Голова болит уже несколько дней и очень заебали гуси. Гуси соседские, голосят так, будто каждую секунду осознают свою судьбу, ненадолго затыкаются под вечер, а ночью опять голосят. Без них было лучше. С другой стороны -- здесь гуси, а в Москве дворники, или автомобили, разогревающие свои моторы под моими окнами. Автомобили еще и воняют.

Заснула вчера в десять вечера, проснулась сегодня в десять утра. Какая симметрия. И опять хочется прилечь. Перед сном смотрела Заставу Ильича и привычно думала -- как это они все время курили в комнатах свои вонючие папироски, не говоря уже о том, что жили в этих комнатках не то втроем, не то впятером, кому как повезет? Чем они там дышали в промежутках между размышлениями о смысле жизни, светлом будущем, ленине, картошке, и 37 годе? О том как и где они размножались я боюсь даже начинать думать. Половину второй серии, той, где читают стихи в политехе, я промотала. Иногда останавливала, досадливо морщилась от фальши и мотала дальше. Хотя, конечно, это из нашего конца света смотреть смешно и немного стыдно, а тогда, может, и ничего, все нормально казалось. Но стихи плохие все. Впрочем, опять же, возможно я перемотала одно хорошее. Но сил моих не было это слушать и смотреть.

Настроение у меня плохое, вот что, потому и на шестидесятников окрысилась (но стихи и правда дурацкие они читали). Можно попробовать понять отчего же оно плохое, докопаться до истоков и тд. А можно плюнуть и пойти валяться в теплой комнате. Кино посмотреть, или книгу почитать. Кино лучше, от него голова меньше напрягается. Только выбрать что-нибудь менее далекое от меня. Или заснуть опять. Вчера в ленте писали, что самое лучшее, что мы можем сделать, это сделать ничего. Ну там как то иначе было сформулировано. Но зато, если ты хорошо сделаешь свое ничего, то можешь стать Буддой. Не то чтобы я хотела Буддой, меня вполне устраивает быть собой. Но спать я умею и пока спишь, ничего не делаешь. Так что можно попробовать. Главное, не родить чудовище ненароком.