Тоби, не слишком высокий молодой человек, сидел в своем углу уже вторые сутки. Он был как обычно обижен на весь мир и пребывал в состоянии летаргического депресняка. Иногда это состояние заменялось порывами нервозности и раздражительности вперемешку с сумасшедшим желанием сделать кому-нибудь пакость, но… странно, но обычное состояние возвращалось очень быстро и Тоби снова становился букой.
Нельзя сказать, что он был ленивым: молодой человек недавно поступил в Университет и пытался овладеть Сокрытыми Науками, дважды его, правда, оттуда уже выпирали, но Тоби был упорен и всегда достигал своих целей. Жил он в доме своих родителей, недалеко от Университета, вместе со своей семьей. У Тоби было три сестры и два брата, а так же отец, которого практически никогда не было дома, ибо папа – один из генералов местного ополчения, и бабушка с дедом, которые хоть и были живыми, но чаще всего пребывали в состоянии летаргического, правда, не депресняка, а существования. Самый старший из детей на радость Тоби был не он, а его брат Альдерик. Парень слыл хорошим предпринимателем и за несколько лет обзавелся приличной лавкой, таверной и борделем. Последним, кстати, он гордился больше всего, ибо половину скопившегося золотишка он заработал именно на нем. Собственно, Альдерик-то и кормил семью. Генерал ополчения получал мало, хватало этого лишь на еду и кров над головой. Про деда и бабку можно вообще не упоминать, ибо Тоби, находясь в редком состоянии эмоционального подрыва, однажды сказал переписчику населения, что они мертвы и сам лично составил им эпитафию и даже указал место в парке где, по его словам, оба и были похоронены. Эпитафия, вырезанная на коре старого дуба, гласила: «Хочешь поменяться местами?». Переписчик был парнем доверчивым, и на двоих человек в городе Шемдар стало меньше.
Вторым по старшинству был Винфрид. Этот братец был полной противоположностью Альдерику, ибо вместо хороших мозгов имел стальные мускулы, а, как всем известно, если «сила есть…» Винфрид даже и не пытался хоть куда-то поступить или заняться каким-нибудь сносным делом, парень просто пошел в грузчики. Он разгружал повозки с товарами различных купцов, пару раз даже у Альдерика подрабатывал, а потом его, а вернее, его тело, заметил местный учредитель Арены, и Винфрид быстро пошел вверх. Всего за неделю пройдя месячный путь от «мальчика для битья» до «чемпиона», Винфрид вскоре покинул Шемдар, разъезжая с показательными боями по различным городам, а в одном из них, названия которого Тоби не знал, братец и осел. Вроде как женился, да обзавелся детьми, собакой и неплохим домишкой… точно Тоби не знал, да и не горел желанием. Живет, ну и… пусть живет. Единственное, что бука знал, это то, что Винфрид даже после женитьбы не покинул свое увлечение, а все так же продолжал разминать кости оппонентов на Арене.
Тоби был третьим. Так как он всего лишь учился, Тоби, кроме всего прочего, приходилось сидеть со своими сестрами и полуживыми стариками, которых, кстати, буквально неделю назад папа отправил в Дом Уходящих , доживать свои деньки, но он даже не пытался жаловаться. Это все равно было бесполезно, да и к тому же – некому. Альдерик в доме бывал редко, у него есть трехэтажный трактир, последний этаж которого и был его теперь уже постоянным местом жительства, папаша – тот все по границам бегает, Винфрид черти где осел… поэтому, как бы это и не нравилось Тоби, в остатках семьи он был старшим и главным, а по сему не он жаловался на жизнь, а ему. В Университете он обучался Магии Поиска и Путей и, чтобы хоть как-то не сойти с ума с тремя сестрами, Разуму. Это помогало. Разум подразумевал собой зачатки психологии, дипломатии, красноречия и в тоже время магии, основанной на защите от вредных окружающих человеческих факторов. Поэтому Тоби, хоть и приходилось не легко, но он тешил себя мыслью, что как только закончит Поиск, то тут же слиняет куда-нибудь подальше и начнет собственную жизнь. Но со временем добавлялся и еще один момент, - младшие сестры. Бука понимал, что если он по окончании Университета уйдет, тогда их не на кого будет оставить… не на Альдерика же, с его борделем! Из-за этого Тоби и терпел. Парень ждал, когда подрастет Лиф, четвертый по старшинству ребенок.
