Одной из ярких и известных всему миру долгожительниц по праву считается итальянка Рита Леви-Монтальчини. Выдающийся нейробиолог, ставшая в 77 лет лауреатом Нобелевской премии по медицине, которую она получила за открытие факторов роста нервной ткани.. Рита Леви не только доказала, что нервные клетки растут в течение всей жизни, но и то, что возникновение рака напрямую связано с нарушениями в механизмах регуляции открытого ею фактора роста. Бурное развитие злокачественной опухоли неизменно сопровождается столь же бурным ростом нервной ткани, так как в злокачественных клетках присутствует вещество, стимулирующее синтез этого самого фактора . Открытие Риты Леви помогло ученым понять природу рака и указало направление, в котором нужно искать средства борьбы с ним. Рита Леви пережила войну. В 1938 г. Муссолини издал «Расовый манифест», причислив евреев к «низшей расе» и запретив им заниматься научной деятельностью. Но Рита даже под страхом смерти не прекратила опыты, соорудив лабораторию в собственной спальне, покупая в окрестных деревнях куриные яйца для опытов. Не заканчивала она свою работу и в последние годы своей жизни, а прожила она 104 года (!), будучи в полном уме и здравии, до конца дней не теряя жизнелюбия, удивительного чувства юмора и потрясающей ясности ума. Рита Леви никогда не была замужем, у нее не было детей, но она не упускала случая пообщаться со своими многочисленными учениками, окружала себя друзьями и обожала устраивать вечеринки. Те, кому посчастливилось быть в числе приглашенных, говорили, что вечера у этой изящной женщины славились веселыми интеллектуальными беседами и изысканной кухней. Рита же частенько повторяла, что общение с милыми сердцу людьми - лучшее средство от дряхлости. Отмечая 100-летний юбилей, она сказала: " Несмотря на то, что мне исполняется 100 лет, соображаю я сейчас - спасибо опыту- гораздо лучше, чем когда мне было 20. В 20 мы все такие дуры" ... Она обладала тонким вкусом, любила наряжаться и всегда выглядела безукоризненно. Нередко повторяя, что старость приходит в тот момент, когда женщину перестают интересовать красивые наряды. Синьорине Леви часто задавали вопросы, в чем секрет ее успеха и долголетия. Она уместила ответ всего в 4 слова: «Без еды, мужа и сожалений» И эти слова здорово воодушевляют. С возрастом можно потерять многое: здоровый желудок, кишки, ноги, легкие, печень, почки, но вполне реально сохранить мозги — то, благодаря чему мы остаемся собой. https://yujanka.kz/50-ottenkov-molodosti/ https://dzen.ru/a/YbEgCHowlmRVyc2i рамочки от Ларки

Я узнала, как ощущение дома переходит извне вовнутрь.

Как вдруг открываются вещи, которые важнее жизни и смерти.

Как люди оказываются много лучше, чем ты мог себе представить.

Как одно короткое мгновение способно прокормить целую вечность.

Как много Бога в каждом дыхании.

Как часто мы находим совсем не там, где ищем.

Как великие сокровища скрываются в самых простых вещах.

Как отношения всегда важнее, чем доказательство собственной правоты.

Как расстояние не делает близких далёкими.

Как свет можно найти даже в самой непроглядной тьме.

Как шатка и непрочна наша реальность.

Как жизнь ни на что не даёт гарантий.

Как вечность проступает во всём, чему ты уделишь хоть немного своего внимания и тепла.

Как много нежности может быть в самом суровом сердце, и как много духа в самом хрупком теле.

Как добывают жизнь почти из полного её отсутствия.

Как любовь творит чудеса…

https://www.inpearls.ru/author/4972/page/5
Художник Catherine Klein

Когда-то, не помню уж точно когда,
на свет я родился зачем-то…
Ответить не смог, хоть промчались года,
на уйму вопросов заветных.

Зачем-то на землю ложится туман,
всё зыбко, размыто, нечётко.
Неверные тени, какой-то обман,
и дождик бормочет о чём-то.

О чём он хлопочет? Что хочет сказать?
Иль в страшных грехах повиниться?
Боюсь, не придётся об этом узнать,
придётся с незнаньем смириться.

От звука, который никто не издал,
доходит какое-то эхо.
О чём-то скрипит и старуха-изба,
ровесница страшного века.

И ночь для чего-то сменяется днём,
куда-то несутся минуты.
Зачем-то разрушен родительский дом,
и сердце болит почему-то.

