Бьянка (Яна Липницкая) долгие годы шла к своему успеху. Профессионально заниматься музыкой и вокалом она начала еще в детстве. В ее биографии значатся работа солисткой в Государственном оркестре симфонической и эстрадной музыки Республики Беларусь, победы на международных конкурсах исполнителей "Мальва" и "Белая Русь", гастрольный тур по городам Германии с репертуаром собственного сочинения, предложение представлять Белоруссию на "Евровидении".

Сказочные истории - это не про неё. Всё, что досталось, взяла сама. Слава богу, к уникальному голосу и харизма с силой характера прилагаются. Сценическую карьеру Яна Липницкая начинала традиционно для юного гражданина страны советов с участия в кружке народных танцев и пения в хоре. Посвятив 4 года "растительному" искусству с "калинками" и "берёзками", неоцененная артистка ушла петь в эстрадную студию. Из хора девушку изгнали за нетрадиционный вокал. О чём, наверное, скоро и пожалели, как только Яна в рекордно короткие сроки перевыполнила все нормы по количеству премий и наград. В 16 лет она получила гран-при международного конкурса юных исполнителей "Мальва", затем - гран-при фестиваля молодых исполнителей эстрадной песни и танца "Белая Русь", а на международном конкурсе имени Агинского заняла третье место.

После таких побед талант, конечно, оказался более, чем востребованным. 4 года Бьянка проработала солисткой Государственного оркестра симфонической и эстрадной музыки Республики Беларусь под руководством Михаила Финберга. Работа работой, а для души амбициозная Яна съездила с репертуаром собственного сочинения на гастроли в Германию! Трудно поверить, что настолько же одаренной, насколько и смелой певице было тогда всего 17!

А потом судьба по своему обыкновению предоставила девушке выбор. Яну пригласили представить Белоруссию в международном конкурсе "Евровидение". В тот же час работу с проектом "Серёга" предложил мадмуазель Липницкой его идейный вдохновитель Сергей Пархоменко. Бьянка предпочла официозу с протоколом песенного фестиваля напор и перспективы одного из самых модных на постсоветском пространстве коллективов.

В рамках этого сотрудничества Бьянка спела в дуэте с Максом Лоренсом композицию "Лебединая" из саундтрека к российскому блокбастеру "Бой с тенью". Трек взлетел на вершины хит-парадов и озвучил романтическое лето 2005! А саму же молодую певицу песня буквально поставила на крыло. Успех "Лебединой" ознаменовал окончательную кончину "олигарх-попа", а Бьянка решила взять на себя почетное дело RnB революции!

Сделав поправку на менталитет, но не сводя восхищенного взгляда с золотой дивы Бейонз, Бьянка написала материал для своего дебютного альбома в стиле "русский народный RnB". В её интерпретации модная "черная" музыка приобрела широту и искренность (танцевать - так всем двором до упаду, любить - сильно, без оглядки, всем сердцем), так близкую славянской душе. Треки для будущего лонг-плея сейчас записываются на одной из лучших студий бывшего СНГ с помощью звукорежиссера, ранее работавшего со знаменитыми "Black Eyed Peas". В ближайших же планах певицы -съёмка клипа на веселую композицию "Были Танцы". Режиссер видео Владимир Якименко (Черный Бумер, Кинг Ринг, Дискомалярия, Возле Дома Твоего) обещает показать такие танцы, которых ещё не видел мир!

Отар Кушанашвили. За гламур и против войны

20 августа 2008, 18:27

Отар Кушанашвили

 

смотреть фоторепортаж

Участник популярной некогда шоу-программы «Акулы пера», взрастившей целое поколение современной музыкально-журналистской элиты, Отар Кушанашвили имеет репутацию журналиста-бунтаря, этакого Жириновского от музыкальной критики. Конфликт с Пугачевой, памятный «выход» на футбольное поле во время матча Россия–Португалия, родственные связи с монархами и адюльтеры с первыми красотками Голливуда (с собственных слов) давно застолбили за Отаром Кушанашвили титул живой легенды музыкальной (и околомузыкальной) журналистики. Нынешнее лето в России выдалось непривычно богатым на события и скандалы – на любой вкус и каприз. И это оказалось неплохим поводом, чтобы встретиться с музыкальным критиком в его любимом «Кафе 317», в двух шагах от Дома Правительства, и в такой обстановке порассуждать о музыке, гламуре и политике.

– Предлагаю начать нашу беседу со старой доброй расстановки точек над i. Так что же все-таки произошло тогда на съемках шоу «Король ринга», когда вы вроде бы сбежали с поля боя?