А она, кстати, не так уж и рвалась взрослеть. Лиф больше нравилось играть с одногодкой Эбони и присматривать за малышкой Маурезен, чем, как старший брат, идти учится и мучить себя выбором и вопросами по типу «что делать дальше?». Лиф была лишь на два года младше Тоби, тогда как Альдерик был старше его лет на восемь. С Эбони возрастом Лиф была одинакова, разве что разница в нескольких минутах, но девчушка не обращала на это внимания, да и зачем, если на то пошло? Малышке Маурезен к тому времени пришел четвертый год, а посему за ней нужен был глаз да глаз, к тому же, она часто болела и в последнее время как-то плохо стала выглядеть, видимо болезни истощили ребенка. Чтобы дать Лиф и Эбони начальное образование к ним приходил учитель в первые две недели каждого месяца. Маурезен же оставалась под присмотром Джины, ее няни.
Тоби вытянул ноги, полулежа в углу с книгой в руках. Из освещения был лишь огарок да две незажженные свечи, но этого парню хватало. Отложив зачитанный томик Асгаарильского Вора, Тоби потянулся.
¬— Зря я спал этой ночью… зря испортил свой график! Теперь маюсь… нет, чтобы спать мирным сном, так книги в сотый раз перечитываю! Но это лучше, чем за сестрами следить… да и с малышкой что-то не то последнюю неделю происходит… радует, что няня сегодня… тьфу ты! Уже сам с собой разговариваю…
— Тоби! Тоби!
— Ну что тебе? - парень потянулся. В его углу всегда было темно, ибо комната Тоби находилась на чердаке. Предусмотрительный малый выбрал именно это место, так как сестры еще боялись темноты и из-за этого приходили к Тоби крайне редко. Но сейчас его младшая сестра стояла недалеко от лестницы и, теребя оборку платья, с любопытством оглядывалась по сторонам. Тусклый свет солнца пробивался сквозь прогнившие балки потолка и луч красиво, картинно падал на маленькую девочку.
— Джина просит тебя спуститься, ей что-то надо…
— Джина?! – парень привстал от удивления. – Что ей может от меня понадобиться, она ведь… няня! И сама должна все делать! Для того она тут и живет! – но, увидев испуг в глазах Эбони, Тоби поутих. – Ладно, сейчас приду.
Получив согласие, Эбони развернулась и сбежала вниз по лестнице. Тоби снова потянулся и, взяв отложенную книгу, продолжил читать. Момент, на котором он закончил, был настолько интересен, что парень увлекся и не услышал доносившийся с первого этажа истошный женский крик.

«Как ты собираешься ее… его ловить?!» – мысленно взвыла Тиндомерель, посылая зов своей сестре. Вэлдрин уже готова была дать команду атаки на парнокопытного, но звонкий голос в голове остановил ее попытку.
Буцефал, кстати, не обратил ни малейшего внимания на обступивших его людей. Он так же флегматично жевал траву и наблюдал за жучками, снующими у него меж копыт. Темная переводила взгляд с сестры на коня и обратно, она пыталась представить, как будет выглядеть эта «поимка».
«Обычно! Заходим с трех сторон и валим! Хотя…»
«Вот именно! Куда? Валить-то куда? С трех сторон… да он убежит!»
«Он?! Ха… сомневаюсь. Ладно, хорошо… давай вместе зайдем с одной стороны и повалим его… на Хао?»
