Блок писал в непосланном письме к Гиппиус: «Роковая пустота» есть и во мне, и в Вас. Это — или нечто очень большое, и — тогда нельзя этим корить друг друга; рассудим не мы; или очень малое, наше, частное, «декадентское». 

Как это правильно, что есть люди, которые могут взглянуть на явление изнутри и одновременно снаружи. Я говорю о диалоге-статье, найденной в недрах инета. 
http://www.kinoart.ru/magazine/11-2006/now/ZARTIM1106/
Довольно старая статья, но очень актуальный диалог. Для меня во всяком случае. 

И надо же - знакомые все лица! Нина Зархи, Гришковец, Вырыпаев, Тимофеевский, Рената Литвинова, Татьяна Толстая и многие другие, некоторых уже знаю по блогу, а не только по книгам, инету и телеку. 

Не понимала сама, почему расфрендила Гршковца, например. В какой-то момент стало тягостно и очень противно, захотелось избавиться от вкрадчивого и фальшиво-искреннего тона, чуждого и совершенно оторванного от нормальных реалий жизни. Еще и себя ругала, что вот, какая мерзавка, расфрендила успешного писателя, артиста, видать, завидуешь, хоть и стараешься вида не подавать. 
Но оказалось, что это не я такая странная, оказалось и другие заметили, что с Гришковцом что-то не так:

" Н. Зархи. …Вербовка в гламур — процесс все-таки не совсем насильственный, но хотя бы отчасти добровольный. Гришковец, Кирилл Серебренников, Иван Вырыпаев — сейчас мы видим, как молодые талантливые люди отдают гламуру позицию за позицией. Гришковец уже окончательно отдал, недаром его самодовольная улыбка растянута через все Садовое кольцо, а на телеэкране каждое утро он всерьез нас учит, например, как делать шопинг в Париже. А ведь образ у него был совсем другой, когда он из Кемерово в Москву приехал: трогательный «ботаник», владелец «Запорожца», застенчивый такой парень next door. Я, кстати, думаю, что одна из причин легкого перехода многих наших писателей и режиссеров в мир гламура — равнодушие к социальности. Вот и Вырыпаев недавно в интервью признался, что социальная природа людей и явлений его абсолютно не интересует. Гламур и авторское искусство у нас как-то ловко приспособились друг к другу. Вчера еще ты в подвале делал спектакль «Кислород», в котором все было на живую нитку и все живое: нерв, звук, артист, он же автор, выворачивающий себя наизнанку как персонажа. А сегодня ты на эти же темы-сюжеты наводишь культурный глянец и — вперед… Сценарий «Эйфория» был написан еще без оглядки на моду, тем натуральным, непосредственным, от-кровенным человеком, который не боялся прямоты и неискушенной искренности. В фильме это куда-то ушло, как будто автор, чтоб не терпеть сильную боль, применил анестезию: культурные знаки, аллюзии, дистанция, пафос.

А. Тимофеевский. А как иначе попадешь на Венецианский фестиваль?

Н. Зархи. Попасть, конечно, трудно, но все-таки Лоуч, Триер…

А. Тимофеевский. Майк Ли. Но таких режиссеров и таких фестивалей, которые берут да еще и награждают тонкое, умное кино, чрезвычайно мало. Европа тоже вдохновенно производит мусор. Никто теперь не снимает так, как снимали великие: Висконти, Бунюэль, Феллини, Антониони, Пазолини. Я вот летом на даче пересмотрел разные их фильмы. О чем, они, собственно? Они все о конце европейской культуры. По слову их и случилось. "

В диалоге совершенно открыто говорится о том, что Россия обрела свою идею. Новая российская идея проста и неоригинальна:

"Александр Тимофеевский... во всех углах необъятной нашей Родины, во всех стратах и сообществах нынче очень уважают деньги. Не слова, не дела, не подвиги, не жертвы и, конечно же, не смыслы, а только деньги. Деньги — это новая русская национальная идея, которую так долго искали и вот наконец обрели. Бесповоротно. Поэтому все другие идеи, время от времени озвучиваемые Кремлем, звучат так беспомощно и упорно встречаются в штыки. У нас уже есть идея, нах пошли! — отвечает народ." 