– Я слышал версии, которые работают на разрушение моей репутации. Я, слава богу, достаточно умен, чтоб не смотреть по телевизору, как меня позорят, поднимая трибуны и заставляя скандировать: «Трус! Трус! Трус!» Я дружу с Первым каналом. Прошло совсем немного времени после «Короля ринга», когда меня снова позвали на съемки. Скажу вам так. Я шел туда на совсем другое мероприятие. Я шел туда участвовать в схватках с людьми, равными мне по весовой категории. Я не тренировался совсем, это правда. После первого же боя, когда я получил сломанные ребра, гематомы и сотрясение мозга, я понимал, что я больше не могу участвовать в этом. Разговоры о том, что я убежал из раздевалки перед боем, – это галиматья и чушь собачья. Я даже не приезжал туда и не мог приехать еще за неделю до этого. Но я благодарен создателям шоу за возможность проверить себя. Я шел на программу, чтобы проверить, трус ли я. Как раз то, в чем меня упрекают. Я пошел и вышел на бой с противником, превышающим меня по габаритам в три раза. Я мог сразу выкинуть белое полотенце, развернуться и уйти. Но я не мог уйти, даже когда понял, что меня, мягко говоря, объегорили. Обещали ведь, что люди будут только моей комплекции. Но я уже дал добро на участие в проекте. То, что Таранда избил меня до полусмерти, понятно – он профессиональный спортсмен. Я поздравил его с победой, еле-еле доковылял до машины, выдохнул и сказал себе: «Ты не трус». Самое главное – доказать это себе. А что тебя в чем-то упрекают окружающие – это часть твоей профессии. За что боролся – на то и напоролся. Я и не ждал, что меня назовут героем. Самое главное, что я приобрел еще лишние граммы самоуважения. Когда у меня все отошло и зажило, я стал захаживать в это кафе. Ко мне подходили спортсмены и говорили: «Ну ты герой! Никто на твоем месте даже и не сунулся бы туда!» Я никому не объяснял, что и как. Объясняю сейчас вам. Еще раз благодарю Первый канал за предоставленную мне возможность испытать себя. Это была авантюра чистой воды.

– Не так давно в эфире одного из телеканалов вы рьяно отстаивали позицию желтой прессы. Вас самого относят к этой касте журналистов, и вы, похоже, не только не против, но даже и рады этому?

– Невозможно в телевизионных рамках объяснить то, что я имел в виду. Объясняю. Называться журналистом – само по себе почетно. Это аксиома. Называться желтым журналистом, или зеленым, или фиолетовым – тем более почетно. Потому что желтая журналистика – это самый сложный жанр. Я не говорю, что все то, что я делал, и то, из-за чего меня прозвали желтым журналистом, всегда было на высоте, на уровне. Я говорю только о том, что без желтой журналистики демократической прессы не бывает. Потому я всегда буду горой стоять за нее. Здесь нужно иметь незаурядное чувство юмора и мало-мальский такт. Я совершал несколько ошибок в жизни, когда писал статьи и переступал грань дозволенного. Я признаюсь в этом и этим не горжусь. Но с годами я понимаю, что без чувства юмора человек, работающий в желтой прессе, – никто. «Респектабельная» пресса зачастую проигрывает желтой в оперативности, мобильности, чувстве юмора и проникновенности подачи материала. Повторю: я отвечаю за ту часть желтой прессы, которой я горжусь. А горжусь я многими работающими здесь и горжусь, что до сих пор имею к ней отношение.

– Но занятие это сопряжено с риском для здоровья – иногда похлеще, чем на звездном ринге. Не так давно в Москву приезжал первый в мире «папараццо» из Италии – Рино Бариллари. Он в среднем трижды в год попадает в больницу. Одиннадцать сломанных ребер, бесчисленные переломы – от благодарных знаменитостей. Вам тоже доставалось?

– Это история всей моей жизни – как говорят в голливудских фильмах. Я расплачивался очень жестоко за публикации, за высказывания по радио и телевидению. Я не знаю, сколько точно травм у известного папараццо, но то, что мне ломали ребра, угрожали убить и пытались поставить на колени (ударение на слове пытались), – это факт. Я физически страдал из-за своих выступлений. Это началось в эпоху моего приезда в Россию, совпавшего с эпохой Пугачевой. Сейчас такое происходит реже, но происходит. Конечно, это риск! Но удовольствие от результата перевешивает страх, когда ты идешь по лезвию ножа. И потом я особо никогда пугливым не был. Конечно, не боятся только дураки, но кто не рискует, тот… А я не хочу отказываться от шампанского! А то, что мне ломали нос, – видно (показывает), ну и пусть. Это часть профессии. И этим нас, тертых калачей, не взять.

– Враги у вас есть?

Надеюсь, что имя им – легион. Я мечтаю, я грежу о том, чтоб их у меня было огромное количество. Ибо мои мудрые родители, в живых из коих остался только папа, внушили мне истину: у кого нет врагов – тот фантом и пустой звук.

– Ну что ж, давайте попробуем их сейчас же размножить. Поговорим о наших земных звездах. Тенденция эта уже не новая, когда то одна из них, то другая, то целые коллективы рвутся покорять западную аудиторию. Дима Билан, Валерия, группа «На-На»… Зачем?