О чём-то кричат меж собою грачи,
земля проплывает под ними.
А я всё пытаюсь припомнить в ночи
какое-то женское имя.

Зачем-то бежит по теченью вода,
зачем-то листва опадает.
И жизнь утекает куда-то… Куда?
Куда и зачем утекает?

Кончается всё. Видно, я не пойму
загадок, что мучают с детства…
И эти «куда-то», «о чём-то», «к чему»
я вам оставляю в наследство.

https://45parallel.net/eldar_ryazanov/kogda-to_ne_pomnyu_uzh_tochno_kogda.html

За всю жизнь доктор Боткин поставил только один неправильный диагноз. Он был гениальным клиницистом – никакой доктор Хаус не сравнится, к тому же Сергей Петрович – более чем реально существовавший русский врач. Например, одному пациенту, у которого, несмотря на все процедуры, не проходила простуда, Боткин велел сменить маршрут. Тот ежедневно ходил в Кремль через Спасскую башню, а Сергей Петрович велел через Троицкую. И болезнь отступила. Фантастика? Нет. Дело в том, что у иконы Спаса Нерукотворного, висящей над Спасскими воротами, следовало в любой мороз снимать шапку, что и послужило причиной болезни. Как до этого додумался Сергей Петрович? Ответ прост – он всего лишь был гением и, в отличие от Хауса, очень любил людей. Сергей Петрович Боткин родился 17 сентября 1832 года и до 9 лет в семье считался дурачком – не умел читать, с трудом складывал буквы. Позже выяснилось, что у ребенка сильнейший астигматизм, и именно плохое зрение, а не отсутствие ума не давало ему учиться. Астигматизм же помешал стать хирургом, и Сергей Петрович специализировался на терапии. Благодаря Боткину появился прообраз «скорой помощи» – санитарная карета. Он четко следовал христианским принципам: по его инициативе в столице, а затем и в других городах были открыты медицинские комплексы для беднейшего населения. Они состояли из амбулатории и больницы, и лечение в них было бесплатным. Для Боткина не было пациентов важных и неважных. В последний год своей жизни он разрабатывал проблему старости, хотя самому ему не удалось до нее дожить – Сергей Петрович скончался, когда ему было всего 57 лет. Работа без отдыха подорвала его силы. У Сергея Петровича начала развиваться болезнь сердца, и именно тогда Боткин поставил единственный неверный диагноз – самому себе: он упорно считал, что страдает от печеночной колики. В 1889 году, как писали газеты, «смерть унесла из этого мира самого непримиримого своего врага»… https://vk.com/our_world_sc_pnr Художник Иван Николаевич Крамской

Не просите… Простите. Какой я герой... Рядовой из сермяжной пехоты. До сих пор я кричу, если снится порой, Батальон мой штурмующий дзоты. Раз за разом во сне я в атаку бегу, По бескрайнему белому полю, За спиною друзей оставляя в снегу Обездвиженных смертью и болью. Вновь давление скачет. Какой я герой. Вспоминая былое, волнуюсь… Так однажды очнувшись под Курской дугой Понял я, что прошла моя юность. Десять муторных суток по пояс в грязи Пролежал под немецким обстрелом, Из орудий утюжил нас так паразит… Лёг брюнетом, а пОдняли белым. Не смогу… Вы простите, что я не герой, Я и в детстве был хилым и слабым, О войне пусть расскажет вам кто-то другой, …ну и что, что три ордена Славы. https://www.chitalnya.ru/work/978664/ Художник В. Лихо.

В страшном каунасском гетто уничтожили много евреев. Убивали. В один день, 28 октября 41-го года, расстреляли порядка десяти тысяч человек. А однажды, за один день, фашисты с полицаями убили всех детей. Их выманивали из домов музыкой. Тех, которых матери не отпускали, убивали на месте, прямо на глазах у матерей.

Потом наступило затишье.

А в 43-ем году все гетто перешли в ведение СС. И снова начались казни.
И один молодой 30-летний еврей, голый, стоя на краю рва, упал вниз с первыми звуками очереди. Его завалило телами. Он в ужасе стал выбираться. Пытаясь вылезти, зацепился руками за бруствер. Полицай, засмеявшись, проткнул ему руки штыком. И он свалился обратно.
До ночи он лежал во рву.

