Оскар Уайльд. Соловей и роза


---------------------------------------------------------------------------- 
     Перевод М. Благовещенской
     Оскар Уальд. Избранное. М., Просвещение, 1990
     OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------------------- 

     - Она сказала, что будет танцевать со мной, если я принесу  ей  красных
роз, - воскликнул молодой Студент, - но в моем саду  нет  ни  одной  красной
розы.
     Его услышал Соловей, в своем гнезде на Дубе, и, удивленный, выглянул из
листвы.
     - Ни единой красной розы  во  всем  моем  саду!  -  продолжал  сетовать
Студент, и его прекрасные глаза наполнились слезами. - Ах, от каких пустяков
зависит порою счастье! Я прочел все, что написали мудрые люди, я постиг  все
тайны философии, - а жизнь моя разбита из-за того только,  что  у  меня  нет
красной розы.
     - Вот он наконец-то, настоящий влюбленный, -  сказал  себе  Соловей.  -
Ночь за ночью я пел о нем, хотя и не знал его, ночь за ночью я рассказывал о
нем звездам, и наконец я увидел его. Его волосы темны, как темный гиацинт, а
губы его красны, как та роза, которую он ищет; но страсть сделала  его  лицо
бледным, как слоновая кость, и скорбь наложила печать на его чело.
     - Завтра вечером принц дает бал, - шептал  молодой  Студент,  -  и  моя
милая приглашена. Если я принесу ей красную розу,  она  будет  танцевать  со
мной до рассвета. Если я принесу ей красную розу, я буду держать ее в  своих
объятиях, она склонит голову ко мне на плечо, и моя рука  будет  сжимать  ее
руку. Но в моем саду нет красной розы, и мне придется сидеть в  одиночестве,
а она пройдет мимо. Она даже не взглянет на меня, и сердце мое разорвется от
горя.
     - Это настоящий влюбленный, - сказал Соловей. - То, о чем я  лишь  пел,
он переживает на деле; что для меня радость, то для него страдание. Воистину
любовь - это чудо. Она драгоценнее изумруда и дороже  прекраснейшего  опала.
Жемчуга и гранаты не могут купить ее, и она не выставляется на рынке. Ее  не
приторгуешь в лавке и не выменяешь на золото.
     - На хорах будут сидеть музыканты, - продолжал молодой Студент.  -  Они
будут играть на арфах и скрипках, и моя  милая  будет  танцевать  под  звуки
струн. Она будет носиться по зале с такой легкостью, что ноги ее не коснутся
паркета, и вокруг нее будут толпиться придворные в расшитых одеждах.  Но  со
мной она не захочет танцевать, потому что у меня нет для нее красной розы.
     И юноша упал ничком на траву, закрыл лицо руками и заплакал.
     - О чем он  плачет?  -  спросила  маленькая  зеленая  Ящерица,  которая
проползала мимо него, помахивая хвостиком.
     - Да, в самом деле, о чем? - подхватила Бабочка, порхавшая в погоне  за
солнечным лучом.
     - О чем? - спросила Маргаритка нежным шепотом свою соседку.
     - Он плачет о красной розе, - ответил Соловей.
     - О красной розе! - воскликнули все. - Ах, как смешно!
     А  маленькая  Ящерица,  несколько  склонная  к  цинизму,  беззастенчиво
расхохоталась.
     Один только Соловей понимал страдания Студента, он тихо сидел на Дубе и
думал о таинстве любви.
     Но вот он расправил  свои  темные  крылышки  и  взвился  в  воздух.  Он
пролетел над рощей, как тень, и, как тень, пронесся над садом.
     Посреди зеленой лужайки стоял пышный Розовой Куст. Соловей увидел  его,
подлетел к нему и спустился на одну из его веток.
     - Дай мне красную розу, - воскликнул он, - и я спою  тебе  свою  лучшую
песню!
     Но Розовый Куст покачал головой.
     - Мои розы белые, - ответил он, - они белы, как морская пена, они белее
снега на горных вершинах. Поди  к  моему  брату,  что  растет  возле  старых
солнечных часов, - может быть, он даст тебе то, чего ты просишь.
     И Соловей полетел к Розовому Кусту,  что  рос  возле  старых  солнечных
часов.
     - Дай мне красную розу, - воскликнул он, - и я спою  тебе  свою  лучшую
песню!
     Но Розовый Куст покачал головой.
     - Мои розы желтые, - ответил  он,  -  они  желты,  как  волосы  сирены,
сидящей на янтарном престоле, они желтее  златоцвета  на  нескошенном  лугу.
Поди к моему брату, что растет под окном у Студента,  может  быть,  он  даст
тебе то, чего ты просишь.
