• ros_sea_ru
• 1 мая 2015, 04:53

В последнее время в Рунете стали появляться неожиданные материалы о Гулаге совершенно иного качества. Их авторы утверждают, что они обращались к первоисточникам, чтобы оценить реальные масштабы Архипелага, а не к антисталинским фантазиям наказанного Советской властью Солженицына. В данной статье Александра Дугина убедительно показывается, что Гулаг был совершенно обычной для своего времени пенициарной системой, мало чем отличающейся от колоний и тюрем в других странах. Более того, по масштабам Гулаг даже близко не может сравниться с гигантской современной системой наказания в США, которая недавно получила более 600 новых тюрем!

Все эти материалы позволяют мне открыть новый раздел дневника, который будет называться так, как этот пост - "Фантазии на тему Гулага".

Сосипатр Изрыгайлов

В США сегодня больше заключённых, чем в сталинских лагерях 

Со дня создания известного всему миру ГУЛАГа (стараниями его главного бренд-менеджера Солженицына) минуло 80 лет. Можно не сомневаться, что телеэкраны заполнят документальные и художественные ленты об этой непростой странице нашей истории.

Много ли будет в них правды? Вопрос риторический. Автор книги “Неизвестный ГУЛАГ” историк Александр Дугин, который как исследователь несколько десятилетий проработал в госархивах, убеждён, что создателей новых лент этот вопрос будет интересовать меньше всего. Учёный объяснил, почему сегодня многим выгодно сделать из Сталина чудовище, рассказал, на что жаловались заключенные, и поведал о том, чем реальность отличается от солженицынского вымысла:

“Существуют документы, опровергающие сразу несколько тезисов Солженицына: о полном бесправии заключённых, их численности, уверенности в том, что все документы будут уничтожены. До меня, - а это было уже в начале 1990-х - в эти документы не заглядывал ни один историк, ни один публицист, сценарист или журналист, писавший о ГУЛАГе. В том числе и Александр Исаевич. Мало тех, кто помнит его оговорку в начале романа: «Я не дерзну писать историю Архипелага, мне не досталось читать документов. Но кому-нибудь когда-нибудь - достанется ли?.. У тех, не желающих вспоминать, довольно уже было (и ещё будет) времени уничтожить все документы дочиста». При этом автор «Архипелага» уже на 19-й странице позволил себе заявить о «десятках миллионов случаев арестов».

Любой может убедиться: масштабы арестов находились на обычном уровне большинства государств того и нынешнего времени. Максимальное количество заключенных пришлось на 1950 год - во всех лагерях и колониях содержались 2 561 351 человек. В отличие от Солженицына я готов документально подтвердить любое своё утверждение.

Иван Солоневич, журналист «Известий», который сидел в лагерях, а в 1934-м бежал за границу, в вышедшей на Западе публикации писал: «Я не думаю, чтобы общее число всех заключенных в этих лагерях было меньше 5 миллионов человек. Вероятно, несколько больше. Но, конечно, ни о какой точности подсчёта не может быть и речи». Этот человек явно ничего не знал и не мог знать о строгостях работы с документами при сталинской системе учёта, устроенной так, что любой подлог всплывёт. Сотни тысяч отчётных документов из различных инстанций, которые после долгих расчётов выведут вас на приведённые мною цифры, подделать просто невозможно. Этим документам можно доверять. Ибо те люди, чья подпись стоит под документом, не могли ни приуменьшить, ни преувеличить численность осужденных, чтобы за это не сесть самим. Ведь каждого заключенного нужно было не только заставлять трудиться. Его нужно было кормить, одевать, лечить, а то и учить. Сотрудник лагеря, выписавший пару лишних телогреек, получил бы срок значительно больший, чем голодный человек, подобравший промерзшую картошку на убранном колхозном поле.

Какие же права отстаивали заключённые? Всех не перечислить. Но некоторые требования стали для меня откровением. Например, заключенные жалуются комиссии: «У нас на лицевых счетах есть деньги. Однако нам их не выдают, если не выполнили нормы. В кино пускают только тех, кто выполняет нормы, с остальными же культурной работы не проводится». И добиваются выдачи 450 рублей в месяц. В год смерти Сталина среднемесячная зарплата по стране составляла 68,5 рубля. На рубль можно было купить буханку хлеба и килограмм сахара.