И ров под ним дышал, стонал и шевелился. Ночью он выполз, встал на ноги и побрел в строну далеких огней. Набрел на хутор. Как-то перелез через забор и увидел у крыльца на веревке какую-то простыню. Он накинул ее на себя, поднялся и осторожно, пробитыми руками, стал скрестись в дверь. Дверь отворила молодая женщина. Он перешагнул через порог, навалился спиной на косяк и прошептал: "Спасите меня..." Она поджала губы и говорит: "Уходи от сюда! Если тебя здесь найдут - бьют и меня, и моих детей! Уходи туда, откуда пришел!" Он посмотрел на нее и говорит: "Не прогоняй меня!" И вот он стоит перед ней, изможденный, с пробитыми руками, в белом, и спутанные волосы все в крови прилипли ко лбу.

Он молчит.
И она молчит.
И она покачала головой: "Уходи!"

И вдруг из-за занавески выбежала маленькая светлая девочка, подбежала к ней, обняла ее за ногу, подняла голову и сказала: "Мама, не прогоняй его! Это же наш Бог Иисус Христос!"...

Они прятали его и ухаживали за ним.
Потом он ушел к партизанам. Воевал. Участвовал в самых дерзких операциях. Всех удивляло, что у него напрочь отсутствовало чувство страха. Погиб он уже в самом конце войны.

Я разговаривал с этой девочкой в 1988 году, в Каунасе. Ей было пятьдесят. Она была моложе, чем я сейчас. И я слушал ее, и меня знобило. И я ей говорю: "Ну да, конечно, изможденный человек, лоб в крови, руки пробиты, запахнутый в белое... Вы же тогда маленькая были, просто такое впечатление..."

А она подняла на меня глаза, посмотрела спокойно и внимательно, покачала головой и говорит: "Вы не поняли. Это действительно был Иисус Христос".


https://www.pravmir.ru/vstrecha-3/
Художник Грег Олсен

Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвездной ночью, наскочив на мину,
Он вместе с кораблем пошел ко дну,
Не дописав последнюю картину.

Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер, сам, привив себе чуму,
Последний опыт кончив раньше срока.

Всю жизнь привык он пробовать сердца,
Начав еще мальчишкою с « ньюпора»,
Он в сорок лет разбился, до конца
Не испытав последнего мотора.

Никак не можем помириться с тем,
Что люди умирают не в постели,
Что гибнут вдруг, не дописав поэм,
Не долечив, не долетев до цели.

Как будто есть последние дела,
Как будто можно, кончив все заботы,
В кругу семьи усесться у стола
И отдыхать под старость от работы…



Художник Петр Петрович Кончаловский. Портрет Константина Симонова.

Мы час назад не думали о смерти. Мы только что узнали: он убит. В измятом, наспех порванном конверте На стуле извещение лежит. Мы плакали. Потом молчали обе. Хлестало в стекла дождиком косым… По – взрослому, нахмурив круглый лобик, Притих ее четырехлетний сын. Потом стемнело. И внезапно, круто ракетами, врезаясь в вышину, волна артиллерийского салюта тяжелую качнула тишину. Но только я хотела синей шторой закрыть огни и море светлых крыш, мне женщина промолвила с укором: «Зачем? Пускай любуется малыш». И, помолчав, добавила устало, Почти уйдя в густеющую тьму: «…Мне это все еще дороже стало – ведь это будет памятник ему». Художник Б. Иогансон. Праздник Победы.

Петр Давыдов. Давайте скажем что-то о Победе.... Начало мая. Красные гвоздики, Как слезы тех далеких страшных лет. И ветеранов праведные лики, Особенно, которых больше нет. Когда опять подходят даты эти. Я почему-то чувствую вину - Все меньше вспоминают о Победе, Все больше забывают про войну. Никто из нас за это не в ответе. И сам с собой веду я разговор: Так много было войн на белом свете, Так много лет уже прошло с тех пор. И, как обычно, вспоминаю папу, Вернувшегося без обеих ног... Как поднимался он легко по трапу, Как танцевать он на протезах мог... Идут по телевизору парады, Горят в архивных фильмах города. Тем, кто остался, раздают награды. И кажется, что было так всегда. Война еще исчезнуть не готова. Те годы - миллионы личных драм. А потому, давайте вспомним снова Всех тех, кто подарил Победу нам. Когда гулять, на майские, поедем, Веселые, довольные вполне, Давайте скажем что-то о Победе И вспомним, хоть немного, о войне. Художник В.Лихо. "Не плачь, деда!"