     И Соловей полетел к Розовому Кусту, что рос под окном у Студента.
     - Дай мне красную розу, - воскликнул он, - и я спою  тебе  свою  лучшую
песню!
     Но Розовый Куст покачал головой.
     - Мои розы красные, - ответил он, - они красны, как лапки  голубя,  они
краснее кораллов, что колышутся, как веер, в пещерах на дне океана. Но кровь
в моих жилах застыла от зимней стужи, мороз побил мои почки,  буря  поломала
мои ветки, и в этом году у меня совсем не будет роз.
     - Одну только красную розу -  вот  все,  чего  я  прошу,  -  воскликнул
Соловей. - Одну-единственную красную розу! Знаешь ты способ получить ее?
     - Знаю, - ответил Розовый Куст, - но оп так  страшен,  что  у  меня  не
хватает духу открыть его тебе.
     - Открой мне его, - попросил Соловей, - я не боюсь.
     - Если ты хочешь получить красную розу, - молвил  Розовый  Куст,  -  ты
должен сам создать ее из  звуков  песни  при  лунном  сиянии,  и  ты  должен
обагрить ее кровью сердца. Ты должен петь мне,  прижавшись  грудью  к  моему
шипу. Всю ночь ты должен мне петь, и мой шип пронзит  твое  сердце,  и  твоя
живая кровь перельется в мои жилы и станет моею кровью.
     - Смерть - дорогая цена за красную розу, - воскликнул Соловей. -  Жизнь
мила каждому!  Как  хорошо,  сидя  в  лесу,  любоваться  солнцем  в  золотой
колеснице и луною в колеснице
     из жемчуга. Сладко благоухание боярышника, милы  синие  колокольчики  в
долине и вереск, цветущий на  холмах.  Но  Любовь  дороже  Жизни,  и  сердце
какой-то пташки - ничто в сравнении с человеческим сердцем!
     И, взмахнув своими темными крылышками, Соловей  взвился  в  воздух.  Он
пронесся над садом, как тень, и, как тень, пролетел над рощей.
     А Студент все еще лежал в траве, где его оставил Соловей, и  слезы  еще
не высохли в его прекрасных глазах.
     - Радуйся! - крикнул ему Соловей. - Радуйся, будет у тебя красная роза.
Я создам ее из звуков моей песни при  лунном  сиянии  и  обагрю  ее  горячей
кровью своего сердца. В награду я прошу у  тебя  одного:  будь  верен  своей
любви, ибо,  как  ни  мудра  Философия,  в  Любви  больше  Мудрости,  чем  в
Философии, - и как ни могущественна Власть, Любовь сильнее любой  Власти.  У
нее крылья цвета пламени, и пламенем окрашено тело ее. Уста ее  сладки,  как
мед, а дыхание подобно ладану.
     Студент привстал на локтях и слушал, но он не понял того,  что  говорил
ему Соловей; ибо он знал только то, что написано в книгах.
     А Дуб понял и опечалился, потому что  очень  любил  эту  малую  пташку,
которая свила себе гнездышко в его ветвях.
     - Спой мне в последний раз твою песню, - прошептал он. - Я буду  сильно
тосковать, когда тебя не станет.
     И Соловей стал  петь  Дубу,  и  пение  его  напоминало  журчание  воды,
льющейся из серебряного кувшина.
     Когда Соловей кончил петь, Студент поднялся с травы, вынул  из  кармана
карандаш и записную книжку и сказал себе, направляясь домой из рощи:
     - Да, он мастер формы, это у него отнять нельзя.  Но  есть  ли  у  него
чувство? Боюсь, что нет. В  сущности,  он  подобен  большинству  художников:
много виртуозности и ни капли искренности. Он никогда  не  принесет  себя  в
жертву другому. Он думает лишь о  музыке,  а  всякий  знает,  что  искусство
эгоистично. Впрочем, нельзя не признать, что иные из его трелей  удивительно
красивы.  Жаль  только,  что  в  них  нет  никакого  смысла  и  они   лишены
практического значения.
     И он пошел к себе в комнату, лег на узкую койку и стал думать  о  своей
любви; вскоре он погрузился в сон.
     Когда на небе засияла луна, Соловей прилетел к Розовому  Кусту,  сел  к
нему на ветку и прижался к его шипу. Всю ночь он пел,  прижавшись  грудью  к
шипу, и холодная хрустальная луна слушала, склонив свой  лик.  Всю  ночь  он
пел, а шип вонзался в его грудь все глубже и глубже,  и  из  нее  по  каплям
сочилась теплая кровь.
