...Она шла по темным улицам города. Со всех сторон на нее смотрели печальные фонари, а снег мягким пухом осыпал сонную землю. Мимо медлительно пролетали темные силуэты и шептались за ее спиной: «Смотрите… девочка со скрипичным футляром... смотрите...»
Этот шепот стоял в ушах невидимой заслонкой, а окружающая картина плыла перед глазами так же медлительно, как и шепчущиеся тени. Ничто никуда не торопилось, и снег продолжал каждой своей снежинкой, падая, описывать множество разных линий под мягким дыханием зимнего ветра. Снежинки, почти как мотыльки, влетали в конусы света высоких стражей дорог, навечно склонивших свои головы в неведомых думах. Дорога мерно текла, и все вокруг потихоньку останавливалось… Странно, свет огибал ее и порождал неприятную тень – высокую фигуру с острыми плечами, спрятавшую лицо в черный капюшон. Она тоже стояла, склонив голову к дороге, и наблюдала за шепчущимися силуэтами с высоты своего огромного роста. Потом она протянула руку и схватила один из них за горло, очертание, заскулив, обмякло, безвольно повисло и растворилось в холодном воздухе. Под скрывающим лицо капюшоном промелькнула тихая улыбка. Масса растворилась как стайка испуганных рыбок, а высокая тень твердым шагом довольно пошла дальше – сквозь спящий, вот уже два зимних месяца, пролесок. Фонари оглянулись, и голые деревья склонились, приветствуя её...
Их тени такие же – высокие и остроплечие, их руки такие же – длинные и тонкие, но они не похожи. Фонари смешали две противоположности так, что их стало сложно отличить. Она мелькала между деревьями, отражалась на их стволах и прикасалась к замерзшим ветвям, следуя каждому изгибу молчаливой тропинки. Силуэты притаились, и ни один из них не поплыл тем же путем: ощущение тяжелой улыбки удерживало их на расстоянии от этой странной фигуры, - немой ужас висел над ними.
А она тем временем уже протягивала свою маленькую руку к массивной деревянной подъездной двери, фигура за ее спиной сделала тоже самое. Тонкие пальцы схватили железную ручку, футляр накренился, и дверь со скрипом лениво отворилась, пуская своих гостей в темный подъезд. Почтовые ящики приоткрыли глаза и с испугом взглянули на вошедших, кто-то из них отчаянно скрипнул старыми ржавыми петлями, и опять наступила тишина. Шаги в темноте считали ступеньки. В конце второго пролета в темноте зеленым засветились два круглых светофорных огня. Кошка лениво моргнула и стала медленно убирать со ступеньки свой пушистый хвост. Это мягкое существо, казалось, улыбалось, так же как и черная фигура. Оно насмешливо сидело именно там, оно специально дожидалось её - оно не переставало охотиться.
Они хорошо видели друг друга в темноте. Огромная полосатая кошка смотрела в ее глаза, почти наполненные слезами. А она не отрывала взгляда от кошки, прося кого-то заставить ее сдвинуться с этого места. Все те же длинные тонкие пальцы легли на плечо девушки и подтолкнули вперед. Кошка подняла мордочку вверх и хитро прищурилась: «...мяу...» Рука выпустила на время футляр и прикоснулась к теплой шерсти: «...мяу»,- последний раз сказала кошка, и неожиданный грохот потревожил сонный подъезд. Хаос звуков рвущихся струн, крошащегося дерева, сдавленного дыхания и свинцового кашля обнял лестницу и лег на ступени.
А она всего лишь шла по темным улицам города...
