Темная отвернулась от Тин. Она хмыкнула, и прыжком оказалась на улице, за лежащей на земле Тиндомерелью. Эл скривилась и ушла куда-то в глубь леса.
Тиндомерель медленно поднялась с земли. Она отряхнулась и вошла в дом. Дом, кстати говоря, был не маленький, два этажа и чердак. Этажи были чуть ли не просторнее, чем в их доме, что в Имперском Городе. Войдя в дом, Тин чуть было не полетела на пушистый ковер из медвежьей шкуры, так как зацепилась мантией за стол. Она замахала руками и, обретя равновесие, подошла к камину. Проделав кой-какие движения, Тин оживила камин, и в нем ярко заполыхало пламя. Девушка двинулась чуть влево от камина, протянула руку к шкафу, и из него плавно вылетела книга с историями об орденах. Книга покорно легла в руку Тиндоме, и девушка, усевшись в очень мягкое и удобное кресло, стала ее читать.
На втором этаже послышался скорбный такой, голодный вой. Тиндоме встрепенулась.
— Асм! – крикнула она, - иди сюда! Ты голодный, солнышко?
По винтовой лестнице послышались мягкие шаги волчьих лап. Асм медленно спустился со второго этажа и подошел к подруге своей хозяйки. Дело в том, что Тиндомерель он хозяйкой не считал, но все равно ее очень любил. Он потерся о ноги девушки, и мягко положив лапы ей на колени, посмотрел Тин в глаза. В них читалась просьба о том, что его, Асма, надо бы и покормить. Тиндомерель рассмеялась, легонько отпихнула молодого волка, и, пройдя на кухню, достала мясо для него. Асм с благодарностью принялся за угощение, как собачонка довольно виляя хвостом. Улыбнувшись, Тиндомерель вернулась обратно в кресло и продолжила свое чтение. Читала она, как и следовало ожидать об Ордене Убийц.
Наевшись, Асм довольно взвыл и вольготной походкой прошелся из кухни в гостиную, и, легши около камина, мирно задремал. Вдруг он встрепенулся, посмотрела на картину, что висела над магически зажженным камином, и опять печально завыл. Дело в том, что на большущей картине был изображен волк, сидящий на высокой скале и воющий на луну. Асм очень любил эту картину, как и его хозяйки, но, глядя на нее, он чувствовал тоску. Ведь он знал, что где-то далеко… он мог бы так же. Волк тяжело вздохнул, положил морду на лапы, закрыл глаза и уснул.
Тин поверх книги посмотрела на волчонка, улыбнулась и подумала, когда же придет ее сестра. Странно, Тиндомерель выглядела так спокойно, будто пару минут назад она не узнавала никакой тайны своей жизни. На самом-то деле, она все время думала об этом «Как? как такое могло случиться? И почему…». Она даже не читала книги. А просто сидела и смотрела на пожелтевшие от времени страницы, мыслями она была глубоко в себе, она пыталась разобраться в том, что только что произошло, и пыталась осознать и правильно воспринять слова Вэлдрин Эверхэйт.
Следует, все-таки, уделить немного внимания на описание обстановки дома девушек. Как уже было сказано, домик двухэтажный и достаточно большой. На первом этаже размещались гостиная, кухня и какое-то подобие небольшой комнатки для того, что бы собственно, что в кухне приготовится, съесть. В гостиной, самой большой комнате первого этажа убранство было неброским, и даже где-то скромным. Ковер из медвежьей шкуры, круглый стол в центре комнаты, вокруг него три больших и мягких кресла. На столе ваза, где каждое утро появлялись свежие лесные цветы. В стене, естественно, камин, слева и справа от него стояли шкафы с книгами, над ним (камином) же висела большая картина с волком. Четыре окна, завешанные темно-красными шторами, в углах комнаты – канделябры из серебра со свечами, что ровно в полночь загорались тусклым, желтым огнем. Кухня была самой обычной, - стол, пара стульев, место для работы с продуктами, печь, книга с рецептами, что очень любила Тин, и вход в погреб, где хранилась еда для всех живущих в этом доме, то есть для сестер, волка и ворона. В маленькой столовой кроме обеденного стола и кресел, и пары подсвечников ничего не было. Окно, завешенное все теми же бордовыми шторами, тихо покоилось на пустой стене. Освещались кухня, погреб и столовая все теми же свечами, что загорались только тогда, когда в помещении находились девушки.
