В колонках играет - Tankard
Настроение сейчас - убийственное

День за днем тянет камнем на дно,

И растет впечатление, будто

Я снимаюсь в дерьмовом кино

Без оплаты, без грима, без дублей.

 

Километры пустынных дорог,

Оплетенные выцветшей пленкой,

На пути с колыбели да в гроб

Разбегаются в бешеной гонке.

 

Если я нужен вам как актер…

Пересменки – то комик, то трагик -

Надоели! И знаете, что?!

Мне не нравится съемочный график!

 

Я мечтаю сменить амплуа.

Эти штампы мешают мне в жизни.

И еще, мне не нравится жанр -

Нескончаемый ваш порнотриллер…

 

Я хотел бы повысить бюджет,

Чтоб картину не стыдно и в Канны…

Ну а если возможности нет…

Мне хотя бы увидеть сценарий…

 

Можно больше красивых актрис,

Чтоб со мной в эротических сценах?

Или просто – обычной любви?

И нельзя ль завершить хэппи-эндом?

 

Не забудьте, мне нужен дублер -

Надоело зализывать раны.

Я бы вырезал в репликах вздор,

Чтоб с экрана не выглядеть странным.

 

Не меняйте актерский состав -

Я сроднился со съемочной группой.

Только все повторится опять -

Крупным планом покажутся трупы…

 

Кадр за кадром, проходит вся жизнь.

Ликованье сменяется скорбью.

Всякий раз зарекаюсь любить -

Мы не встретимся в новом сезоне…

 

Все фальшиво… Скажите мне: «Стоп!»

Так случилось, я выиграл кастинг…

Лишь когда заколотят мой гроб,

Тихий голос скомандует: «Снято!»…

В колонках играет - Mayhem "De Mysteriis Dom Sathanas"

Настроение сейчас - мрачное

Меня не пустили в палату. По вежливым полуулыбкам дежурного врача и медсестры я понял: К*** уходит.
Медленно иду по коридору. Странное голубоватое свечение, - результат сложения мерцающих ламп дневного света и отблесков на гладких синих стенах, - обволакивает фигуры на диванчиках. Кто-то спит, кто-то с безысходной надеждой напряженно смотрит в сторону ординаторской. Это – родные больных. Безнадежных. Других в этом доме боли нет.
Тишина. Она здесь вполне осязаема, - имеет вес, прессом сжимающий меня, вкус горечи и удушливо-приторный запах лекарств. Я чувствую чужую боль – во взглядах, пронзающих мою спину. Я чувствую смерть.
Звук моих шагов вязнет в этой мертвой тишине. Хочется кричать, выть на луны светильников. Я ускоряю ход. Спотыкаясь, сбегаю по лестнице. На мгновение ловлю в зеркале холла свое отражение – затравленный, безумно перепуганный взгляд жертвы… Вылетаю на улицу. Окажись дверь закрытой, я бы вынес стекло… Мне кажется, мое отражение все еще там, в проклятом зеркале, но я никогда не решусь проверить это предположение.
Покупаю в киоске большую бутылку какого-то дрянного коктейля, одним глотком выпиваю половину содержимого. Редкостное по отвратности пойло! Кажется, «левую» водку разбавили водопроводной водой с добавлением «Инвайта», - пакетик на ведро. Но сейчас мне все равно. Допиваю бутылку и жадно вдыхаю гарь выхлопных газов, вслушиваюсь в крики автомобильных гудков и надрывно-безутешные вопли сигнализации.
Домой иду пешком – я не смогу выдержать истерику «выхода через переднюю дверь».
В голове роятся несвязные мысли. Я не успеваю, да и не хочу сосредотачиваться на них. Уличные звуки, запахи, краски вызывают в мозгу импульсы абстрактных ассоциаций. Я ни на что не реагирую. Я перешел в автоматический режим.
Чудовищно резкий скрип тормозов возвращает меня в реальность. Шизанутый водитель явно хочет въехать в дерево, а я едва не стал преградой на его пути. Успеваю метнуться в сторону. Он реализовал свои чаянья. Под моими окнами.
Недоделанный Шумахер выходит из машины. Он пьян и… мертв. Мертва толпа зевак, тесным кольцом окружившая место происшествия. Откуда-то прибегает подтянутый рыжеусый милиционер. Тоже мертвец. Живые глаза только у мальчика лет двенадцати, от удара вылетевшего через лобовое стекло. Но они – остекленевшие, и он не дышит…

В колонках играет - Bewitched
Настроение сейчас - паршивое

Нам места нет на небесах –
Питаем скопища червей.
Мы – жертвы виселиц и плах
Непогрешимых палачей.