– Моя позиция отличается прямолинейностью и категоричностью, при этом еще и патриотизмом. Я искренне желаю, чтоб наши артисты прославились на Западе. Но этого не будет ни-ког-да. По одной причине. То, что они делают, может быть местами хорошо, временами качественно, моментами высокопрофессионально. Но на Западе своих талантов вагон и маленькая тележка. Просочиться туда невозможно. Им и от своих имен не продохнуть. Тому же профессиональному, на мой взгляд, Диме Билану я искренне желаю успеха, хотя у нас и натянутые отношения. Но успеха не будет. Что касается тяги покорить, это нормально, когда артистам хочется расширить ареал поклонников и они дилетантскими, неуклюжими, сиволапыми попытками хотят там прославиться. Исполнитель, для которого английский язык неродной, не будет принят на Западе никогда. Либо он должен быть каким-то поднебесным мастером. А таких нет у нас. Попытка, конечно, не пытка. Но лично я в этом вижу только необузданные амбиции и ничего более. Никакого успеха ни у кого не будет. Увы. Это мое убеждение, на которое я имею право. И к тому же оно имеет под собой основание. Если бы это не принимало такие уродливые формы, это было бы еще нормально. Но неистово биться в дверь, куда тебя все равно не пустят, – бессмысленно.

– Бари Алибасов говорит, что его группа «На-На» востребована в США…

– Представьте, что вы руководите группой «На-На», вывезли ее в Америку… Вы бы не вернулись домой на щите, ведь так? Ваш статус продюсера, как и статус артиста, который попытался самоутвердиться на Западе, предполагает, что вы будете лгать. Я вижу этому оправдание. Между прочим, Бари Каримович, чего в упор не желает видеть российская общественность, – один из самых образованных и один из самых мастеровитых оставшихся после Айзеншписа продюсеров. Он из той старой генерации продюсеров, которые за артиста готовы умереть. Сейчас же на них готовы только зарабатывать. Я не являюсь другом Алибасова, что избавляет меня от упреков в ангажированности. Конечно, он погорячился с успехом на Западе, но он должен был так сказать. Сейчас вот Пригожин говорит про гигантский успех Валерии. Но я, как человек, перечитавший в свое время всего Довлатова еще в университете, отношусь к этому с юмором. Вы можете относиться к этому серьезно – пожалуйста. Но при всем нежном отношении к Валерии я понимаю, что в Британии сейчас не пользуется успехом величайшая певица Лиза Стенсфилд. Если даже она не пользуется успехом, то какая Валерия может? Это нелепо. В Британии Гарри Барлоу считается уже не подающим надежды артистом. А Гарри Барлоу из группы Take That написал две песни, после которых вошел в пантеон мировых поп-звезд, – Back For Good и Babe. И группа, державшаяся на умении Барлоу стряпать мелодии из ажурных звуков, вошла в историю навсегда. Эта пятерка сорванцов была какое-то время популярнее The Beatles! И вот сегодня, на родине, Барлоу считается не настолько талантливым. Что уж говорить про наших?

– То есть определение Валерии как «русской Мадонны» вы отвергаете?

– Категорически! Валерия – хорошая певица и, что особенно важно, хорошая мама. Но никакая не «русская Мадонна». И никто из наших певиц не будет ей никогда.

– Вы помните себя в момент, когда Россию объявили победителем «Евровидения-2008» и, соответственно, хозяйкой «Евровидения-2009»?

– Я заплакал. И я горжусь, что заплакал на прямой трансляции. Потому что, как бы это ни замалчивали, это победа в первую очередь Юрия Айзеншписа. Я заплакал и тут же вышел за камеры, дабы избежать упреков в срежиссированных слезах. Какая могла быть реакция? Я был рядом с Димой, когда он делал первые шаги. Это сейчас он украшает собой обложку Forbes, но когда он только начинал, никто не верил в его успех. Верили два человека – Юрий Айзеншпис и Отар Кушанашвили. Может быть, верил и сам Дима Билан, но он был слишком робким начинающим артистом. Я, конечно, был безмерно рад, я тут же захотел ему позвонить. Но теперь нас не связывает ничего, кроме прошлого, он со мной не разговаривает… Мне некуда позвонить, чтоб поздравить… Но моя реакция такая: я горжусь его победой и горжусь тем, что мы были дружны. Это победа Юрия Айзеншписа.

– Какое-то время назад пресса наперебой писала о том, как вы звонили Яне Рудковской и Диме Билану. Хамили им, угрожали. Потом выяснилось, что это утка и вообще недоразумение. Что все-таки это было? Как разрулилось все в итоге?

– На канале НТВ мне предъявили пленки с записью подростков, которым нечем занять жизнь. Они пародировали мой голос. Не могли пародировать стилистику, потому что это невозможно: чтобы научиться говорить, как я, нужно закончить два университета и прочитать большое количество книг. Эти парни брали какие-то нарезки моих телефонных разговоров, клеили их и, когда звонили ночами Билану или Яне Рудковской, выдавали эти записи. Полные мата, ненормативной лексики, оскорблений и угроз. Клянусь вам памятью моей мамы, говорю это отчетливо глаза в глаза, я никогда в жизни не угрожал бывшим друзьям и женщинам, что бы они про меня ни думали. Никогда!

– Вернемся к «Евровидению». У мероприятия есть неформальное определение как «телеконкурса для геев и домохозяек».