Но тему денег собеседники  жевали недолго, а накинулись на гламур, который стал основной, как инвестицией, так и источником денег на том пространств, где ранее простирались культура и искусство. От гламура у меня температура, и потому я с удовольствием читаю далее:

"А. Тимофеевский. Нет, гламур ни к идеям, ни к их отсутствию отношения не имеет, гламур — это технология. Продавая товар, ты можешь в нагрузку втюхать какой-то неликвид, как во времена нашей юности давали в нагрузку билеты «Спортлото». Такой постоянной нагрузкой в медиа является «джинса» — заказные статьи, не имеющие вида рекламы. Они могут быть и политическими, тогда в нагрузку продается идеология, но товаром она от этого не становится. Бывают и более сложные случаи. Например, ты делаешь простодушный женский журнал и торгуешь все той же тушью для ресниц. А тебе по этому поводу предлагают втюхать читателю какую-нибудь крепкохозяйственную леди, которая щедро, от всей широты души пользуется твоим товаром,своим невинным женским ухищрением. Конечно, она идет в нагрузку, эта леди, она типичный неликвид. Но на ее раскрутку даются немереные деньги, ею заняты десятки, сотни медиа, неликвид на глазах превращается во вторую Валентину Ивановну Матвиенко и становится паровозом, который тащит твою тушь. Отныне она товар и двигатель товаров, нечто среднее между рекламным окном и рекламируемым объектом, нечто принципиально подвижное и текучее. Это называется словом «ньюсмейкер». Волочкова, писатель Минаев, Ксения Собчак или Юрий Башмет, или та же Матвиенко, еще два-три десятка родных всем лиц — узок их круг, и он не может расширяться. Такой праздничный набор, как в советском столе заказов, все только статусное, с банкой горошка, печенью трески и шоколадными конфетами «Каракум»,а кильку в томате вы мне не подсовывайте, женщина.

Но бывают, конечно, наводнения, землетрясения и прочие форсмажоры. Вот Алена Долецкая, редактирующая журнал Vogue, любит большую русскую писательницу Татьяну Толстую, случилось с Долецкой такое несчастье, такой форс-мажор. И Vogue чуть ли не через номер печатает восхитительные эссе Толстой, что немножко дико, конечно, потому, что они никакие рекламные окна не открывают, а, наоборот, напрочь захлопывают. После таких эссе за новой тушью не побежишь, а смоешь всю старую и облачишься в мешок из-под сахара (по выражению самой Толстой).

А. Тимофеевский. Ну да. Главное в гламуре — отсутствие драмы. Отрицание ее. Гламур исключает развитие, потому что в основе развития конфликт, он приводит к драме, а драма негламурна. ... Гламур апокалиптичен, он абсолютизирует настоящее: остановись мгновенье, ты прекрасно! Будущего нет....нет смерти. С кремами, которые мы рекомендуем, тебе всегда будет двадцать четыре года и ни на день больше...Идеальный гламур — это незаконченность, неокругленность, несовершенное время. Как рекомендовала Гурченко, «Пять минут… пять минут», или, как завещала Ахматова: «До неистового цветения оставалось лишь раз вздохнуть». Потому что стоит взять сумочку Fendi, и за углом будет чудесная встреча — новая, лучше всех старых. И так до бесконечности: «пять минут» никогда не кончатся. Поэтому замужняя, рожавшая женщина уже не вполне гламурна: судьба Наташи Ростовой да будет ей вечным укором."

И далее идет выгораживание своих, даже очевидно замаранных гламуром, например, Ренаты Литвиновой. Стоило Зархи лишь в одно касание задеть Дуню Смирнову :" «Связь» Авдотьи Смирновой «стиль» погубил.", как Тимофеевский встал на её защиту, вопреки очевидному. 

Всё как всегда - "за что петушка хвалит кукуха, за то, что хвалит он петушку."

Это я к тому, что о Тимофеевском узнала от Татьяны Толстой, когда на его защиту в ЖЖ был пущен даже не танк, а каток. http://tanyant.livejournal.com/23377.html
Долг платежом красен. Ведь для Тимофеевского Толстая - большая русская писательница. 

И начинаешь сомневаться в искренности этих язвительных стрел, уж на гламур ли они направлены? 
Финал посеял еще больше сомнений.
Финал беседы не понравился. Оказывается весь этот сыр-бор, очерняющий гламур, был направлен на патриотов, которые якобы обряжают в глянец Сталина и его клику. Ну, да - либеральные ценности: отстрел русских молодых мужчин репродуктивного возраста, пьянство, жуткая жизнь стариков и брошенных детей, конечно не гламурны, а потому лучше дешевого глянца. 

Как там они правильно говорили: "«джинса» — заказные статьи, не имеющие вида рекламы. Они могут быть и политическими, тогда в нагрузку продается идеология, но (не)товаром она от этого не становится."
 С "джинсой" вас.