Винтовая стальная лестница, выполненная в старом стиле, то есть кованная и вся в каких-то витиеватых закорючках, вела на второй этаж.
На втором этаже располагались спальни. Для Эл-Амаи и Тин, и для Асма. Комната волка была небольшой, уютной и милой. Эту простительную слабость позволила себе Темная, потому как очень любила этого зверя. Он появился у них когда был еще малюсеньким волчонком, его мать умерла, попав в капкан имперских охотников. После этого Эл-Амаи лично явилась к этим несчастным и вежливо попросила их убраться из Странного Леса. Тиндомерель добавила эффекта, попросив деревья специально для данного случая ожить. Лес против не был. В итоге охотники уже три года как не появляются в этом лесу. Только лесники да звери, ну и парочка темных эльфов живут в этой чаще. И все дружны меж собой.
Так вот, комната волка – не комната даже, а маленькая часть леса. Комната сия, естественно, оформленная с помощью магии, выглядела как поляна в лесу, с реальными деревьями, звуками… даже крыши в этой комнате не было! Солнце восходило над лесом и озаряло комнату Асма, луна, звезды… дождь, жара или ветер все было так, как в лесу. Даже птицы и кузнечики. Другими словами, Асму жилось как нельзя лучше, хотя, конечно, он хотел бы свободы. Но любовь к тем, кто его спас, была превыше его желаний.
Комната же девушек не была такой уж великолепной. Обычная спальня. Две кровати, меж ними столик, на котором стоит подсвечник, в столике ящик с рисунками Эл-Амаи и Тин, которые последняя могла оживлять и превращать обратно в рисунки, когда ей вздумается. Два окна, прямо над кроватями, одно из них – над кроватью Тин, зашторено бордовыми занавесками, над кроватью же Эл штор нет. Она любит, когда луна светит на нее ночью. И луна, вопреки всему, каждую ночь ярко светила на темную эльфийку, будто специально, чтобы сделать ей приятно.
В самом углу второго этажа стояла обычная лестничка, ведущая на чердак. Кстати, над комнатой волка тоже был потолок, стены, короче говоря, крыша, но с помощью магии этого будто бы не было. Можно было стоять на чердаке прямо над комнатой волка, но из нее видно было бы лишь небо и лес. На чердаке было не очень-то и пыльно, хотя беспорядок там царил. Сундуки со всякой всячиной, книги, какая-то мебель, алхимический стол, шкаф с колбами и травами… ну не чердак, а находка для ведьмы-самоучки с суицидальными наклонностями.
Внешне же домик был обычным, деревянным, на вид даже немного обветшалым… короче, непримечательный такой домик в чаще леса. Около него росло одно дерево, на первый взгляд – обычное, мертвое дерево, на самом-то деле, все было немного не так. Дерево было мертвое, но не обычное. Оно таким было всегда. То есть не росло, и вдруг в него попала молния, оно обуглилось, умерло, да так и стоит, нет,… оно всегда было таким, никогда на нем не было ни единого листика, всю его жизнь ствол его был обгоревшим и черным, и дерево, кстати, живее всех живых. Ему несколько сотен лет, а на вид оно как молоденький, но обгоревший, тополь.
Неизменной частью этого дерева являлся ворон Талион . Черная, как смоль, птица являлась крайне умным созданием. Ворон умел говорить, и если надо было, то спокойно мог поговорить с Асмом, и объяснить Тин, что волк хочет. В отличие от Тин, Эл сама могла понять, чего желается Асмодеусу, и не прибегала к помощи мудрой птицы. Так же Талион был как бы почтовым голубем. Но приказывать ему и понимать его могли только Темная и ее сэлэр. Ворон мог разносить письма и различные приказы, пока девушки были за городом.