– Здесь много правды. Но к «Евровидению» я отношусь в высшей степени серьезно. Просто нет другого способа сказать на весь мир, что и у нас умеют петь. «Сан-Ремо» – итальянский конкурс, «Песня года» – наше изобретение. Я не разделяю скептического отношения к «Евровидению». Да, он действительно напоминает демонстрацию китчевых квазиталантов. Но с этого конкурса начала свою карьеру группа ABBA, так что, наверное, он не такой уж дурацкий.

– Кто может представить Россию в следующем году? Вряд ли снова Дима Билан.

– Я бы поставил под сомнение вашу убежденность. Билан вполне может снова представить Россию. Но надеюсь, что в третий раз он все же не пойдет на это. Но из тех, кого я знаю… (задумался) Леня Агутин, наверное. Хотя он ни за что не согласится: он уже состоявшийся артист, которого любят миллионы не за то, что он побеждает в конкурсах, а за то, что он самобытнейший. Скорее всего, поедет молодой, и, скорее всего, его имя будет неожиданным для всех. Это мой прогноз.

– Алла Пугачева, отвечая на вопрос, почему Кристина Орбакайте не участвует в этом конкурсе, заявила, что, мол, нечего ей там делать.

– Как раз Кристине Орбакайте там есть что делать. Она в высшей степени артистична, давно вышла из тени великой мамы, не похожа на нее. И это очень хорошо. Но понятно, что, даже если бы она и захотела поехать, Алла Борисовна и Филипп Киркоров ее отговорят.

– Этим летом прямо в прямом радиоэфире сцепились Ксения Собчак и Катя Гордон. Вы наверняка в курсе этого конфликта и на чьей-то стороне.

– При всей моей симпатии к Кате Гордон ее по всем статьям побила Ксюша Собчак. И правильно сделала. Потому что нельзя звать человека в эфир и начинать унижать с момента приветствия. Говорить, что, мол, ты работаешь для быдла, а я – для интеллигенции. Катя получила в итоге то, на что нарывалась. Я с огромной симпатией отношусь к Кате Гордон, но надо признать: нельзя звать на бой к выпускнику боксерской школы Майка Тайсона. Если ты начинаешь играть по правилам того, кого ты позвал, и ты знаешь, что этого человека зовут Ксюша Собчак и она мастер по части дать сдачи, то чего ты ждала? Ты ждала поражения – ты получила сокрушительное поражение.

– А если коснуться сути их спора – гламур против псевдоинтеллектуальности, вам лично что ближе?

– Я за гламур. В этом споре я категорическим образом за гламур. Потому что игра в размежевание людей по принципу «я заканчивала Кембридж, а ты ПТУ» мне глубоко неприятна и чужда моей природе. Я не разговариваю с людьми, которые априори считают меня низшим существом относительно себя. К тому же в этом споре ни одна из сторон не попала под свои собственные определения – как они понимаются во всем мире, а не именно у нас. Но если абстрагироваться и сделать выбор, я на стороне гламура.

– А для вас лично – что такое гламур?

– Гламур для меня – это церемония «Оскар», это Brit Awards, это Шон Пенн на красной ковровой дорожке в Каннах. Это поведение Эроса Рамазотти после своего сольного концерта в Москве, когда он всем девушкам дарил цветы. Гламур – это когда красиво. А у нас он сосредоточился в границах Рублевки. Может быть, в Кушанашвили гламура больше, чем во всей Рублевке вместе взятой! Поезди в Куршевель – это не сертификация гламурности. Гламур – это сочетание внешности с IQ. А у нас это одно в отрыве от другого. Или только внешность.

– Значит, Сергей Зверев – никакой не «король гламура»?

– Сергей Зверев при ближайшем рассмотрении оказывается человеком, обладающим большим чувством юмора и самоиронии, чем все остальные гламурные персонажи из тусовки. Все эти «король гламура», «король эпатажа», «звезда в шоке» – хороший способ заработка денег. И он делает свое дело великолепно. Для него это бизнес. Но, когда знакомишься с ним ближе, разговариваешь, то видишь, что он адекватен и прекрасно понимает, что никакой он не король гламура. Нормальный приятный парень, который изобрел новый способ все время быть на виду у публики.

– Писали в газетах, что вы как-то подрались с Сергеем Зверевым в клубе. Он что-то сказал вам не так, не тем тоном, и вы его ударили. Было такое?

– Нет. Я не дерусь с изысканными персонажами – назовем их так. Я дерусь с людьми, которые меня оскорбляют. А Сергею Звереву не придет в голову меня оскорбить.

– В этом свете было бы интересно узнать ваше мнение о Юрие Шевчуке, сцепившемся как-то с царем эстрады Филиппом Киркоровым.

– При всем почитании мною Юрия Шевчука тогда был прав Киркоров. Та же ситуация, когда ты сам выносишь приговор человеку. Но для этого нужно быть прокурором. Когда ты говоришь, что по всем статьям лучше и краше противника, то должен тут же предъявить весомые доказательства. Я не уверен, что кто-то из них лучше другого. И в этом противостоянии нет правого и виноватого. Есть животная неприязнь. Но тот, кто животно ненавидит, – тот не прав.

