Вечернее небо было пурпурного цвета с фиалковым оттенком – цвета, текущей из вен крови. Мальчик сидел на краю крыши и, оглядывал окрестности: замок стоял на вершине скалы, обрывы были гладкими и совершенно отвесными - как лезвия ножа. Далеко внизу плавали облака, виднелась тонкая ниточка реки, зажатой в глубоком ущелье. В отдалении едва различались горы.
- Оно уже зашло?
Голос ведьмы донесся до него из тени, отбрасываемой башней, через которую они вышли на крышу - она не выходила из неё ни на шаг. Глаза её были закрыты, лицо - бело, как снег, платье развевалось в холодном зимнем воздухе, словно два чёрных крыла.
Мальчик повернулся и бросил взгляд на последний луч солнца, утонувшего в тени синих гор на горизонте.
- Зашло.
Она боязливо приоткрыла глаза.
- Отличная ночь, - заметил он.
- Любая ночь лучше, чем день, - возразила она и подошла к нему. - Осторожнее - одно неловкое движение, и ты свалишься, а я не умею летать.
- Ты будешь недовольна, если я умру?
- О, да, - согласилась она. - В противном случае я бы не стала тебя предупреждать, - она присела рядом, в футе от края крыши, юбка раскинулась вокруг неё чёрной водой. - Я тут, чтобы присмотреть за тобой, но, если хочешь, мы можем и поболтать.
- И о чём же?
- Да о чём хочешь.
- Что-то ты подозрительно покладиста, - заметил мальчик. - Думаю, что всё дело в том, что тебе велели меня осчастливить. И что дальше? Превратишься в добрую фею и предложишь мне мороженого?
Она широко раскрыла свои зеленые глаза.
- Это то, чего бы ты от меня хотел?
- Нет. Но это был бы по-настоящему демонический трюк.
- Я демон только наполовину. И я могу сделать трюк с тобой, только если ты этого захочешь.
- И как оно? - поинтересовался мальчик. - Каково это - быть наполовину демоном?
Ведьма взглянула на него с удивленной улыбкой.
- Это длинная история. Могу рассказать, если хочешь.
Мальчик засунул руки в карманы. Он замёрз.
- Непохоже, чтобы были варианты получше...
Она глубоко вздохнула.
- Давным-давно жил на свете колдун по фамилии Ноар (noir – черный. прим.автора), хотя, возможно, тогда его звали как-то иначе. Ноар - вот имя, которым все они гордились, имя, которое они себе не выбирали. Тёмные дела, сомнительные убеждения - разве могли люди, носящие такое имя заниматься чем-то, кроме Тёмной Магии? Разве могли они быть кем-то ещё, кроме как самыми тёмными из всех тёмных волшебников? Ой, прости - ты заскучал. Нет? Значит, ты рассержен. Понимаю - тебе не нравятся Ноары, они тебя раздражают. Я же вижу, как ты передёргиваешься, когда слышишь это имя. У тебя даже глаза темнеют.
Ладно, вернёмся к моей истории. Так вот: жил-был один колдун и жил он в южном городке. Был он, разумеется, Ноаром и, как и все Ноары, - гордецом. Его гордость затмила его мудрость. Он считал себя магом, вершителем тёмных деяний. Он развлекался тем, что насылал на городок штормы, уничтожавшие все суда в гавани, призывал эпидемии - чуму и малярию. Во вторник город засыпали огненные стрелы, в пятницу воды реки превращались в кровь. Это плохо отражалось на ценах на недвижимость в тех краях, но колдун не беспокоился - он создал себе репутацию великого тёмного мага, да и, к тому же, вовсе не собирался в ближайшее время продавать свой замок, стоящий на вершине горы.
И настигло его возмездие, и явилось оно, как это часто бывает, в виде женщины - прекрасной женщины с длинными тёмными волосами и блестящими, что бриллианты, зелеными глазами. Он заметил её во время танца в толпе на каком-то балу и, расспросив людей, выяснил, что она - дочь процветающего волшебного семейства. Решив, что он непременно должен жениться на ней, он немедленно связался с её родителями, и они прислали к нему свою дочь, что его совсем не удивило - было бы верхом неразумности отказывать такому волшебнику.
Присмотрись и разузнай он подробнее, он бы выяснил, что в этой семье никогда не было дочери.
Ты замёрз? Ты весь дрожишь. У тебя кончики пальцев посинели. Смотри-ка, они стали под цвет твоих глаз! Поди-ка сюда. Я дам тебе край плаща, ты сможешь завернуться в него. Так на чём я остановилась?
