Сказать, что бы я любила историю, так нет. Меня всегда тянуло к более конкретным наукам. А потом история – это часто субъективное мнение о прошедшем событии заинтересованных лиц. И очень редко встретишь объективное отношение историка или летописца. Недавно на одном из сайтов встретила размышление об историчности истории. Правильно человек пишет о том, как перекраиваются события истории под правителей, которые заинтересованы выглядеть в ракурсе истории привлекательными. Я думаю, это в мире не ново и сейчас с блеском практикуется, в чем мы непосредственные свидетели. И то, что мы читаем, о чем спорим, высказывая свое мнение по поводу того или иного события седой старины, ничего не значит, так как само событие кроме даты и двух, трех скупых слов, может оказаться сплошной выдумкой, которую приплели словоохотливые писатели. А говорю так, потому что если почитать об одном и том же событии разные источники, то ненавязчиво можно почувствовать отношение писавшего к данному событию. Причем отношения иногда могут быть диаметрально противоположными. Когда то на уроках истории нам говорили о том, что были кочевые племена гунны, которые, как ветер пронеслись по Азии и Европе. И исчезли. Откуда они появились? Промелькнуло имя – Атилла, поинтересовалась в энциклопедии. И к своему удивлению нашла, что это отсталый народ, находящийся на более низкой ступени развития, чем европейские народы. Полезла в Интернет. Получила море противоречия. Поэтому еще больше заинтересовалась этим древним народом. Обратилась к разным сведениям. И вот что я почерпнула из общей смеси истины и словесной противоречивой шелухи. Ожесточенные споры среди ученых подошли к концу, и на основании исследования древних документов, археологических изысканий, ученые пришли к выводу, что это были тюркские народы, вышедшие с Востока. Их предками были кочевая группа племен, которых китайцы назвали Хунну. Они жили севернее Китая Со временем китайские исторические сведения были переведены европейскими и советскими историками. Поэтому и можем рассуждать о предках гуннов, которые некогда были хозяевами Азии, Европы, о чем умалчивает большинство христианских источников или стыдливо говорят о примитивности победившего их народа.
Первым объединителем державы Хунну был жестокий и коварный правитель Модэ. Не менее жестокий его отец пытался его убить, оставив младшего сына наследником, но не судьба, и он решил приблизить сына. Пригрел себе на погибель змею, дав ему командование 10тысячами войнов. Царевич не терял время зря и стал обучать войско беспрекословному повиновению. За любое сомнение в его приказе – мгновенная смерть. Его девиз : куда пускает повелитель стрелу, туда стреляют войны. Периодически для проверки исполнения он стрелял то в красавицу – жену, а в один прекрасный день – и в отца. Это было в209году до н.э., а вот за свою землю он держался насмерть. Постепенно он прибрал к рукам земли соседей. Китай постоянно был под его прицелом. для защиты от этих воинственных народов Китай построил Великую китайскую стену.


Как говорят китайские источники, устройство и иерархия власти были очень сложные в хуннском обществе. У них было три категории хуннской аристократии: принцы крови, служилая аристократия и родовая знать. Вельможи и старейшины опирались не только на традиции, но и на свои дружины. Важные преступления, в том числе обнажение оружия, каралось смертью; кража наказывалась конфискацией не только имущества, но даже семейства вора; за мелкие преступления делали порезы на лице. Суд протекал не более 10 дней, и число одновременно содержащихся под стражей не превышало нескольких десятков человек. Наряду с обычным правом со времен Модэ возникло государственное право, каравшее смертью нарушение воинской дисциплины и уклонение от воинской повинности. Эти чрезвычайные законы весьма способствовали консолидации хуннов и превращению их в сильнейшее государство Азии. В гражданском праве мы наблюдаем общую многим кочевникам систему владения угодьями - "каждый имел отдельную полосу земли и перекочевывал с места на место, смотря по приволью в траве и воде". Лучшими землями владели семьи князей, владение же пустыми и неудобными землями принадлежало всему хуннскому народу: "земля есть основание государства", - сказал Модэ, и это выдерживалось на протяжении всей дальнейшей истории Хунну. Рабство хунны знали, но у них не было долгового закабаления, столь характерного для Ближнего Востока. В неволю попадали главным образом пленники и пленницы, использовавшиеся, по-видимому, на хозяйственных работах. Никаких признаков