врагов и брату тоже ничего о ней не сказали - так отец перед смертью велел.
А когда кто-то из кереков посватался к ней, она не отказала, вышла замуж, а потом и родила.
А когда враги стали подходить к тому стойбищу, пришлось ей опять бежать, а ребенка оставить.
В другом стойбище она тоже родила от другого мужа.
А война все не кончалась.
И так, от стойбища к стойбищу, обошла Кытгы всю Землю. И наступил Золотой век, потому что все люди стали братья. И все войны закончились.
Потому что Кытгы любила людей и не любила войну.
Все.

В старые времена все европейские монархи имели множество проблем с престолонаследием, особенно, если умирали бездетными. Их же индийские коллеги жили себе припеваючи и совсем на эту тему не парились. Потому что у них всегда под рукой были брахманы - более высокая каста.
Вот что об этом рассказывают.
У юного царя Вичитравирьи было две жены - Амбика и Амбалика. И столь они были прекрасны да соблазнительны, что как только была сыграна свадьба, царь затащил их в постель и не вылазил оттуда аж семь лет. И от чрезмерного кайфа невзначай помер, дай Кришна каждому такую смерть.
Но вот беда - наследников-то и не народилось. Не до того как-то было.
Бхишма, старший брат покойного дал обет безбрачия, потому дела поправить не мог. Тут-то и пригодился старый закон: если женщина родит ребенка от мужчины более высшей касты, то это не только не считается изменой, но есть великая честь, не говоря уж о том, что ребенок признается сыном ее мужа и полноправным наследником.
По такому делу призвали Вьясу Двайпаяну - брахмана, дальнего родственника, великого йога и подвижника. Тот явился без промедления во всей своей красе: бородища до пупа, дреды до задницы, благоухая отнюдь не "шанелью" и периодически давя на себе вшей.
Первой процедуру должна была пройти Амбика. Увидев такое чудо (эх, цивилы, цивилы!), она зажмурилась от страха и открыла глаза только когда все уже кончилось, и мудрец удалился.
Вьяса же зашел к Бхишме поделиться впечатлениями и между прочим заявил, что родится красивый и сильный ребенок, но незрячий, ибо что ж она, понимаешь, блин...
На вторую ночь йог посетил Амбалику. Та была уже в курсе и глаза старалась держать открытыми.Только побледнела сильно. Вьяса остался ей доволен, однако сказал, что ее ребенок будет альбиносом.
Ну и для развлечения, то ли для ровного счета на третью ночь дали ему служанку-шудру. Та достойная мудрая женщина просто расслабилась и постаралась получить удовольствие, а заодно и доставить оное партнеру.
Тут Вьяса разомлел, подобрел и даровал ее сыну всю свою мудрость, силу и знания.
Так вот и появились на свет Дхритараштра - слепой царь, отец кауравов, Панду, что в переводе значит "бледный", отец пандавов, и Видура - по происхождению шудра, по образу мыслей брахман, начавший изучать Веды еще в утробе, и единственный, кто реально пытался остановить резню, в которой полег весь генофонд Индии, и которая описана в Великой Махабхарате.

Давно это было.
Некий просвещенный Брахман, знаток Вед, давший обет молчания, мирно пасся на своем огороде. Вдруг из леса выскочил Уркаган, из ближней зоны сбежавший и воскликнул:
- Отец, выручай! Мусора гонятся, вот-вот накроют, спрячь меня куда-нибудь, в долгу не останусь, меня вся Одесса знает!
Ничего не ответил просвещенный Брахман, знаток Вед, ибо дал обет молчания. Тогда беглый нырнул в его хижину и затаился там.
Тут пришли Менты.
- Уважаемый, не пробегал ли здесь кто?
Ничего не ответил просвещенный Брахман, знаток Вед, ибо дал обет молчания. Тогда Менты обыскали хижину, нашли и повязали Уркагана, а заодно пригребли хозяина - за соучастие.
Местный Раджа долго разбираться не стал и велел обоих посадить на кол. Однако вскоре ему разъяснили, что произошло недоразумение, а поскольку тот Раджа был суров, но справедлив, он приказал снять Брахмана с кола.
Но палачи то ли от профессионального головотяпства, то ли по еще какой мистической причине, сделать этого не смогли, как ни старались. Потому просвещенный Брахман, знаток Вед был так и отпущен - с денежной компенсацией за моральный вред и с колом в заднице.
Бедолага так и прожил с этим колом еще двадцать лет. И вот наконец он предстал перед очи Дхармы (он же Яма) - бога смерти и судьбы. И сказал он ему, почтительно сложив ладони:
- Почто, гнида мороженая, ты мне муку такую учинил. Не было у меня греха такого ни в этой жизни, ни в предыдущих - у меня все ходы записаны! - на что Яма(он же Дхарма) ему ответил:
- А помнишь, как ты в десять лет лягушку через соломинку надувал? Знаешь, как она мучилась?!
И тогда просвещенный Брахман, знаток Вед собрал в кулак все свои духовные заслуги и произнес Слово. И стало по Слову его:
с тех пор и поныне малолетки уголовной и кармической ответственности не несут. А Яму (он же Дхарма) отшельник проклял - обрек его родиться в облике смертного.
Дхарма (он же Яма) в результате родился в облике царя Юдхиштхиры, который профачил в кости все свое царство, в резулитате чего и произошла та великая битва, в которой полег весь генофонд Индии, как о том повествует Великая Махабхарата.