Вэлдрин подмигнула сестре, и та, согласившись, медленным шагом обошла Буцефала и стала от темной справа. Предусмотрительная Тин отбросила свою палку подальше, на всякий случай, мало ли…
Кивнув, девушки рывком бросились на коня, а тот, совершенно ничего не понимая, успел только поднять свою черную голову и посмотреть в глаза несущейся на него темной, но, не увидев в них ни капли сострадания, конь дико заржал, делая отчаянную попытку избежать своей участи, он попытался встать на дыбы. Будь скакун хоть чуть-чуть расторопнее, он бы сообразил убежать от подлых людей раньше, но, увы… Девушки уже навалились на коня со всей силы… да, конечно, одной силы им бы не хватило. Сработал момент неожиданности, и Буцефал, из последних сил стоя на задних копытах и дико ржа, грузно повалился на левый бок…
…Хао крадучись обходил коня, по ходу рассматривая его: крупный, упитанный, жилистый, жутко-черный и непроходимо тупой. Человек отметил про себя, что этот Буцефал, как гласила табличка, еще тупее Марыны. Но дареному, а тем более, халявно доставшемуся, коню в зубы не смотрят, а раз он (Хао), дурак – распугал весь табун, то больше все равно ничего не остается и ловить надо именно этого флегматичного осла. Оп, миль пардон - коня. Но именно в момент раздумий, совершенно не замечающий ничего Хао вдруг услышал ржание и сообразил, что осел, он же конь – стоит на дыбах! А две фурии с садистскими улыбками на лицах и расправленными в стороны руками сначала неторопливо крадутся, а потом моментально резко прыгают на обалдевшую лошадь. Не ожидающий такого Хао остолбенел. Когда конь уже заваливался на бок, человек сообразил, что надо бы куда-то и отойти, но было уже поздно…
Темная победно расхохоталась. Торчащая из-под морды коня и судорожно подергивающаяся рука в перчатке, а так же выглядывающая с-под лошадиного торса нога абсолютно точно доказывали, что Хао жив. Это же подтвердил и его слабый голос, говорящий такое, что темная пожалела о том, что ситуация для конспектирования не совсем подходящая. Буцефал же лежал на боку, не рыпаясь. Странно, вообще-то вроде как конь должен был попытаться встать, но, видимо, он смирился со своей участью, и смирно лежал, согнув лощеные ноги и подсунув под себя хвост.
Но со своей участью не смирился Хао.
Так как пошевелиться он не мог, человек выражал свое «фи» посредством истинного языка. Так цветисто выражаться не умела даже Эл. Уловив общий смысл фраз, и усомнившись в честности своей матушки, темная судорожно размышляла о том, как можно поднять обалдевшую лошадь. Тиндомерель сообразила быстрее. Девушка бросилась к Марыне, но по пути перецепилась через оставленный на траве посох, кувыркаясь и мысленно поддакивая Хао, она докатилась до тракта и лошади. Марына уже проснулась, об этом свидетельствовала солидная куча, в остальном же казалось, что кобыла умерла стоя. Тиндомерель пару секунд рылась в сумках и, наконец, нашла то, что искала – сбрую. Схватив ее, Дочь Сумерек тушканчиком кинулась обратно к, практически святой, троице.
С момента ее ухода и до возвращения не изменилось ничего, разве что Вэлдрин уже не размышляла над способами помочь Хао, а сидела на траве и хыхыкала. Тиндомерель подошла к Буцефалу, конь все так же лежал. Изловчившись, девушка нацепила на коня седло, и, схватив за него, потянула лошадь на себя, конь, естественно, даже не шелохнулся. Надеяться на помощь находящейся на грани истерики сестры и самого нуждающегося в помощи Хао не приходилось. По этому магичке оставалось только положиться на свои чародейские способности. Вообще-то она бы не рискнула, но другого варианта девушка не видела. Только Тиндоме наморщила лобик в попытках вспомнить что-то подходящее, как ее одернула сестра. Темная, все так же нервно улыбаясь, дергала Тин за полы плаща и хыхыкая, тыкала пальцем в брошенный неподалеку посох.
Переводя взгляд с сумасшедшей на палку и обратно, Дочь Сумерек таки сообразила, что ей пыталась сказать Эл-Амаи. Девушка отпустила поводья и, пройдя пару метров, подняла с земли посох; она оглядела его и уперлась в сестру сбитым с толку взглядом. Вроде бы только что к ней пришла догадка, но, увы… разглагольствования зажатого конем человека слишком сильно отвлекли внимание девушки на красочные эпитеты и глаголы, что магичка запамятовала, зачем подняла свой посох.
— У… - Темная с трудом сдерживала смех, - тыкни… в Буцю… острием… в круп…
— Точно!
Сообразившая, что делать, девушка бросилась к коню… тот, видимо шестым чувством понял, для чего в ее руках длинный предмет с острым наконечником, но сам ничего сделать не успел. От дикой боли вороной конь дико заржал и вновь встал на дыбы. Интересно, как это он так умудрился-то, ведь только что лежал, аки обмороженный? Но да то не важно, суть в том, что Хао из-под кобылы выполз… а когда он это сделал, то набросился на непарнокопытное с кулаками.
Успокоившаяся было Вэлдрин, снова разразилась диким хохотом, а Тиндомерель с раскрытым ртом наблюдала за картиной, развернувшейся у нее на глазах. Поразительно, но Буцефал с армейской стойкостью терпел все нападки Хао, пока поток его ругательств и ударов не выдохся. Успокоившись и отдышавшись, человек лихо запрыгнул на коня… и был спихнут с него так же молниеносно.
