В метро много людей с цветами, на улице -- с огоньками. Шли мне навстречу, наверное из церкви, и несли зачем-то в баночках огоньки. Довольно красиво выглядит в сгущающихся сумерках, жалко, что здесь нет обычая запускать фонарики по реке , как в Японии на праздник О-бон. К ритуалам я очень равнодушна, но к красоте нет и фонарики по реке пускала бы, все равно куда они плывут, плывут куда-то и это красиво, и совершенно не обязательно вкладывать в это какой-то смысл. Я предпочитаю то, что ничего не значит, не нуждается в трактовках и концепциях, а просто какое-то время радует взор и тает вдали, уплывая ли по реке, улетая ли в небеса, скрываясь ли за линией горизонта. Что-то, что нельзя поставить на полку, или получить в подарок, даже объяснить невозможно, потому что это лишь пустота, на время обретшая форму, исчезая из виду, она исчезает совсем.

Стоило осознать, что все вокруг -- наебалово, как жизнь упростилась, но со временем приобрела некоторую иллюзорность, такое ощущение, будто отскребаешь ногтем замазанное побелкой стекло -- вот вроде разводы какие-то, кажется, что за ними что-то есть, но там только прозрачная поверхность и нет никакой уверенности, в том, что вид за этим стеклом, хоть сколько-нибудь ощутим, а не является просто еще одним слоем легко отколупывающейся краски, иллюзией. Это любопытно, что ни возьмешь, при ближайшем рассмотрении, оно оказывается лишь пустотой -- вещи, события, чувства, люди. И это значит, что ничто ничего не значит и держаться не за что, даже за самого себя не схватишься, потому что ты сам, это точно такое же наебалово, как и все остальное. И весь твой богатый внутренний мир, боль и радость, хорошие поступки и плохие ни что иное, как дым, красиво тающий в пустоте. Кубики, из которых люди условились складывать то, что называется реальностью, не выдерживают внимательного рассмотрения, теряют форму, цвет, свойства, оплывают, становятся прозрачными. И это очень приятное ощущение, похожее на сон, на песок сквозь пальцы, на воду, готовую принять любую форму, но только временно. Да, держаться совершенно не за что, и незачем пытаться, ведь нет ничего такого, что выдерживало бы резких движений, или страстей, все тает, как ветхое рассыпающееся кружево, которое невозможно починить, чем старательней колешь иглой, тем сильнее оно расходится. Но если просто оставить его лежать, то можно какое-то время рассматривать красивый узор, ценный своей краткосрочностью.

Когда особенно сильно ощущаешь бестелесность и отсутствие всего, начинает вдруг казаться, что ты всех способен понять и пожалеть, и даже что-то объяснить, но только незачем, совсем незачем это делать. Незачем шуметь, топать и разговаривать, ведь все, что нас окружает такое до невозможности воздушное, что даже от громкого звука может развеяться и что вы тогда будете делать, без этого всего? И я стараюсь сохранять неподвижность, вдруг, именно мои движения окажутся последней каплей.