Кошка, кошка, наверное, грустящая, но пушистохвостая. Что тебе, кошке, не унять мурчания? Что б тебе, мягколапой, в грусти ни грустить, в истоме по траве ни кататься? Зачем у тебя все в одно, без разбора, без порядка?
Летом встретиться – весной расстаться, сердце заходится.
Зимой увидать, весной вспомнить – лицо прятать – не тронь мальчиков, не думай о юных.
Два года что к сердцу, что в окошко – на руки брать и думать – зачем? Чего хочу?
И мечтать, убегая, - а вдруг сбудется? – от кошек, мягколапых томных кошек.
О боже мой, боже – и в твое лицо улыбнусь, и к твоей ладони щекой прижмусь, в глаза загляну.
Весна...

Одна сказала: "Время грустить по потере", шифром, набором знаков. Другая ответила: "Близкий мне помнит и тоже грустит". И обе, конечно, поняли. Но третей реплики быть не может: разрушатся коды,обнажится смысл, упадет покрывало изящества - нежная кожа с обнаженного нутра человека. Что может вплестись? Упреки, ревность, обида, просьба? Одно хуже другого.
Пусть остаются коды, не сведенные в один.

Детей пробовали воспитывать: идеей (сиречь пафосным ее преподнесением и всяеской агитацией), примером, трудом, правилами-законами-традициями, силой, добрым отношением. С интересом следим за непрекращающейся битвой методик...

"Короли, рыбаки и пахари, шлюхи рыцари и монахини
В пляске смерти, в загробном бдении нынче все равны - тени с тенями".