Мы час назад не думали о смерти. Мы только что узнали: он убит. В измятом, наспех порванном конверте На стуле извещение лежит. Мы плакали. Потом молчали обе. Хлестало в стекла дождиком косым… По – взрослому, нахмурив круглый лобик, Притих ее четырехлетний сын. Потом стемнело. И внезапно, круто ракетами, врезаясь в вышину, волна артиллерийского салюта тяжелую качнула тишину. Но только я хотела синей шторой закрыть огни и море светлых крыш, мне женщина промолвила с укором: «Зачем? Пускай любуется малыш». И, помолчав, добавила устало, Почти уйдя в густеющую тьму: «…Мне это все еще дороже стало – ведь это будет памятник ему». Художник Алексей Калинин "День Победы"

А ценности остаются прежними: честность, порядочность, ноги подруги, плечи ребенка, беседа с умным, молчание с ним же, гости издалека, цикады ночью, утренний запах сада, бесшумная походка кошки, книги, дающие возможность жить не здесь, и нормальная дружба, когда обоим ничего не надо... И после того как не понял сложного и не осуществил, начинаешь открывать простые вещи. Что спать на воздухе лучше. Что жить среди зелени лучше. Что надо поднять упавшего. Что надо впустить в дом переночевать. Что надо угостить каждого, кто вошел. Что надо принести, если попросят. Что надо заплатить первым. Что надо сварить бульон для больного, даже чужого. Что надо не раздражаться на раздражение. Землю надо любить. Воду надо любить. Чистый воздух надо любить. Детей надо захотеть. Бросить все лишнее. Выбросить хлам. Остаться с одной женщиной. Смеяться, если смешно. Громко. Плакать, если больно. Тихо. Оскорбить может только плохой человек. Хороший уйдет от твоей обиды. Надо восстановить свой род и посмотреть, кто там был, чтобы знать откуда. Не стесняться ходить к врачам. Ходить на могилы. Смерть есть смерть. И до нее какое-то время. https://isralove.org/load/3-1-0-1362?utm_source=copy Фотография- интернет

Знай, мой друг, вражде и дружбе цену И судом поспешным не греши. Гнев на друга, может быть, мгновенный, Изливать покуда не спеши. Может, друг твой сам поторопился И тебя обидел невзначай. Провинился друг и повинился - Ты ему греха не поминай. Люди, мы стареем и ветшаем, И с теченьем наших лет и дней Легче мы своих друзей теряем, Обретаем их куда трудней. Если верный конь, поранив ногу, Вдруг споткнулся, а потом опять, Не вини его - вини дорогу И коня не торопись менять. Люди, я прошу вас, ради бога, Не стесняйтесь доброты своей. На земле друзей не так уж много: Опасайтесь потерять друзей. Я иных придерживался правил, В слабости усматривая зло. Скольких в жизни я друзей оставил, Сколько от меня друзей ушло. После было всякого немало. И, бывало, на путях крутых Как я каялся, как не хватало Мне друзей потерянных моих! И теперь я всех вас видеть жажду, Некогда любившие меня, Мною не прощенные однажды Или не простившие меня. Перевод Н.Гребнева https://m.rupoem.ru/poets/gamzatov/znaj-moj-drug Художник Карапетьянц Армен Люба-Любушка

Моей страны на картах нет, Но она в сердце остается. И счастье тех далеких лет В душе моей,как птица бьется... Нет, друзья,мы с вами не кудесники. И в газетах наших нет имен. Просто мы-счастливые ровесники. Из застойных брежневских времен. С детства мы советскими воспитаны. Школа и семья для нас свята. Потому-то в душах наших впитаны - Дружба,совесть,честь и доброта.

Читать далее...

Кукла Много нынче в памяти потухло, а живет безделица, пустяк: девочкой потерянная кукла на железных скрещенных путях. Над платформой пар от паровозов низко плыл, в равнину уходя... Теплый дождь шушукался в березах, но никто не замечал дождя. Эшелоны шли тогда к востоку, молча шли, без света и воды, полные внезапной и жестокой, горькой человеческой беды. Девочка кричала и просила и рвалась из материнских рук, - показалась ей такой красивой и желанной эта кукла вдруг. Но никто не подал ей игрушки, и толпа , к посадке торопясь, куклу затоптала у теплушки в жидкую струящуюся грязь. Маленькая смерти не поверит, и разлуки не поймет она... Так хоть этой крохотной потерей .дотянулась до нее война. Некуда от странной мысли деться: это не игрушка, не пустяк, - это, может быть, обломок детства на железных скрещенных путях. Поэт Вероника Тушнова, врач военного госпиталя.