– Вы уже познакомились с новым релизом группы «Мумий Тролль» – альбомом «8»?

– Я был поклонником группы «Мумий Тролль», и, по-моему, это было взаимно. Я работал тогда на известной радиостанции, разговаривал с Лагутенко и знаю, что он один из самых хитрых и умных людей, которые мне встречались. Я не случайно поставил «хитрый» на первое место: он знает, как развивать группу. Но мне очень трудно судить о последней работе, потому что в ней я ничего нового о группе «Мумий Тролль» не узнал. Такое, конечно, можно сказать много о каких артистах, но от таких умных людей, как Лагутенко, ждешь неожиданных ходов. Единственное, на что его хватает теперь, – неожиданные формы презентаций. Он все время изобретает новые формы продажи продукта. Но сам продукт тот же, что и десять лет назад. В музыкальном смысле. Что меня по-хорошему изумляет в группе «Мумий Тролль» – поразительное отсутствие текучки кадров. Как они в одну банду организовались – так и живут. На этом фоне меня всегда изумляла Земфира. Каждый ее новый альбом не похож на предыдущие. И даже если какой-то оказывался провальным, например «Вендетта», ничего, кроме восторга, он у меня не вызывал. Потому что в каждом новом альбоме Земфира новая, другая. Те, кто привык напрягать извилины и не обделен вкусом, а я имею наглость причислять себя к тем и другим, понимают, что девушка очень рискует, каждый раз показывая язычок тем, кто привык работать по накатанной. И то, что она при этом в каждом альбоме новая, делает ее единственной высочайшего класса артисткой в стране.

– Артисты в последнее время не только поют и общаются с поклонниками, но и высказываются по болезненным проблемам. О том, что происходит в Южной Осетии и Грузии, например. Недавно Вахтанг Кикабидзе отказался от ордена Дружбы и принял сторону родной Грузии. Его землячка Тина Канделаки, напротив, осудила грузинское правительство, поддержала сторону России. А правда где?

– Правды нет. Война – подлое дело. Войной не решаются проблемы. Война – это удел недалеких, не умеющих решать свои проблемы по-иному людишек. Именно людишек – не людей. Но обращаю ваше внимание на очевидный факт: параллельно собственно войне ведется и война информационная. С обеих сторон погибают хорошие люди, а воюют в кабинетах. И люди в этих кабинетах мне глубоко противны. Я не могу сказать, что разделяю позицию Кикабидзе, я не могу сказать, что разделяю позицию Канделаки. Я просто хочу, чтобы все прекратилось, чтобы братские народы обнялись и простили друг другу эту мерзость под названием «война». Я хочу, чтобы все жили в мире. Это моя позиция, и она, по-моему, распространена среди всех нормальных людей. А лжи и подтасовок с обеих сторон уже столько, что нормальный человек не в состоянии разобраться, где правда. Когда все это только началось, я сказал и сейчас говорю это вам: у гробов нет национальности. И когда гибнут люди, уже не думаешь, кто прав, кто виноват. Огромное количество моих друзей-грузин обсуждаются на российском телевидении с усмешкой. Но ведь они тоже люди, у них есть мамы и папы. Для меня едина смерть и русского парня, и грузинского парня – это чудовищно, бессмысленно. И над той, и над другой смертью я проливаю слезы. На войне нет правых и виноватых. Мне жалко тех, кто стреляет и погибает, но не жалко тех, кто воюет за передел земель.

– Вас лично коснулись эти события?

Конечно! У грузин не бывает неродственников. Мы все родственники, нас слишком мало. Большинство грузин, живущих в России, конечно же, очень переживают. Мой папа живет в Кутаиси. Он почтенных лет, там же живет семья моей сестры. Сейчас она в Батуми. Мы очень за них переживаем. Слава богу, никто из моих родственников не погиб – это стало бы для меня неизбывным горем. Но, к счастью, обошлось. И все же они там, и я трясусь за них каждый божий день. Лишь бы из-за одного немудрого политического решения все не началось снова. Молю небеса, чтобы ничего подобного не повторилось.

Сергей Зверев: «Я общаюсь с Аллой, когда захочу»

17 октября 2008, 15:40

Сергей Зверев

 

смотреть фоторепортаж

Сергей Зверев знает себе цену. Добиться интервью с ним при плотном гастрольном графике и основной работе («король гламура» до сих пор принимает клиентов в двух собственных салонах) – настоящая удача. Нам удача явно улыбнулась: Зверев согласился побеседовать с корреспондентом Шоубиз@Mail.Ru в арт-кафе «И-Талия» под заказанную заблаговременно «сексуальную рыбу на гриле». По признанию самого Сергея, это интервью будет последним перед длительным перерывом в общении с журналистами. Звезда готовится выпустить книгу о своей жизни, полной побед и разочарований, любви и предательства, вдохновения и зависти коллег. И публика должна перед этим успеть соскучиться по звезде. А пока Сергей и сам не скучает, и собеседникам соскучиться не дает.

