Поскольку кисло-молочной продукции нынче в избытке, намазала творог со сметаной на лицо, для поддержания красоты и свежести, а оставшуюся в кружечке маску жадно сожрала, урча. Невероятно вкусно, совсем забытое ощущение настоящих продуктов, нёбо и язык затрепетали, вкусовые рецепторы аж затряслись (морда тоже отреагировала в положительном ключе -- залоснилась). Сметану, в которой ложка стоит, я в последний раз видела кажется лет в тринадцать, когда проводила лето у родственников в Донецкой области. Там дядя Женя, гениальный кулинар, покупал на рынке именно такую. Для меня знакомство с этим продуктом явилось культурным шоком, я думала, что сметана -- это такое жиденькое, в пластмассовой баночке. Еще котлеты вспоминаются в дяди Женином исполнении, из нескольких сортов мяса, ни до, ни после ничего подобного мне съесть не довелось, хотя папа, например, тоже готовит очень хорошо. Но эти котлеты навсегда остались абсолютно непревзойденными, как они пахли, боже-боже. Дяди Жени больше нет и котлет таких я никогда больше не попробую.

Мы тогда ездили в какой-то дом отдыха на Азовском море, я отвоевала себе право жить на балконе, такой большой южный балкон, где вполне помещалась раскладушка и еще оставалось много свободного места. Просыпалась, когда солнце начинало светить в глаза, вылезала через перила прямо на пляж и бежала в море. А потом трусила вдоль берега по твердому мокрому песку до какой-то железной башни неясного предназначения, может, маячок, не знаю. Забиралась на нее, орлиным взором оглядывала окрестности, таковы были мои утра на протяжении трех недель. Дядя Женя воспитанием не донимал, только кормил три раза в день, но так вкусно, что кобениться по этому поводу мне не приходило в голову. Утром он все готовил, а потом отправлялся с мужичками играть в домино, пить пивко, ну в общем, классический такой досуг, я же была предоставлена самой себе, за что благодарна ему по сей день. Жили душа в душу -- я отвечала за порядок, он за корм, друг другу не мешали. В соседнем доме отдыха была библиотека, когда надоедало валяться на пляже, я шла в читальный зал и часа два-три проводила за книгами. В читальном зале было сумрачно и прохладно, выходя оттуда на белый жаркий свет, я очень чувствовала контраст. Это вообще было одним из моих любимых летних ощущений в детстве, когда выходишь из полутемного и прохладного помещения в летнюю жару, как-то очень приятно коже и глазам, такая мгновенная смена декораций и температуры. Еще помню, как однажды ночью, пошла с дядей Женей и его друганами на тайную рыбную ловлю бреднем. Это, наверное, было нельзя, но очень романтично, как в Листригонах, ночь, фонари, мужички тянут сеть по воде, опасность. Мне досталась малюсенькая камбала, которую я немедленно выпустила обратно в море.

Дружить там было не с кем, ну то есть были какие-то две ровесницы, с мозгом, растворенном в пубертате, мне же, с моим северным замедленным развитием, их интересы были непонятны, поэтому так, здоровались, иногда болтали. У них был объект -- коротконогий жирноватый подросток Игорек, мамин сын с довольно красивым лицом, редкостный обсос, как мне тогда казалось (не скрою, кажется и теперь) а больше детей там никаких не случилось, благодаря этому лето, последнее лето детства, мне довелось провести в дивном одиночестве и личной свободе.

Забавно, что все эти чудные воспоминания вылезли из рыночной сметаны.