Между нами и "испанкой" – сто лет. Сто зим, сто вёсен, сто вечеров Рождества. За это время мы много чего успели. Затеяли две мировых войны и по мелочи - больше двухсот. Пережили цунами и землетрясения. Пересели с лошадей в автомобили. Забыли о телефонных будках и почтовых марках. Провели электричество, установили на крышах солнечные батареи и стали принимать душ каждый день. Слетали в космос. Спустились на дно Мариинского желоба. Нарядили не одну елку. Провели 27 олимпийских игр. Покорили Эверест. Изменилось многое и не изменилось ничего. Мы все так же уязвимы, беззащитны и беспомощны. В 1918 году помимо ужасов войны появился еще один враг. Он вошел незаметно, вразвалочку и заразил треть планеты. «Птичка хулиганка, по имени "испанка", кто на землю плюнет, того она и клюнет». "Испанке" нравились сильные и выносливые. Как правило, мужчины в возрасте 20-40 лет. За 25 недель – 25 миллион жертв. Заболевшие утром не доживали до вечера. Уходили семьями, улицами, городами. Весной 1920 года грипп исчез, будто кто-то нажал на кнопку. Говорят, мутировал, превратившись в один из видов ОРВИ. Об этих событиях написано в повести «Белый конь, бледный всадник». В ней журналистка по имени Миранда работает в издательстве и получает 18 долларов в неделю. Если вычесть стоимость жилья, еды и чего-то из одежды, остается двадцать семь центов. Рядом снимает меблированную комнату офицер по имени Адам. Он умен, красив и на нем отлично сидит военная форма. По вечерам молодые люди ходят ужинать и танцевать, вот только в городе одна за другой закрываются кофейни и сплошные похоронные процессии. Мертвецы лежат с удивленными лицами, прощающиеся уже не имеют лиц. В один из дней Миранда заболевает, и у нее синеет лицо. Врач прописывает мороженое и большие вишневые таблетки. Адам не отходит от постели девушки, и они в два голоса поют песню о белой лошади и бледном всаднике. Утром ее забирают в больницу, и наступает забвение, пахнущее заплесневелой соломой. Спустя месяц миражей и галлюцинаций Миранда смогла натянуть увеличившееся в размерах платье и даже полюбоваться из окна толпой, празднующей перемирие. А вот Адам, заразившийся спустя, не выжил. Он так и остался в том тесном кафе, в котором подают едва теплый кофе. Между нами и "испанкой" – сто лет. Кто-то очень умный торопится с прогнозами и пытается настращать масштабами беды столетней давности. Ищет общие знаменатели, а не находя – придумывает. Вот только люди – не Боги. Мы не знаем, что будет завтра и, тем более, в преддверии осени. Поэтому остается думать о хорошем, находить хорошее в плохом и совершать добрые дела. Любить своих близких, с любовью готовить им завтраки, шить к лету сарафаны, пусть даже перелицованные из штор, петь песни, сажать картошку, слушать классику или Zaz. Молиться, медитировать, подкармливать бездомных котов. Дышать. Есть. Жить. Мир пережил многое, переживет и это. © Ирина Говоруха https://www.facebook.com/Govorukha.Iryna/posts/2634938426750239 Художник Виктор Юткевич

Этот ролик мне прислал в подарок мой друг. Он для нас и про нас. Мы тоже когда были детьми... И до самого конца будем помнить все то, о чем поют наши любимые Зоя Харабадзе и Олег Анофриев...








Я желаю все вам, мои дорогие друзья, никогда не забывать, какими мы были счастливыми...

Я подарю тебе свой старый старый свитер. Он пахнет домом для меня. Он пахнет мамой. Подарок скромный, неумелый, неказистый. Но для меня он значит много. Он тот самый, В котором я, закрыв глаза, играл на скрипке, В котором шел любить весь мир, А вышел в бойню. Он помнит дни мои, надежды и ошибки, Он помнит то, чего я сам уже не помню. Пропитан бедами друзей и встречным ветром, Немой тоской, с которой шел я за толпою, И поцелуем. Представляешь? Самым первым. Он пахнет мамой для меня. Он пахнет мною. Всего лишь вещь. Но ведь как-будто четверть жизни. Всего лишь я. Но ведь и я зачем-то нужен? Всего лишь свитер. Но не хмурься с укоризной. Он и тебе, поверь, любимая, послужит. Таким прогретым моим сердцем реквизитом, Когда поймешь ты, почему уходят люди. Я подарю тебе всего лишь старый свитер… Но он останется, когда меня не будет. http://kvotion.ru/article/sviter Художник Анастасия Чудакова