– Россия в шоке. Зачем прославленному топ-стилисту, победителю мировых конкурсов понадобилось вдруг с головой уйти в шоу-бизнес? Вы ведь теперь и поете, и на телевидении ведете программы…

– Вообще, изначально моя профессия – художник-модельер, и особо продвинутые спрашивают меня, зачем я ушел из мира моды. Они в курсе, что я не только стилист, и говорят, что я забыл о своих супераншлагах в Кремле, в Лувре и вдруг запел. Но я никуда не ушел. Я всегда был и буду в мире моды. И я не приходил в мир музыки – я был в этом мире с детства. Я родился в Сибири, а там в деревнях живут очень талантливые люди – все пляшут и поют. Я сочетал и сочетаю гармонично мир музыки и мир моды. Это единое целое, это нельзя разделить. Как можно не любить и не слушать музыку, когда создаешь коллекции? Мой мастер учила, что я должен вдохновляться музыкой, классическими фильмами, спектаклями. Мне жалко тех сегодняшних дизайнеров одежды, которые ни хера не понимают в музыке. Как они могут быть дизайнерами, художниками, модельерами, если не знают, что, например, рок – это определенная мода, попс – это другая мода, r’n’b – это вообще другая мода? Они говорят: «А вот у меня красивое платье». Но красивое платье – это еще не образ, и, чтобы его создать, достаточно быть ремесленником, а не художником. Есть честные и порядочные парикмахеры-ремесленники: они не художники, они просто делают свою работу – стригут, бреют, чешут. Там голова отдельно – туловище отдельно. Я же решил соединить в себе художника и профессионала, любящего свою страну, свой народ, творчество своего народа, музыку мира. Если послушать мой первый альбом, вышедший без участия продюсеров, то он получился разноплановый. Что мы видим? Коммерческую звезду, которая играет разные роли, работает на разную аудиторию.

– Но был наверняка какой-то конкретный момент, когда вас осенило, что нужно непременно начать карьеру на эстраде и выпустить свой собственный альбом. Не вспомните, как это было?

– Это произошло само собой. Здесь ведь не может быть так: проснулся – и решил. Это у меня один такой двойник есть. Который проснулся и решил, что он звезда. Он увидел мое творчество на концерте, обалдел вместе со всем залом и больше не мог жить тем, кем он жил до этого. Он решил, что он – это я, и должен непременно запеть. Понимаешь? Не он – это он, а он – это я! Это очень плохо. А в моем случае я – это я. Я ни под кого не кошу. Все видят и понимают, что второго такого нет. Я не мог так вот просто взять и моментально решить петь. Много лет тому назад мне предлагал запеть Юрий Шмильевич Айзеншпис, но тогда было не время: я должен был пройти другие ступени своего творчества, я должен был стать абсолютным чемпионом Европы и мира. Он дождался, когда я стану чемпионом мира, и собрал какой-то материал. Он мне сказал, что Билан уже крепко стоит на ногах, у него куча администраторов, помощников, и хочется чего-то нового. Уговаривал меня, уговаривал, и я почти сломался. Мы должны были подписать контракт, но как-то все не сходилось, не срасталось… Саша Шульгин мне тоже предлагал, убеждал, что надо начать петь, что я очень интересный персонаж, что я уже сложившаяся звезда и надо лишь чуть-чуть дожать. Кто мне только ни говорил, что мне пора запеть, но лишь когда мне моя муза намекнула…

– Алла Борисовна Пугачева?

– Да, она. И не с пустого места намекнула, ее не «осенило» – она видела, как я работаю, как я веду себя на сцене, на подиуме... Она увидела, что это может быть интересно. В то время мне было очень непросто. Я перерос себя. Мне что, нужно было второй раз выиграть Чемпионат мира или в пятый-десятый раз стать абсолютным чемпионом Европы? Да надоело! Да не хочу! И когда Алла – моя муза – мне осветила путь, я решился. Записал песню Любаши «Алла», но тогда я еще не знал, что буду выпускать альбом. Сначала разразился скандал: выяснилось, что несколько моих двойников выезжало с этой песней на гастроли. Я был в шоке и даже сказал себе «Стоп!», так работать нельзя было. Но в Юрмале, на «Новой волне», я познакомился с автором песни «Ради тебя». Песня, кстати, очень сложная психологически, в ней краски сложные, ее нужно сначала прожить, чтобы спеть. Вот после этой песни я понял, что надо писать альбом.

– Вы упомянули двойников. Как-то боретесь с ними?

– Как с ними можно бороться? Ну, нашел я одного, отп…дил, а что дальше? Пошел в клуб, отп…дил второго. А один мне вообще заявил тут: «Это я твой двойник?! Это ты мой двойник!» Ну, подумал: б…дь, п…ц тебе, урою здесь же. А потом до меня дошло: боже мой, зачем я это делаю? Ну зачем мне делать из него врага? Он ведь живет мной, его даже в жизни, «в миру», зовут Сергей Зверев, а на самом деле он Пупкин. Я могу с ним нормально общаться, и когда-нибудь он сам поймет. А пока, по крайней мере, не будет выставлять меня в ужасном свете. Он пообщается со мной и увидит, что в жизни я другой человек, а он сам в жизни такой, как я на сцене. Другому двойнику я свои костюмы отдал, в которых уже на сцену не выхожу, – они яркие, дорогущие. Чтоб он не выглядел смешно. У него нет бюджета, но он талантливый, мне понравилось, как он работает. Меня вообще пародировать сложно: я ведь в свою фонограмму не умею попадать и пою вживую. А они работают под фанеру. Некоторые из них, кстати, действительно сексуальные, красавцы, ну, может, помоложе меня. Но уж лучше пусть я, да живьем.