— Ты чего?! – потирая ушибленную поясницу, вставая, грозно вопросил Хао.
— Это мой конь! – спокойно заявила темная, занимая место в седле.
— Твой?! Ох, и ни фига ж себе!..
— Ты распугал весь табун, так что, радость моя, иди пешочком! – чуть тронув пятками бока коня, Вэлдрин направила его к тракту. Тиндомерель помогла Хао выровняться и, позволяя опереться на себя, пошла вслед за сестрой.
— Знаешь, мне кажется ты не права…
— Миу? – Эл-Амаи, обернувшись, бросила взгляд на дружно шатающуюся парочку.
— Он пострадал…
— Из-за своей тупости.
— Но ведь… - попыталась отстоять свое Тиндомерель.
— Сам виноват, – отрезала Темная.
— Послушай! – разгорячившись, воскликнула Дочь Сумерек, на этот раз не собираясь затыкаться. – Да, он виноват, но ведь все-таки, это он был придавлен этим… Буцефалом! Он просто не может идти! Смотри, как он хромает, а если б тебя так придавило?! Да будь же ты человеком, наконец! Dalninil!
То ли родной язык, то ли пламенная речь, то ли слова о «быть человеком» повлияли на дроу, но… она развернула коня и, как говорят кавалерийцы, с высоты своего седла протянула руку. Тиндомерель и Хао разом остановились.
— Ты это чего?..
— Чего… - Темная фыркнула, - залазь, пока разрешаю.
Второй раз повторять не пришлось. Схватившись за руку Вэлдрин и не без помощи Тин, Хао взобрался на лошадь и умостился позади дроу. Обхватив девушку за талию, он закатил глаза к небу и смирился.
Через пять минут все были собраны. Тиндомерель прикрепила посох к седлу и, погладив Марынину гриву, поравнялась с сестрой. Оглядев дроу и человека, она победно осклабилась: эти двое на Буцефале смотрелись очень красочно! А победно… хех, а разве это не победа, ехать одной, так, как удобно и не боятся за то, что не слишком сильно схватившийся за тебя человек может сверзиться на полном скаку? Вообще-то, что-то подсказывало Тин, что и Вэлдрин по этому поводу боялась мало, если, конечно, этот вопрос ее хоть чуть-чуть волновал. А, судя по лицу Хао, сверзиться он просто не мог, ибо вцепился мертвой хваткой.
Из всех своих географических познаний Тиндомерель выудила одно, но важное: где-то впереди по тракту должна находиться деревенька. До нее было не мало, но она на этой старой дороге была одной из немногих, если, конечно, еще существовала. Посему компания, не очень-то и спеша, двинулась вперед. Солнце было в зените, но, благо тучки скрывали его от и так нервной дроу, что постоянно вертелась, ибо Хао, уткнувшись лицом в плечо темной, снова спал, Тиндомерель же что-то рассказывала на ухо Марыне.
Большую часть дороги они проделали мирно дрыхнув. Так как последний прием пищи был у них достаточно давно, желудки не выдержали и стали протестовать, громко напоминая о себе. Первым голос подал желудок Хао, буквально через несколько секунд – желудок Тин. На лошадях они ехали полулежа, Тин и Вэлдрин – уткнувшись носами в гриву, а Хао, сидящий за Эл, в нее. Так как человека мучили прекрасные сны о еде, он все сильнее и сильнее сжимал талию темной, и бормотал себе под нос с блаженной улыбкой «Еда…».
Не потерпев с собой такого обращения, Вэлдрин с криком «Привал на еду!» соскочила с лошади и попутно спихнула в пыль Хао. Тиндомерель, даже сквозь исчезающий сон, услышав заветное слово, кинулась искать в сумках пищу, и, найдя ее, передала сестре. Человек занялся костром.
Вэлдрин, открыв сумку, обалдела, и с печальным лицом передала ее Хао. Тот, создавши костер, принял из рук девушки сумку, и, не глядя на лицо темной, заглянул внутрь.
— И ЭТО все?!
— Ну да.
— Это ВСЕ, что у нас осталось?! – с возмущенным лицом возопил Хао.
— А я те че, холодильник за плечами таскать буду?! – с точно таким же лицом ответила Темная.
Дикий хохот и звук падающего тела отвлек двух спорщиков, и они обернулись за спины.
— Ты в порядке? – встревожено спросила Эл.