И вот сейчас он почему-то стал каркать и хлопать крыльями, но ни Тин, ибо она была увлечена мыслями, ни Вэлдрин, ибо той вообще рядом не было, не слышали призывов ворона. Птиц понял, что дело это гиблое, и, никому ничего не сообщая, сорвался с места и полетел куда-то на юго-восток, в сторону, противоположную Имперскому городу, в сторону Аминора.

Два часа прошло с тех пор, как Вэлдрин покинула домик среди леса, и отправилась в самую его глушь. Долго бродила она по злополучному лесу, часто останавливалась, чтобы поиграть с волками, но вскоре ей все это надоело и она, сев прямо на землю на какой-то полянке, закрыла глаза. Темная, просидев без мыслей минуты три, откинулась на траву, заложила руки под голову и удовлетворенно мурлыкнула. Пару минут она лежала в молчании и спокойствии, а потом, не открывая глаз, она усмехнулась и сказала:
— Привет. Давно не виделись.
Возле нее на траве полулежал красивый, неизвестно откуда взявшийся, молодой человек, с темно-каштановыми волосами с красным отливом. Короткие волосы топорщились во все стороны, нахальный взгляд зеленых глаз уставился на Эл-Амаи, а красивые тонкие губы расплылись в усмешке-полуулыбке. Парень лежал, облокотившись на правую руку, таким образом он был повернут к девушке. Улыбка играла на его губах несколько секунд, а потом он не выдержал и с диким криком «Как же я тебя люблю!» вскочил с земли, и, подхватив Эл на руки, закружил ее по поляне. Она сначала пыталась отбрыкиваться, а потом рассмеялась и, обняв молодого человека за шею, свободно лежала у него на руках. Кружились они несколько минут, а потом, уставшие, повалились на траву. Парень рассмеялся и разворошил длинные волосы девушки, точь-в-точь такие же, как и у него, вот только белая прядь и длина немного различала их. Он улыбнулся, и глаза его блестели. Засмеявшись, он раскинул руки в стороны и глубоко вздохнул.
— А все-таки здесь хорошо! Я рад, что ты выбрала именно это место, Эл! Не зря я отпустил тебя!
— Отпустил? – насмешливо возмутилась темная, - да мне убегать пришлось, кстати, заметь, семьсот двадцать пять раз, ты меня от себя на метр не отпускал! Ха! Но все-таки ты прав, здесь хорошо…
Парень приподнялся, покрутил головой, снова глубоко вздохнул, достал откуда-то из воздуха лист и стал читать, ровно усевшись на траве.
— Напугала стражу (не раз), разрушила несколько городских построек, вызывала различных тварей (три раза), на тебе четыре смерти стражей из-за вызванного существа и пять по твоей воле, наглое, хамское поведение, издевательство над несчастным народом, несколько разбитых в хлам сердец, ненависть, злость и доброта с юмором и радостью… ммм… Я горжусь тобой! – Он кинул за спину далеко не до конца прочитанный листок и обнял Темную. – Ты молодец, Эл-Амаи!
— Спасибо… я вся в тебя! – Темная поцеловала парня в щеку, и, крепко обняв его, таки дала волю чувствам: - Ты бы знал, как же я соскучилась по тебе, папуля!
Элемарт рассмеялся, и ответно поцеловав дочь в щеку, взял ее за руку, поднял с земли, и, потрепав волосы и обняв за плечи, повел свое любимое чадо в сторону лесного дома.

Тиндомерель дремала сидя в кресле с книгой на коленях и Асмом возле ног. Для полноты картины ей не хватало только очков на глазах, что бы походить на древнюю старушку, любящую бабушку. Солнце уже переходило во вторую часть своего путешествия по небу, обед уже прошел, близился вечер.
Голоса на улице отвлекли Тин от мирного сна, она оживилась. От резкого движения руками книга упала с ее колен прямо на морду Асму, волк грустно скосил глаза к переносице, посмотрел на то, что у него было на носу и фыркнул. Фыркая, волк тряхнул головой, и книга упала на ковер. Она открылась точно посередине, и не на тексте каком-нибудь, а на рисунке. Картинка была изрядно раскрашенной картой. Но куда вела эта карта и к чему, ни Тиндомерели, ни тем более Асму, не было интересно. Их глаза уперлись во входные двери. А те тем временем медленно открывались.