– Итак, как можно отличить настоящего Сергея Зверева от дешевой подделки?

– Ну, это сразу видно по общению вне сцены. К тому же у меня дорогущие костюмы постоянно меняются, а у них один на полгода.

– Сегодняшним молодым стилистам и дизайнерам под силу повторить ваш путь к успеху?

– Повторить – нет. Они же не родились в то время, когда я родился. Я стал тем, кто я есть, вопреки всему и всем. В меня никто не верил, никто не вкладывал… Вкладывали в других, а не в меня. На меня ставку не делали.

– Значит, брали измором?

– Зачем? Я пахал. Сразу было видно, что я безумно талантливый, креативный, интересный, со своим мнением, интересным мышлением. И потом я не делал просто стрижку или прическу – я создавал образ. Это мой самый главный козырь, все гран-при я получил только благодаря ему. Я пришел в эту профессию, когда она была еще мертвая, неинтересная. В ней совершенно не было не то что звезд, но и просто ярких личностей. Как можно было себе представить тогда, что в парикмахерском искусстве может быть звезда ярче любой поп- или рок-звезды? Такого не было. А я решил, что я ею стану. И стал!

– Вы с детства такой пробивной? Родители вас воспитали таким?

– У меня очень простые родители, они всю дорогу пахали. Мы жили в бараке какое-то время, четыре человека: я, брат, отчим и мать. Они работали в три смены, и через несколько лет у нас уже была роскошная квартира, антиквариат... При том, что отчим был всего лишь водителем автобуса. Конечно, здоровье родители потеряли на этом, но я и мой брат одевались лучше всех. Про нас думали, что мы из артистической среды, потому что такую красоту могла себе позволить лишь богема.

– Но в советские времена это было рискованно… Выпячиваться было не принято, то ли дело сегодня.

– Кто тебе это сказал? Выпячивались будь здоров как! Кому было чего выпячивать. Везде выпячивались. Конечно, торговым работникам было опасно выделяться, но у нас в семье их не было.

– Москва легко вам покорилась? Тяжело было, наверное, в первую пору?

– А сейчас легко, думаешь? Вот типа раньше было так тяжело, а сейчас наконец-то? Да нет. И сейчас нелегко, и тогда нелегко было. И всегда будет нелегко тем, кто работает, пашет. Настоящие звезды всегда пашут.

– Вы помните свою первую встречу с Аллой Борисовной? Помните первое впечатление?

– Не было ни страха, ни волнения. Алла так к себе располагает, что я в нее влюбился сразу.

– А она в вас?

– Между нами сразу возникла взаимность. Я влюбился по уши, не находил себе места. Я-то был еще ой-ой-ой какой молодой! Она была худенькая, стройненькая. Такая красотка, модная по тем временам. Ой-ой-ой!

– А ее тогдашний муж не ревновал к вам?

– Она так все умеет разруливать, что обошлось без этого.

– Когда вы в газете читаете очередную горячую новость из жизни вашей музы, верите на слово или звоните, чтобы проверить?

– А чего звонить-то? Мы общаемся, когда захотим. Я вообще после одного случая ко всему, что об Алле говорят, отношусь никак. В один прекрасный день сижу дома – вдруг звонок: говорят, что Алла умерла. Я в шоке...

О том, как закончилась эта история, за что Зверев готов убить свою музу и почему он отказывается учить английский язык до тех пор, пока Мадонна не выучит русский, читайте на Шоубиз@Mail.Ru в следующую пятницу, 24 октября

Еще школьницей эта девушка снялась в популярном сериале «Простые истины», потом были клипы, фильмы и, наконец, главная роль в сериале «Клуб», которая сделала ее популярной. Речь идет о молодой актрисе и певице Насте Задорожной. О том, почему она перестала быть блондинкой, о съемках для мужского журнала и о том, какой она будет после тридцати, читайте в нашем интервью.

– Очень многие помнят и любят вас блондинкой. Почему вы решили изменить этот знакомый всем образ и перекрасить волосы?

– Мне просто захотелось стать темненькой, и я перекрасилась. С новым цветом волос я чувствовала себя очень гармонично. А то, что вы видите сейчас (теперь Настины волосы выкрашены в рыжий. – Авт.), – очередной эксперимент, связанный исключительно с работой. Я боялась опять менять цвет и поэтому оттягивала этот момент. Непривычно быть такой, но благодаря новому образу я открываю в себе новые грани.

– Говорят, что, когда девушка перекрашивает волосы, у нее меняется и характер. Вы ощутили это на себе?