В ответ она не услышала ничего нового, всего-то смачные, красочные выражения, которые заставили покраснеть даже человека.
— Ага, значит в порядке.
Снова повернувшись к Хао, темная заметила
— Что с твоим лицом? С Тин все нормально… она жива.
— И как, по-твоему, мы будем это делить?
— Кого, Тин или еду? – с ухмылкой переспросила Вэлдрин.
— Ну, конечно же, еду! Как, по-твоему, можно поделить два ломтя плесневелого хлеба, кусок курицы, и… - Хао понюхал трупик и поморщился, - испорченную рыбу?! Тем более – на троих.
— Говорю еще раз, для особо одаренных: я холодильник за собой не тягаю, и что есть, то и будем делить, как бы мало этого не оказалось.
Взяв из рук человека хлеб и курицу, Эл занялась ее делением. Хао же с перекошенной мордой держал за хвост протухшую рыбешку. Снова поморщившись, он выбросил ее куда-то в сторону и с обиженным лицом присел к костру. Тиндомерель подползла к сестре. Протягивая еду Тин, темная осведомилась о ее ноге.
— Что такое?
— Да вроде ничего особенного, просто ушибла…
Тиндомерель посмотрела на протянутую пищу, потом на сестру, поняв, что выбирать не приходится, Дочь Сумерек стала скорбно запихиваться предложенным. Вэлдрин уже съела то, что предназначалось ей, и только собиралась отдать порцию Хао, как тот шепотом сказал
— За нами следят.
Темная пожала плечами, протягивая человеку еду, и тот, взяв ее, стал жевать.
— Уже давно.
Хао подавился.
— К…как? Как это «давно»?
— А так… мы уже давно это заметили. – Спокойно заметила доедавшая Тиндомерель.
Доедая последний кусок курицы, Хао поднялся со своего места и пошел в сторону предполагаемого наблюдателя.
— Как бы парнишке плохо не пришлось… - тихо проговорила Тиндоме.
— Как бы Хао плохо не пришлось, - в тон заметила Эл. И сестры рассмеялись.
Успокоившись, они узрели перед собой Хао и парня, на вид так лет семнадцати, тощего, грустного. Человек держал его за воротник, чуть-чуть приподнимая над землей. Парень смотрел на сестер перепуганными глазами.
— Признавайся, негодник, зачем ты за нами следил?! – грозно нахмурился Хао.
— Я… мне… они нужны! – человек закашлялся и ткнул пальцем в сторону девушек. Теперь уже закашлялись они. В унисон.
¬— И зачем они тебе нужны? – не унимался Хао.
— Поставь меня на землю, и я все расскажу.
Хао поставил. Отпустив воротник парня, человек развернулся и снова уселся к костру, роясь в сумке и пытаясь найти там флягу с водой. Искал Хао ее пару секунд, а потом вспомнил, что последнюю воду на него и Эл вылила Дочь Сумерек. Парень же, ощутив под ногами крепкую почву, уселся напротив сестер и тихо заговорил.
— Мне нужна ваша помощь… - неуверенным голосом начал парень, но Эл оборвала его.
— А ты нам что-то делал, с какой стати нам тебе помогать?
— И вообще, для приличия надо бы представиться: кто ты такой? И зачем следил за нами? – закончила мысль сестры Тин.
— Я… может, вы сначала выслушаете меня?
— Ну, уж фигли! Скажи нам причину, из-за которой ты забираешь наше время? И представься, наконец! – Тиндомерель смерила парня взглядом, явно позаимствованным у сестры.
— Меня зовут Тоби. – парень замолчал.
— И все? – хором спросили сестры.
— Ну да, – человек развел руками, показывая, что по этому поводу ему действительно больше нечего добавить.
Только он снова раскрыл рот, как троица синхронно встала. Девушки развернулись от парня, и медленно проплыв до лошадей залезли в седла. Хао потушил костер и уселся на коня позади Эл. Тиндомерель и Вэлдрин легко тронули скакунов пятками и те медленным шагом двинулись по Тракту. Опешивший Тоби сначала растерялся, но потом, взяв себя в руки набрался наглости и, шагая чуть поодаль от наездников громко, но все же для себя сказал:
— Ну, уж нет. Я слишком далеко зашел, чтобы сворачивать с пути.
Но на его слова никто не отреагировал. Никто даже не соизволил бросить на него хоть самый быстрый взгляд, троица все так же спокойно ехала, глядя только вперед.