Константин Кедров

Я родился в 1942 году в семье режиссера, детство провел за кулисами и психологически был готов к восприятию любого чуда, даже такого, как поэзия Велимира Хлебникова. Но до этого, когда мне было лет 14, я получил из Италии письмо от своего двоюродного деда — художника Павла Челищева, открывшего новую, мистическую перспективу. В своих полотнах (http://lib.userline.ru/samizdat/pub/cheli/). Но самое удивительное, что это соответствовало моему внутреннему зрению:


Уже в 1958 году, в 16 лет, я понял, что геометрия Лобачевского, теория относительности Эйнштейна и поэзия Хлебникова связаны в единое целое. К тому же судьба перебросила меня из МГУ в Казанский университет, где Лобачевский создал «Воображаемую геометрию», а Хлебников поставил себе цель, осуществленную через 5 лет Эйнштейном и Минковским: Пусть на его могиле напишут: он связал пространство со временем.

Пусть на моей могиле напишут: “Он вывернул наизнанку внутреннее и внешнее”. Или еще проще:


Несмотря на все отчисления из МГУ и КГУ мне все же удалось в 1967 году защитить с отличием диплом «Влияние геометрии Лобачевского и теории относительности Эйнштейна на художественное сознание В. Хлебникова». С этой работой в 1968 году я поступил в аспирантуру Литературного института, где потом преподавал с 1973 по 1986 гг., пока КГБ не навалилось всей мощью.

В конце 50-х (кажется, в 59-ом) я прочел свои стихи Кирсанову и Кручёных на даче у Шкловского в Переделкино. Это был момент посвящения и крещения. В 1982 году не меньшим чудом стала публикация «Звездной азбуки Велимира Хлебникова» в журнале «Литературная учеба», №3. Благодарить надо за это гл.редактора и тогдашнего проректора Литинститута Ал. Михайлова. Статья получила 7 разгромных внутренних рецензий, а он все равно ее напечатал. Правда, с фиговым (фигóвым) листом — подзаголовком “литературоведческая гипотеза”.

Статью тогда дружно замолчали, а потом стали передирать все, кому не лень, не ссылаясь. Вершиной стал «Мир Велимира», где все, что я сказал, было переписано 20 лет спустя, коряво и неуклюже, другими авторами.

В 1982 году мне удается напечатать в «Новом мире», №11, статью «Столетний Хлебников». Ее заметил Юрий Нагибин и написал хвалебную рецензию, но вместо “Кедров” всюду напечатано “Кедрин”.

Продолжая идею звездного языка, я создал в 86 году поэму «Астраль», написанную созвездиями (http://lib.userline.ru/samizdat/23012 ). Развивая идеи словотворчества и грамматики поэзии, создал тогда же «Верфьлием» (http://lib.userline.ru/samizdat/28283 ) и «Партант».

После глубинного прочтения пятитомника Хлебникова под ред. Тынянова и Степанова в 1960 году, я понял, что “так жить нельзя”, и замолк до 1978 года, разрабатывая новую, анаграммно-палиндромную систему стиха. Я назвал это „голограммным стихосложением”, а сегодня предпочитаю термин „фрактальный стих”. Так написана моя поэма «До-потоп-Ноя Ев-Ангел-Ие» (http://lib.userline.ru/samizdat/26036 ). Найдя свой стих, воскрес как поэт и двинулся дальше — к метаметафоре. Слово найдено в 1983 и в 1984 напечатано в той же «Литературной учебе», №1.

Великой победой был выход книги «Поэтический Космос» с главой «Звездная азбука Велимира Хлебникова» (М., Сов. писатель,1989), встреченная все тем же гробовым молчанием.

Главные прорывы: выход в издательстве «Мысль» моего двухтомника — «Инсайдаут» (2001) и собрание поэтических сочинений «Или» (2002). А также «Метаметафора» (М., ДООС, 1999) и «Ангелическая по-этика» (М., Изд. Университета Натальи Нестеровой, 2001).

Теперь вот ваш сайт. Это очень важно. Лучше всех сказал Тынянов: „Хлебников был новым зрением. Новое зрение падает одновременно на все предметы”. Добавлю к этому: новое зрение видит мир и себя изнутри-снаружи. Это Инсайдаут, или Новый Альмагест.

Пространственно-временной континуум Минковского-Эйнштейна Бахтин назвал “хронотоп”. Но это как-то не привилось. В книге «Эйнштейн без формул» (М., Мысль, 2004) я предложил слово „тайм-раум”. (Английское Time — время и немецкое Raum — пространство). Линию мировых событий предлагаю назвать „лимис”. Хлебников рисовал не линиями, а лимисами, и жил не в пространстве-времени, а над тайм-раумом в световом конусе мировых событий.

В 2005 году в программе С. Капицы «Очевидное — невероятное», которая называлась «Время после Эйнштейна» (http://www.sciam.ru/2004/3/ochevidnoe.shtml ), я предложил модель часов вечности. Здесь время движется не из прошлого в будущее, а из прошлого и будущего в настоящее. Настоящее — место и результат встречи прошлого с будущим. А будущее и прошлое — проекция из настоящего. Таким образом, прошлое, настоящее и будущее постоянно творятся нами. Это вполне по Хлебникову. Прошлое, будущее, настоящее должны рассматриваться как фракталы друг друга. Первым это сделал Хлебников в «Ка», где он одновременно обезьяна с восковым швом в музее, Аменхотеп, умирающий с криком Манн, манч, эхамчи!, Омар Хайям, Лобачевский и поэт Хлебников. Смею надеяться, что в “будущем” Хлебников — Некто в нашем он-лайне, ибо фрактальный мир бесконечно неповторяемо повторяем. Все фрактальные линии вычерчивают единый палиндромический лимис — лимис и мил.

Константин Александрович Кедров на ka2.ru

• Влияние «Воображаемой геометрии» Лобачевского и специальной теории относительности Эйнштейна на художественное сознание Велимира Хлебникова. Краткое изложение дипломной работы 1967 года.
• Новая семантика (обэриуты и Хлебников)
• Формула бессмертия Велимира Хлебникова. Гамма будетлянина.
• Вселенная Велимира Хлебникова
• Остров Хлебников