-На невесте колдуна.
-Ах, да. Со свадьбой поторопились, и несколько недель колдун был счастлив со своей молодой женой. Правда, у неё были немного странные привычки... Так, он никогда не видел, чтобы она ела, - она предпочитала это делать в своей комнате, одна. Она не появлялась перед ним днём, говоря, что у неё очень чувствительная кожа и что-то вроде редкой аллергии на солнечный свет. Он преподнёс ей золотые украшения - сморщившись от отвращения, она отшатнулась прочь, заметив, что находит золото аляповатым и непривлекательным. Против серебра, тем не менее, она не возражала. Но истинной её страстью были зелёные драгоценные камни.
Всё это казалось странным, однако её таланты в других областях с лихвой компенсировали недостатки. Ей настолько не было равных в умении доставлять ему удовольствие, что любое время, проведённое с ней, ему казалось недостаточным. Если бы не её настойчивое желание обедать исключительно в своей спальне, он бы, вообще, не расставался с ней ни на минуту. Он забросил свои дела, позабыл про магию. Его мысли были заняты только ею, он мечтал утонуть в её черных волосах, сгореть в зеленом пламени её глаз, забыться в её неторопливых прикосновениях. Он ничего не хотел и ни о чём не мечтал - ему была нужна только она.
Что это было? Хочешь узнать, любил ли он её? Что ж, хороший вопрос. Видишь ли, это сильно зависит от того, что ты подразумеваешь под любовью. Ты ещё совсем ребенок, что ты можешь об этом знать... Ну же, прекрати, не обижайся. Вернись и присядь рядом. Позволь-ка, я укрою тебя плащом. Дай мне руку. Я вся внимание - можешь спрашивать. Хотел ли он быть с ней постоянно? О да, именно так. Считал ли он её прекрасной? Несомненно. Скучал ли, когда её не было рядом? О, ему казалось, что он лишался собственной руки. Хотел ли он, чтобы, кроме него, никто её не касался? Ну, он убил бы любого мужчину, посмевшего это сделать.
О ... хотел ли он, чтобы она была счастлива больше, чем он сам? Было ли её счастье для него дороже собственного? Нет, конечно же, нет. Ведь он был Ноаром. А им – не по душе такая любовь.
Сначала о странном поведении молодой супруги поползли слухи среди слуг. Они так, просто, боялись - бросались врассыпную при её приближении.
А женская часть прислуги умирала от ревности. И когда любимый слуга заявил, что собирается оставить службу в его доме, колдун не выдержал:
- Да в чём дело? - возопил он на бедолагу. - Или же все мои слуги разом потеряли рассудок?
Призвав себе в помощь всю свою смелость, слуга ответил:
- Дело в вашей жене, сэр.
- Я не понимаю, - колдун в ярости заломил руки. - Разве она жестокая госпожа, разве она бьет и унижает вас?
- О, нет, хозяин, дело не в этом.
- Тогда в чем?
- Она - не человек, сэр.
В последовавшей за этим заявлением неприятной тишине колдун чуть не испепелил взглядом слугу, флегматично изучающего свои башмаки.
- Что это значит, - наконец-то, вернулся на землю волшебник, - не человек?
- Сэр, она - носферату. Демон. Дьявольское отродье.
- Но ведь она дочь весьма уважаемого семейства, - возразил колдун.
- Господин, я навёл справки. В той семье не было дочерей. Она не та, за кого себя выдает.
- Ты врёшь! - взбесился волшебник, прогнал слугу с глаз долой, велев охране избить его напоследок. Но произнесённые им слова никуда не делись - как это часто бывает с истиной. Дни сменяли друг друга, но слова всё никак не шли у него из головы.
Значит, она - демон. Дьявольское отродье. Вот так теперь он думал о своей молодой жене. Он размышлял о её аллергии на солнечный свет, о том, что никто и никогда не видел, как она ест. Он думал, что она на дух не переносит золото - металл, столь ненавистный демонам, - ведь оно так напоминает презираемое ими солнце. Он смотрел на её черные волосы и белую кожу. И, в конце концов, маленькие росточки сомнений начали пробиваться сквозь его сердце. Они становились все кустистей и кустистей, на них появились листья - и в результате в этой чаще задохнулась и сама любовь, и даже воспоминание о ней.
,и продвигаюсь в сторону библиотеки.
