Д. Дмитриев, автор иллюстраций к "Коньку-Горбунку"

ДМИТРИЕВ

Когда в связи с очередными юбилейными датами в газетах и журналах пишут о самом романтичном и трудном периоде в истории Московской средней художественной школы – эвакуации в годы войны на Урал, кого только (было бы званий и наград побольше) не упоминают. Даже иногда тех, кто в то время не сидел за школьной партой, а геройски сражался на фронте. Почёт и признание бывшие вундеркинды получили потом благодаря взгляду в прошлое с разумений дня сегодняшнего. А на деле всё было не так.

В те давние годы лидерами коллектива юных художников, сильно голодных, постоянно желающих рисовать, одетых кое-как, обутых порой в лапти, являлись личности иные, но не менее колоритные, оставившие светлую о себе память. Одним из них был Митичка (Дмитрий Павлович) Дмитриев. Среди нас, школьников первого набора, Митя был чрезвычайно озорным и непредсказуемым в поступках.

Небольшого росточка, белобрысый, с голубыми, чуть навыкате глазами, он обладал дерзостно скандальным нравом. Если где-то происходил скандал, шум, драка – можно быть уверенным, обязательно там окажется Митя. По аналогии с героями литературной классики, имевшими взбалмошный характер, он, как мне представляется, напоминал (применительно к иным обстоятельствам) своего тёзку из романа Ф.М. Достоевского – Митеньку Карамазова.

В довоенные годы я жил с ним в одном доме на Колодезной улице в Сокольниках. Вместе ездили на трамвае в школу, ходили друг к другу в гости. Хорошо помню его добрейшую (из староверов) маму – Марию Нестеровну. Она мужественно оставалась в растревоженной Москве в трагические осенние дни 1941 года, когда немцы были почти на пороге. У Мити в их коммунальной скромной комнате был специально отгороженный шкафами уголок. На книжной полке великолепные кнебелевские издания монографий о Левитане, Рябушкине, Нестерове, шеститомная грабаревская «История русского искусства» в золотых переплётах, массивные труды Н.П. Кондакова по церковному художеству.

Рядом аккуратно сложенные столярные инструменты, штихели. Митя был, как говорится, «мастер на все руки», всегда что-то мастерил, строгал, пилил. Часто писал на миниатюрных дощечках с левкасным грунтом иконки, канонически строгие. Увлечённо занимался линогравюрой, офортом, ксилографией. Даже резал цветные иллюстрации и полный текст (полууставом) «Слова о полку Игореве».

С Митей мне посчастливилось быть (первая творческая командировка) в 1944 году в только что освобождённом от немцев Крыму, в том числе в разрушенном Севастополе. Рисовали, писали этюды непрерывно, а вот с питанием было плохо. По московским продуктовым карточкам нам давали вместо хлеба кукурузные зёрна.

Подкреплялись налётами на опустевшие после депортации местных жителей сады.

В Ялте часто ходили в Дом А.П. Чехова. Мария Павловна Чехова и гостившая там в это время Ольга Леонардовна Книппер-Чехова беседовали с нами, угощали чаем и инжиром. А мы рисовали их.

Учился Митя странно. Какие то предметы терпел, другие избегал. Дойдя до выпускного класса, обворожив профессоров Суриковского института талантливыми своими графическими начинаниями, он без экзаменов (!) сразу же был принят на третий курс (редчайший случай!) графического факультета. Такое поразительное доверие ему было оказано! Мы, его друзья, только-только начинали свой долгий студенческий путь, а он вон куда враз прыгнул. Через пять лет мы приступили к выполнению дипломных программ, а Митя всё ещё оставался, не продвинувшись, на третьем курсе. Оказывается, занимался он (и успешно) только рисованием, освоением графических техник и полиграфических премудростей.

А предметы общеобразовательного цикла, общественно–политические дисциплины не удостаивал вниманием. И имел с первого курса задолженность по ним.

Характер у Мити был непоседливый. Он вознамерился перевестись из Суриковского института в Репинский, переехать в Ленинград. Там с восторгом приняли его. Но снова на третий курс. Проучившись около года и не сдав ни одного зачёта по общеобразовательным предметам, Митя снова вернулся в родной Суриковский институт, правда, опять на третий курс. Задолженности свои он и не думал ликвидировать.

Некогда было. Митя увлёкся (с бегством из Москвы в тихую сельскую местность) подающей надежды актрисой театра имени Евг. Вахтангова, студенткой Щукинского училища. Оно располагалось в одном здании с нашим живописным факультетом, некоторые аудитории для лекций были общими.

Как все прирождённые графики, Митя обладал отменной зрительной памятью. Вот один случай из институтских лет. Работая над традиционным заданием «По летним впечатлениям», Митя сначала сочинил (и очень ловко) целиком по памяти и воображению композиционный эскиз. Потом подготовил к нему, снова по памяти, якобы натурные подготовительные этюды и наброски. Фигуры людей в тех же, что и в эскизе, поворотах, своеобразие одежды, пейзажное окружение. И представил всё это на суд просмотровой комиссии.

Митины работы произвели впечатление. «Вот как надо делать композицию! – ссылаясь на его опыт, нравоучали нас институтские педагоги. – Главное что? Главное – последовательность! Почему эскиз получился? Собран добротный, детально с натуры проработанный материал».

Так и не получив диплома о высшем художественном образовании, Митя тем не менее успешно трудился в книжных издательствах, был первым (1955) художественным редактором популярного в те годы журнала «Юность». Мите, на мой взгляд, принадлежат лучшие иллюстрации к подарочному изданию сказки П. Ершова «Конёк-горбунок». Почётных званий не имел.

Умер от рака в возрасте 55 лет.

  ПС Низкий поклон Мастеру Врезки и его авторам - 12 раз редактировала пост. Если что не так - не обессудьте :(  ссылку на статью, где говорится о Д. Дмитриеве

  источник иллюстраций