работорговли за всю историю хуннов мы не находим, хотя рабы очень ценились хуннами, и набеги последних на Китай всегда сопровождались угоном людей в степи. Такие реформы Модэ, как введение поголовной воинской обязанности, безусловного подчинения начальникам и создание системы чинов, а главное - взгляд на территорию как на основу государства, следует понимать как консолидацию племени, которая предотвратила разложение родового строя, законсервировала его на много веков. Рядовой хунн, родившись воином, должен был быть только им и никем иным. Но, хотя честолюбие при этом страдало, он получал надежные гарантии того, что его положение не ухудшится, так как род не мог его оставить на произвол судьбы. Богатеть он мог за счет добычи, которая была его неотъемлемой собственностью. Жизнь рядового хунна в мирное время состояла из перекочевок (2-4 раза в год), военных упражнений и отдыха во время весеннего и осеннего приволья. Не случайно китайские министры отмечали высказывания пограничных рабов, что у хуннов воинам "весело жить". Поэтому китайцы нередко стремились перебежать к ним. Рукопашная схватка была хуннам не нужна. Неустанно тревожа блокированного противника, они стремились добиться полного утомления врага, такого утомления, при котором оружие само выпадает из рук и ратник думает не о сопротивлении, а лишь о том, чтобы опустить голову и заснуть. Будучи нестойкими в бою, хунны восполняли этот недостаток искусным маневрированием. Притворным отступлением они умели заманивать в засаду и окружали самонадеянного противника. Но если враг решительно переходил в наступление, хуннские всадники рассыпались, "подобно стае птиц", для того чтобы снова собраться и снова вступить в бой. Отогнать их было легко, разбить - трудно, уничтожить - невозможно. Для содержания шаньюев(правителей) и вельмож требовались средства, которые не взыскивались с народа. Патриархальному обществу чуждо понятие налога; свободный воин не согласен никому ничего платить, так как в факте уплаты он усматривает ущемление свободы. Эти средства поступали от несвободных, т.е. подчиненных племен в виде дани и от врагов в виде военной добычи. Но наряду с покоренными отсталыми племенами важным источником дохода шаньюев был Китай. Прямую дань китайцы категорически отказывались платить, считая это для себя унизительным. Вместе с тем они посылали хуннам подарки, что было замаскированной формой дани. Так, например, когда Модэ в 176 г. послал с посольством в Китай скромный подарок: одного верблюда, двух лошадей и две конские четверки, он получил взамен с ответным посольством богатейшие дары: вышитый кафтан на подкладке, длинный парчовый кафтан, золотой венчик для волос, золотом оправленный пояс и носороговую пряжку к нему, десять кусков вышитых шелковых тканей темно-малинового и зеленого цвета. Общественный строй был родовым , поэтому авторитет правителя основывался на авторитете старейшины рода и Правитель был для народа «отец родной» более или менее добрый. Консолидация знатных родов, очевидно, была на столь высокой ступени, что мы вправе определить хуннскую державу как родовую империю. Однако создать такую сложную и оригинальную систему было нелегко; необходимо было не только высокое происхождение ее основателя, но и большой военный талант его. Именно это сочетание мы видим у Модэ, который спас своих стесненных врагами сородичей, увеличив силу привычного уважения к старшим военной дисциплиной. Как мы видели выше, в начале своего правления он принужден был переступить через трупы отца и брата, но сочувствие соплеменников было на его стороне. Когда же он столкнулся с нарушением дисциплины и противодействием отдельных представителей своего народа, то тут покатились головы нерадивых. Урок был, видимо, дан основательный, потому что после этого ни о каких нарушениях дисциплины не упоминается. Год 209 до н.э. был для всего хуннского народа роковым: решалась его судьба. Если бы не ум и энергия Модэ, хунны истратили бы свои силы в родовых распрях, как кельты, или в военном наемничестве, как германцы и самниты, или в бессистемных грабежах и истребительных войнах с соседями, как скандинавы и ирокезы. В любом случае они не вышли бы из ряда полудиких кочевых племен, смыслом деятельности которых было бы разрушение и самоистребление. Но благодаря Моде, с хуннами этого не произошло, так как реформы Модэ имели огромное значение. Его дело просуществовало 300 лет, хотя ни один из его потомков не мог сравниться с ним по таланту.
Такого примерно вида халат могли подарить Модэ в качестве дани
продолжение следует...