Мы – ересь темных, злых веков.
Давно в раю – пытавший нас.
Мы помним зарево костров,
Толпу, входящую в экстаз,

Стальные клещи и крюки,
Гнилую вонь сырых темниц,
Те годы страха и тоски…
Мы не забыли злобных лиц

Тупых с рожденья мясников.
Огонь и пытки ждали нас,
И лицемерный богослов
Звал к покаянью в смертный час.

Нас нет в живых уже давно.
О нас стремятся позабыть,
Но запах ладана – лишь смрад
Горящей плоти. Не отмыть

Вовек всю нашу кровь с их рук,
И нашу боль не утолить.
Христос не знал подобных мук.
Как можем мы все им простить!

В раю есть место для убийц –
Здесь Папа Римский, Патриарх…
Средь ризоносных кровопийц
Нам места нет на небесах.

Мы не услышим никогда
Слащавых ангельских хоров.
И будь ты проклят навсегда,
О бог убийц, о бог воров!

Словно дом из песка, что от ветра рассеялся в пыль,
Разрушается что-то во мне, то, чем я дорожил.
Боль твоя порождает во мне лишь ответную боль.
А в душе из глубин поднимается серая пыль…

Это-пепел недавних иллюзий, сожженных вчера,
В миг, когда глупый спор вдруг дошел до внезапной вражды,
Сокровенная тайна как – будто бессмысленных слов.
Слишком многое сказано ими зачем-то вчера…

Все мосты сожжены, и пути к отступлению нет.
Тот, кто ищет, найдет тайный смысл посреди пустоты.
И с причиной конфликта надежно утрачена связь.
Есть возможность его исчерпать, но стремления нет…

Уязвленная гордость-гарантия новых обид,
И в случившемся каждый своей не увидит вины.
Если хочешь, заплачь, ведь тебя не услышит никто…
Если сможешь, засмейся... Под гнетом взаимных обид,
Что ни сделай, неправильно понято будет другим.
И слова, и молчание ранят острее меча.
Мы слепы и жестоки, ведь мы разучились прощать,
Отобрав друг у друга возможность быть просто другим…

В колонках играет - Трупный яд "Рабы немы"
Настроение сейчас - скучающее

У меня выходной. Я проснулся с утра.
За окном идет дождь – то же было вчера.
Современный пейзаж не ласкает мой взгляд –
Вид высотных домов друг за другом, подряд.
Но мне нечего делать, нет денег и лень
Набирать впечатлений на завтрашний день.
Может, лучше прилечь и уйти на покой?
Но не спать же весь день! У меня выходной!

Но хватило же сил телевизор включить!
Толстомордый политик научит нас жить.
Уцененных певцов хрип под «минус один» –
С опротивевших песен не смыть нафталин.
По другому каналу – военный парад.
О, конечно же, я до бесчувствия рад!
По количеству звезд каждый третий – герой,
Но сражался в штабах. У меня выходной!

Горький дым сигарет уж поднялся столбом,
Разъедая глаза. Это – просто дурдом!
За окном потемнело. Включить в доме свет
Уже просто ни сил, ни желания нет.
И депрессия снова сковала мой мозг,
И последние мысли застыли как воск.
Может быть, в голове был чудовищный сбой
Или просто устал. У меня выходной!

В колонках играет - Meat Loaf
Настроение сейчас - Растерянное

Я открываю глаза: те же стены,
Рваные шторы на грязном окне.
Явь, как и сон, - продолжение бреда.
Выход один, это – крюк в потолке.

Крюк в потолке – это все, что мне нужно.
Крюк в потолке – вот решенье проблем!
День ото дня мне становится хуже.
Я не хочу пережить этот день.

Все же не стоит – сочтут малодушным,
Просто сбежать, до конца не дойти.
Много сложней – погружаясь все глубже
В недра трясины по имени Жизнь,

В жиже зловонной уж стоя по горло,
Рваться в бездонную синюю даль...
Пусть же симптомы исследует доктор.
Чтоб ни случилось, дойду до конца.

Он знает все, мой добрый врач.
Он мне сказал, я проживу
Еще лет сорок-пятьдесят.
Пока меня в аду не ждут.