– Новый цвет очень подходит героине, которую я сейчас играю. Она достаточно агрессивна, ее можно назвать одним словом – пацанка. Эти проявления уже начали и во мне просыпаться. Я меняюсь и в жизни, и в работе. Открываю в себе другие грани, которые раньше даже не замечала. Научилась гонять на мотоцикле, ремонтировать машины, давать в «табло» – все для роли.

– А для какой роли вы перекрасились?

– Я не могу сказать. Это секрет проекта. Я долго скрывала новый образ, но вот время пришло.

– Кроме кино вас часто можно увидеть в глянцевых журналах. Недавно вы появились на обложке очередного номера журнала Maxim. Трудно было решиться?

– Это уже вторая моя откровенная фотосессия. Дебют состоялся в том же журнале два года назад, когда я еще была блондинкой. Мне повезло, я попробовала себя в двух совершенно разных образах. Съемки выпали на летнее время, когда можно снимать на свежем воздухе, что добавило действу экстремальности: не передать те ощущения, когда ты абсолютно голая стоишь на крыше огромного здания!

– А как близкие отреагировали на эту фотосессию?

– Хотя моя мама очень консервативна, она сказала: «Если ты у меня красивая, то почему бы и нет, главное, чтобы это не было пошло». Приятно, что близкие меня поддерживают. Но, например, когда я перекрасилась в темный цвет, маме это не понравилось. Когда опять поменяла цвет волос, больше всего ждала ее реакции, мама осталась довольна.

– Многие помнят вас по роли в клипе группы «Смысловые галлюцинации», и свою музыкальную карьеру вы начали именно с песни «Зачем топтать мою любовь?». Вы не боялись неизбежных сравнений?

– Все получилось случайно. Я сделала кавер-версию – не рок, а поп, поэтому считаю, что сравнивать ее с оригиналом глупо. Но эта песня для меня вообще судьбоносная, с нее очень многое началось. Сыграв роль в этом клипе, я встретилась с людьми, которые потом пригласили меня на MTV, произошло знакомство с «12 злобными зрителями»: я поучаствовала в этой программе, познакомилась со своим будущим продюсером. Клип «Галлюцинаций» можно назвать точкой отсчета. Потом, уже во время съемок «Клуба», мы долго думали, что может спеть героиня сериала, и решили: именно «Зачем топтать мою любовь?» удачно вписывается в контекст фильма. Я заручилась поддержкой Бубы (лидера «СГ» Сергея Бобунца. – Авт.), и, насколько знаю, ребята хорошо отнеслись к моей версии. Для меня это самое главное! Песня получила вторую жизнь.

– Некоторые отождествляют вас с Василисой, вашей героиней в сериале «Клуб». Вы действительно с ней похожи?

– Сходство есть, но мы разные люди. Как и Васе, мне хочется большой чистой любви и успеха в карьере, но у нас совершенно разные судьбы. Я сразу поняла, чего хочу, и иду к своей цели, а она долгое время жила не вполне осознанно. Василиса была очень доверчива – я, хотя тоже была наивным человечком, ко всему относилась с опаской, была осторожна. С этой героиней я прожила целую жизнь. Мы прошли с ней через огонь, воду и медные трубы. Я нормально реагирую на то, что нас отождествляют, но стараюсь быть ближе к людям и показать им, какая я на самом деле. Я абсолютно нормальная девушка, у которой бывают моменты бунтарства. Многие думают, что ко мне не подойти, не подъехать, но это все стереотипы. Я человек, который ходит в «народные места». Вполне свободно могу заговорить с любым человеком, несмотря на то, что у меня публичная профессия.

– Вы сказали, что вам хочется добиться успеха в карьере и счастья в любви. Про ваше творчество многое известно. Расскажете о своей личной жизни, которая покрыта тайной?

– Никакой тайны нет, я живу в работе. Меня уже прозвали трудоголиком. Сейчас такой возраст, когда хочется покорять вершины и непрерывно что-то делать. У меня, конечно, есть симпатии. Иногда я задумываюсь о каких-то отношениях, но понимаю, что это очень серьезный шаг. Придется от чего-то отказаться. Возможно, эти моменты меня и пугают. Может быть, я не уверена в своем выборе. Я нормальная женщина, мне нравятся молодые люди, но я не делаю из этого PR-акции и не раздуваю никакие истории. К тому же личная жизнь должна оставаться личной.

– Ваша карьера сейчас стремительно развивается. Вы уже задумывались, какой будете в 30-35 лет?

– Если честно, нет. Но, думаю, у меня уже будут семья, дети. А заниматься я хотела бы продюсированием молодых талантов. Мне нравится открывать новые имена.

– Вы ожидали такого успеха, когда начинали?

– Я не считаю, что добилась успеха. Это все только начало и зарождение. Я только приобретаю людей, которые интересуются моим творчеством. Мало кто из артистов подпускает к себе поклонников, а это очень плохо. Я подпускаю, делаю для этого все возможное. Но здесь тоже есть грань, которую нельзя переступать. Кайф в том, что ты ничего не играешь. Ты такой, какой ты есть! И какой бы ты ни выкинула номер, люди знают, что это нормально. Во мне очень много позитива – это крайне важный момент. Нужно всегда быть оптимистично настроенным человеком, и тогда все получится!