— Вот мы и пришли… - услышала эльфийка голос Эл-Амаи, так же она увидела ее лохматую голову, что заглядывала внутрь. – О! Тин! Великолепно, и будить тебя не пришлось… - Эл буквально впрыгнула в гостиную, но ее руки оставались за чертой порога. Эл-Амаи картинно кривлялась, Тиндомерель это веселило, но ей хотелось понять, что же так подействовало на ее злобную сэлэр.
Вэлдрин, тем временем, пыталась что-то втащить в дом. Это «что-то» упорно не хотело «втаскиваться», и темной пришлось упереться ногами о косяки двери и таким образом тянуть это таинственное «что-то» в дом. Видимо, это «что-то» именно этого и ждало. С ужасающей скоростью Эл полетела спиной на мягкий ковер, следом за ней, держась за руки темной эльфийки, в дом полетел красивый молодой человек. Вэлдрин упала на спину и расхохоталась, человек же, по логике который должен был упасть на несчастную дроу, приземлился рядом, уже отпустив ее руки. Он лежал, как и сэлэр Тиндомерели, смотрел в потолок и заливался хохотом.
Тиндоме встала с кресла. Еще чуть-чуть и она споткнулась бы о многострадального Асма, но все обошлось. Она медленно подошла к лежащим на полу и дико смеющимся телам, и стала их разглядывать. Эльфийка заметила, что оба тела очень похожи между собой, оба темноволосые, у обоих наглые лица с интересными, притягивающими глазами, красивые губы. Правда, у сэлэр они пухлые и привлекающие, а у этого человека тонкие, но все равно такие милые… Тиндоме вздохнула. Что-то говорило ей, что человек сей – очень знакомый, но вот почему, она не знала.
Эл-Амаи прекратила хохотать и привстала, она одной рукой опиралась о ковер, а другой держалась за живот, видимо, от дикого смеха тот стал болеть. Парень, что в точности повторил движения Эл, провел рукой около живота девушки, и та руку сразу убрала. Тин нутром почуяла магию, ну естественно, мгновенное исцеление, как же иначе?
Темная встала, отряхнулась и подала руку молодому человеку, но тот с улыбкой вскочил на ноги, вежливо отклонив предложение девушки. Тин обалдела: чтобы Эл, да и вот так реагировала на то, что ей отказывают… «да быть того не может!». Но, оказывается, могло. Парень взял Вэлдрин под руку и вежливо поклонился Тиндомерели. Эл-Амаи пришлось сделать то же.
— А ты, стало быть, Дочь Сумерек? – с насмешкой в голосе спросил симпатичный молодой человек. Он осмотрел магичку с ног до головы и обратно. Девушка, кстати говоря, выглядела хоть и заспанно, но достаточно прилежно.
У нее были средней длины белые волосы, серая кожа, светло-голубые глаза. Одета она была в тон. Светло-голубая, почти белая мантия с капюшоном (который на данный момент свободно свисал за спиной, ибо Тин не любила его надевать), застегивающаяся чуть ли не до лодыжек (хотя на Тиндомерели застегнута она была пуговицы на две-три в области груди), с длинными широкими рукавами. Подпоясана она была светлым поясом, на ногах – светло-голубые кожаные сапоги на невысоком каблуке с металлической пряжкой. Под подбитой золотой тканью мантией виднелись короткие штаны серого, почти что голубого, цвета и кофта с расклешенными рукавами. На поясе висела пара склянок с какими-то жидкостями, объяснить для чего они применяются, порою не могла даже сама Тин. Возле кресла, откуда встала и подошла к вошедшим магичка, стоял посох. Внешне он немного напоминал алебарду, ибо конец сей палки венчал маленький, но широкий клинок. В месте, где сталь соединялась с деревом, было навязано множество различных веревочек с клоками какой-то шерсти и черепками.