Ведь я практически здоров,
И он уверен: я не псих.
«Для мрачных дум и страшных снов
Причины нет. Забудь о них!»

Слегка расширены зрачки,
Но сердце бьется четко в такт.
Прочти диагноз: «рак души».
Он не смертелен. Добрый знак!

Он неопасен для людей,
Он метастазов не дает.
Войди же в мир слепых страстей,
Удел ментальных мертвецов!

Реже и реже забытые чувства,
Робко вернуться пытаясь во сне,
Ищут навек пересохшее русло.
Болью фантомной в умершей душе

Слабые отблески прежних стремлений,
Тщетных усилий на благо других
Вновь угасают во мраке забвенья.
Время придет – я не вспомню о них.

День ото дня мне становится лучше.
Кто-то умрет в этот солнечный день.
Кто-то другой осознает, что нужно.
Кто-то другой ищет крюк в потолке.

Я замечаю, что многие рядом,
Внешне живые, мертвы изнутри.
Затхлая кровь унесет метастазы
Странного недуга в души других.

Я знаю все, и словно врач,
Скажу себе: я проживу
Еще лет сорок-пятьдесят.
Пока меня в аду не ждут.

Ведь я практически здоров,
И я уверен: я не псих.
Для мрачных дум и страшных снов
Нет места. Я забыл о них.

Слегка расширены зрачки,
Но сердце бьется четко в такт.
Прочти диагноз: «рак души».
Он не смертелен. Добрый знак!

Да, он опасен для людей,
Он разрушение несет.
Я выбрал мир слепых страстей,
Удел ментальных мертвецов.

В колонках играет - Даргомыжский "Русалка"
Настроение сейчас - Веселое

Он сидит на парапете, свесив ноги. Босые пятки рисуют в воздухе восьмерку бесконечности.
- Привет! – я подхожу ближе. Он оборачивается и кивает, как бы приглашая присоединиться. Сажусь рядом.
- Я знал, что ты придешь. Ты – с нами.
- Не уверен. Я поднялся сюда, потому что нечем заняться. Вы какие-то странные…
- Мы странные – в чужих глазах. «Мы» включает и тебя!
- По-моему, ты болен!
- Болен мир! Он отвергает, не пытаясь понять!
- Ты – псих! – у меня нет причин говорить ему любезности, мы друг другу – никто, лишь двое на крыше…
- Включи цветность!
- Что ты имеешь в виду?
- Выйди из черно-белого режима! Ты оцениваешь происходящее показателями «хорошо» и «плохо». Классический вариант: черное – зло, белое – добро. Свой – хороший, чужой – плохой. Подсознательно, доброе и хорошее – то, что приемлемо для тебя, остальное – must die! – в его голосе нарастает волнение, он почти срывается на крик. – Правильно, либо нет, и третьего не дано!!! – делает паузу, восстанавливает дыхание. - Дерьмовая логика!
- Есть учение о том, что добро и зло – относительны, но в определенный промежуток времени, для определенного круга лиц могут обрести статус абсолютных характеристик. В этом есть доля истины.
- Есть, но, в большинстве своем, приверженцы этой идеи ограничиваются перестановкой с ног на голову – объявляют черное – белым, а добро – злом. Это называется «альтернативным видением мира». Негатив черно-белого снимка – все равно черно-белый!
- У цветов есть оттенки!
- Да, их – бесчисленное множество! Но люди, как правило, не могут – вернее, не хотят их различать.
- Человеческий глаз несовершенен.
- Я – о том же. Возьмем несколько оттенков: черного – от «плохо, дальше некуда» до «бывало и хуже», и белого – от «офигенно» до «неплохо». Где грань, за которой грязно-белый становится серым? И если черный – плохо, а белый – хорошо, то каким будет зеленый? Соответствовать своей проекции на черно-белый экран?!
- К чему ты ведешь?
- Нельзя судить о мире исключительно по проекции на экран твоих убеждений! Он – не плоский! Включи цветность!
- И квадросистему!
- Точно! И береги крылья!
- Какие крылья?
Мой собеседник скидывает рубашку и странно подергивает плечами. На его спине действительно расправляются крылья! Два ослепительно-белых крыла! Он аккуратно складывает их, помогая себе руками, и прячет под одежду.
- Ни фига себе! – я просто потрясен увиденным.
- Они есть и у тебя, но ты их пока не можешь видеть. Окружающие – тоже, но могут почувствовать. Будь осторожен! Если догадаются – будет плохо! Их ценности – неприкосновенны, мораль – абсолютна. Ты отличаешься от них, и значит, ты – враг! Ты ничуть не хуже их, впрочем, и не лучше. У тебя есть крылья. В любой момент ты можешь улететь, а они – останутся. Никто не видел наших крыльев, но мы – на подозрении. Не стоит осуждать их, они – другие. С каждым днем твое желание взлететь будет возрастать.
- Зачем мне это?
- Ты сам поймешь – когда придет время. Полет – недолог, ибо краток миг счастья, и еще короче – путь с неба на землю. Мы живем ради этого мгновенья. Смотри!
В чернильно-темном небе стремительно движутся светящиеся точки. Они едва заметны, но постепенно свечение их нарастает, обретая максимум к концу пути. Мгновенные вспышки – и темнота… А далеко на востоке разгорается светлое пламя. Оно становится ярче – с каждой новой погасшей звездой. Это – не заря, до рассвета еще далеко. И снова падают звезды…
- Они не смертны. Как может небо убить живущего им! Ты все поймешь – когда придет время!