     Сперва он пел о том, как прокрадывается  любовь  в  сердце  мальчика  и
девочки. И на Розовом Кусте, на самом верхнем  побеге,  начала  распускаться
великолепная роза. Песня за песней - лепесток за лепестком. Сперва роза была
бледная,  как  легкий  туман  над  рекою,  -  бледная,  как  стопы  зари,  и
серебристая, как крылья  рассвета.  Отражение  розы  в  серебряном  зеркале,
отражение розы в недвижной воде - вот  какова  была  роза,  расцветавшая  на
верхнем побеге Куста.
     А Куст кричал Соловью, чтобы тот еще крепче прижался к шипу.
     - Крепче прижмись ко мне, милый Соловушка, не то  день  придет  раньше,
чем заалеет роза!
     Все крепче и крепче прижимался Соловей к шипу, и песня его звучала  все
громче и громче, ибо он пел о зарождении страсти в душе мужчины и девушки.
     И лепестки розы окрасились нежным румянцем, как лицо жениха,  когда  он
целует в губы свою невесту. Но шип еще не проник в сердце Соловья, и  сердце
розы оставалось белым, ибо  только  живая  кровь  соловьиного  сердца  может
обагрить сердце розы.
     Опять Розовый Куст крикнул Соловью, чтобы тот крепче прижался к шипу.
     - Крепче прижмись ко мне, милый Соловушка, не то  день  придет  раньше,
чем заалеет роза!
     Соловей еще сильнее прижался к шипу, и  острие  коснулось  наконец  его
сердца, и все тело его вдруг  пронзила  жестокая  боль.  Все  мучительнее  и
мучительнее становилась боль, все громче и громче раздавалось пенье Соловья,
ибо он пел о Любви, которая обретает совершенство в  Смерти,  о  той  Любви,
которая не умирает в могиле.
     И стала алой великолепная роза, подобно утренней заре на востоке.  Алым
стал ее венчик, и алым, как рубин, стало ее сердце.
     А голос Соловья все слабел и  слабел,  и  вот  крылышки  его  судорожно
затрепыхались,  а  глазки  заволокло  туманом.  Песня  его  замирала,  и  он
чувствовал, как что-то сжимает его горло.
     Но вот он испустил свою последнюю трель. Бледная луна  услышала  ее  и,
забыв о  рассвете,  застыла  на  небе.  Красная  роза  услышала  ее  и,  вся
затрепетав в экстазе, раскрыла свои лепестки навстречу прохладному дуновению
утра. Эхо понесло эту трель к своей багряной  пещере  в  горах  и  разбудило
спавших там пастухов. Трель прокатилась по речным камышам, и  те  отдали  ее
морю.
     - Смотри! - воскликнул Куст. - Роза стала красной! Но Соловей ничего не
ответил. Он лежал мертвый в высокой траве, и в сердце у него был острый шип.
     В полдень Студент распахнул окно и выглянул в сад.
     - Ах, какое счастье! - воскликнул он. - Вот она, красная роза. В  жизни
не  видал  такой  красивой  розы!  У  нее,  наверное,  какое-нибудь  длинное
латинское название.
     И он высунулся из окна и сорвал ее.
     Потом он взял шляпу и побежал к Профессору, держа розу в руках.
     Профессорская дочь  сидела  у  порога  и  наматывала  голубой  шелк  на
катушку. Маленькая собачка лежала у нее в ногах.
     - Вы обещали, что будете со мной танцевать, если я принесу вам  красную
розу! - воскликнул Студент. - Вот самая красная роза на свете. Приколите  ее
вечером поближе к сердцу, и, когда мы будем танцевать,  она  расскажет  вам,
как я люблю вас.
     Но девушка нахмурилась.
     - Боюсь, что эта роза не подойдет к моему туалету, - ответила она. -  К
тому же  племянник  камергера  прислал  мне  настоящие  каменья,  а  всякому
известно, что каменья куда дороже цветов.
     - Как вы неблагодарны! - с горечью сказал  Студент  и  бросил  розу  на
землю.
     Роза упала в колею, и ее раздавило колесом телеги.
     - Неблагодарна? - повторила девушка. - Право же, какой вы грубиян! Да и
кто вы такой, в конце концов? Всего-навсего студент. Не думаю,  чтоб  у  вас
были такие серебряные пряжки к туфлям, как у камергерова племянника.
     И она встала с кресла и ушла в комнаты.
     - Какая глупость - эта Любовь, - размышлял Студент, возвращаясь  домой.
- В ней и наполовину нет той пользы, какая есть  в  Логике.  Она  ничего  не
доказывает, всегда обещает несбыточное и заставляет  верить  в  невозможное.
Она удивительно непрактична, и так  как  наш  век  -  век  практический,  то
вернусь я лучше к Философии и буду изучать Метафизику.
     И он вернулся к себе в комнату,  вытащил  большую  запыленную  книгу  и
принялся ее читать.