Парень с ядовитой ухмылкой осмотрел все эти принадлежности вслед за осматриванием Тиндомерели, и, как показалось Вэлдрин, он оказался, в принципе, доволен. Молодой человек кивнул.
— Хм… достаточно не плохо для двадцатилетней девчонки. – Он осклабился. – Эл, а ты ничего не путаешь? – он обратился к Вэлдрин и крепко схватил ее за руку. Видно было, что он кривляется. – Ты уверена в том, что это она? – он стал заглядывать темной в лицо, как будто искал поддержки. Эл же стояла ровно, с серьезным лицом. Но глаза! Глаза ее теперь были изумрудно-зелеными, что исчерпывающе показывало, что в любой момент темная могла расхохотаться и обломать весь спектакль.
В это время молодой человек не отвлекался. Теперь он держал кисти Вэлдрин обеими руками и крепко их сжимал. Он стоял на полусогнутых ногах, казалось, еще чуть-чуть – и он упадет перед ней на колени, лишь бы только темная сказала ему, что да, она перепутала все, и эта светлая девчонка совсем не то, что следовало бы показать в этом доме. Но Эл-Амаи была непреклонна, она смотрела в глаза кривляющемуся без малейшего намека на улыбку. Парень понял это, и, как показалось Тиндомерели, прекратил спектакль. Но она ошиблась.
— Нет! ну вот как я мог! – в мгновение ока, отпустив кисти Эл, пришедший чокнутый заломил руки и, упав на колени, стал смотреть в потолок, будто бы там он мог увидеть священное небо, которое объяснило бы ему, где, как и с кем, он это все смог. Но отвлекшись от созерцания потолка, на коленях он подполз к Тин и стал оглядывать ее с нескрываемым интересом. Тиндомерель обалдело остолбенела и даже пыталась не дышать. Человек же, обползя ее раза три, остановился и вздохнул. — Ну… может и не похожа… но все-таки моя!
Он резко выпрямился, и так крепко обнял ничего не понимающую Тиндомерель, что та даже подавилась. Эл-Амаи же улыбнулась и, пройдя мимо обнимающихся, подошла к камину и любовно приобняв Асма, стала чесать его за ухом, делая вид, что эти двое в центре комнаты не производят на нее никакого впечатления.
— Твоя… эээ… ваша? – проблеяла Тин, ничего не понимая.
— Ну да! Моя, родная! – парень еще крепче обнял магичку, та вообще растерялась. – Моя! Вот правда, как-то не так себя ведет… но тут, видимо, сказывается неподлежащее воспитание… - он негодующе покачал головой и, обращаясь к Эл, сказал: - но я полагаю, что ты, дорогая, исправишь это упущение?
— Не сомневайся, папуля! – весело откликнулась Эл, на секунду отвлекшись от чуть ли не мурчащего от удовольствия волка.
¬— П… папуля?! – Тиндомерель обалдела окончательно, она во все глаза смотрела то на обнимающего ее парня, то, в силу возможности, на свою сэлэр.
¬— Ну да, папуля. – Делая вид, что удивился, ответил парень. Эл хохотнула. Она-то знала, что Элемарт гримасничает. – Родной твой. Я, конечно, не спорю, что мистер Дарин и миссис Ларэм долго были твоей семьей, но все же я, дорогая моя, твой настоящий отец! – парень наконец-то отпустил ошалевшую от родственников Тиндоме и отошел на шаг назад. – А! Хороша! – похвалил он. – Но слишком светла! Ну да ладно, я полагаюсь на Эл. – Он всплеснул руками, и с радостной улыбкой на лице расцеловал Тиндомерель в обе щеки.
Еще три секунды простояв ровно и не дыша, без каких либо мыслей в многострадальной голове, Тиндоме вдруг резко поняла, кто же стоит перед ней. Поняла, и, сказав только:
— Эл…Элемарт?!
…упала в обморок.
Последним, что она услышала, был дикий хохот подлых и наглых Элемарта и Эл-Амаи, родных, и таких похожих друг на друга отца и дочери.