В колонках играет - Mystery
Настроение сейчас - Отвратительное

Я снова здесь... В месте, где живут мои сокровеннейшие мечты… и самые ужасные кошмары. Это – ментальное кладбище, место, где похоронены образы близких мне людей, ныне мертвых, более не существующих… для всего мира, или лишь для меня. Это место является мне во снах, и не только…
Я прохожу мимо покосившихся надгробий, изредка поправляя засохшие букеты цветов. Они слишком быстро увядают… Они серые, как каменистая почва, как эти могилы.
Ветер всегда сдувает цветы на землю. Наверное, он одинок, - мертвые деревья не хотят с ним играть. Резкий хруст ломающихся ветвей - грубый ответ на все попытки заговорить с ними…
Было бы интересно увидеть все это в дневном свете. Думаю, здесь представлены все оттенки серого и черного. Впрочем, не уверен, - здесь никогда не светит солнце…
Иногда, я с ужасом замечаю, что кладбище изменяется, - я не нахожу некоторых могил, или появляются новые, их с каждым годом все больше... Наверное, я слишком легко привязываюсь к людям, и потом мне не хватает решимости отпустить их образы от себя... Самое страшное – то, что бывшие обитатели пустых, заброшенных могил стараются напомнить о себе. Их тени, не имеющие четких очертаний, уныло бродят среди свежих захоронений, окликают меня по имени. Их лица безвозвратно размыты, а имена - позабыты. Это – призраки ментального кладбища. Я виноват перед ними. Я собрал их здесь, а теперь им некуда идти.
С каждым днем это место все больше давит на меня... Все меняется... Я чудовищно ошибался. Не я поработил зыбкие тени людских образов, но они владычествуют надо мной…

В колонках играет - Трупный яд
Настроение сейчас - Нездоровая бодрость

Земля покрыта желтою листвой,
И ветви обнаженные деревьев
Застыли в странном танце под луной.
Без смерти не бывает возрожденья...

И в сердце воцаряется печаль,
Которую не в силах превозмочь я.
Я мысленно стремлюсь куда-то вдаль
Во власти волшебства осенней ночи.

Я слышу шепот звезд на небесах,
Холодный, отрешенно безразличный.
И в шорохе я слышу голоса -
Последние слова опавших листьев,

Прощанье не доживших до утра;
Вой ветра, приобревший призвук стали…
Унылая и мрачная пора,
Великая симфония печали…

29.09. 2003

В колонках играет - Deicide
Настроение сейчас - Загруженное

Мой путь к познанью душ людских
Теперь, должно быть, завершен.
Как никогда далек от них,
Я сознаю, что обречен

Искать мечту, которой нет,
Вновь потерять, чтоб не найти,
Во тьме иллюзий видеть свет,
Лелеять то, что не спасти…

Да и зачем? Не все ль равно?
Моих стремлений не поймут.
Моим словам не суждено
Достигнуть цели… Страшен суд,

Суд обезумевшей толпы,
Что жаждет крови чужака.
Порою люди так слепы
И так жестоки… Но пока

Я не умру, хоть надоел
И опостылел белый свет.
Быть может, я не очень смел,
Но буду жить немало лет,

Кривой улыбкой отвечать
На вести мелочных побед,
И ничего не замечать -
Вот средство верное от бед!

18.10.2002