В другой жалобе говорится: «Питание плохое, не хватает даже хлеба. Выдают только по 700 г хлеба, хотя в нормах указано 800 г. Порции слишком малы. С нас вычитают за витамины по 50 г хлеба и 30 рублей денег, но витаминов, кроме дрожжей, нет».

«На морозе нам приходится быть по 14 часов, хотя рабочий день 10 часов. Старшина Михник заставляет садиться на снег, избивает, а капитан Налётов заявляет, что «здесь нет советской власти, она за тысячи километров…»

Конечно, лагерь - это ужас. Но при чтении жалоб заключенных поражает их вера в справедливость советской власти. И поневоле задумываешься: ну почему же ей так верят живущие в этом кошмаре? Сейчас понимаешь: уважение к власти основывается не на силе, не на страхе, а на соблюдении закона и равенства перед ним всех и каждого. С конца 1920-х и по 1953-й более 90 процентов решений, принятых государственными органами власти, выполнялись неукоснительно. А эффективность нынешней Госдумы, по оценке ВЦИОМ, - 26 процентов.

Да, закон был жесток, но он исполнялся, и власть уважали. Теперь люди шутят: закон принимается для того, чтобы отдельные лица могли его обойти. И никто не даёт вразумительного ответа на вопрос: как иначе в те тяжёлые, голодные десятилетия в стране, которая за 36 лет пережила три войны - Первую мировую, Гражданскую, Великую Отечественную, можно было предотвратить казнокрадство, мародёрство, национализм, терроризм, грабежи и убийства? Я не идеализирую Сталина. Но откуда взялись в трудах историка Роя Медведева эти «десятки миллионов» жертв и почему они разрослись до 100 миллионов у специалиста по утопической философии Виктории Чаликовой? Главный редактор «Независимой газеты» Ремчуков без тени сомнения рассуждал на радио «Эхо Москвы» о 16 миллионах раскулаченных крестьян в начале 30-х годов. Но архивные данные показывают совершенно иное - чуть более 1 миллиона 600 тысяч человек.

Сегодня мотив очевиден: ряд стран Европы и США радостно приветствуют циничный слоган: «Сталин для русских то же, что Гитлер для евреев». Не преувеличив масштабы нашей трагедии, его правомерность нельзя доказать. Ведь сегодня в тюрьмах и колониях тех же США содержится более 2 190 000 заключенных на 300 миллионов человек населения, а в России - 1 200 000 заключенных на 140 миллионов человек. Это, конечно, меньше, чем в сталинском ГУЛАГе. Но и население СССР превышало нынешнее население России: на 1 января 1940 года в СССР проживали 194 миллиона человек, из них 1 659 992 находились в лагерях. Анализируя цифры, даже школьник может задаться вопросом: а почему из Сталина делают супермонстра и обвиняют советскую власть во всех смертных грехах? Порядок цифр вполне сопоставим и с сегодняшней Россией, и с Западом. В США и сейчас есть тайные тюрьмы, в которых пытают военнопленных так, как НКВД и не снилось.

Я историк. Не могу смириться с тем, что в России история подменена публицистикой. И авторы школьных учебников руководствуются отнюдь не историческими документами. Потому должен прибегать к статистке и социологии, не забывая, что за каждой цифрой стоит судьба человека. В том числе и Сталина. Одного из немногих глав государств, которому удалось вывести разрушенную страну в мировые лидеры. Сегодня не грех вспомнить об этом. Но 8 декабря на фоне напряженных споров о размещении ПРО президент Польши заявил президенту США: «Мы не можем полностью нажать кнопку и стереть 1000 лет неспокойной истории отношений с русскими». Зато Государственная дума России за две недели до этого заявили, будто «Катынское преступление было совершено по прямому указанию Сталина», фактически оповестила мир о том, что из памяти россиян всё успешно стерто. Сам процесс превращения «русских», вне зависимости от национальности конкретных людей, в манкуртов начался гораздо раньше - с публикаций ложной информации о ГУЛАГе. Но записка Берии от 29 февраля 1940-го и решение Политбюро от 5 марта 1940-го - фальшивки. Я готов это доказать депутатам и напомнить: в нашей стране действия любого человека могут быть признаны преступными только по решению суда, а не голосованием в Думе.

Я хочу, чтобы молодёжь помнила историю своей родины и относилась к памяти её героев не менее почтительно, чем относятся французы к Наполеону.”.