В колонках играет - Mylene Farmer "L`amoure N`est Rein"Настроение сейчас - Начисто отсутствуетБлагословлённые
--У неё был талант, -- молодой человек грустно улыбнулся, --про таких говорят, что их рождаются единицы на миллион.
В тесной комнате было душно. Под потолком клубился дым; старый доктор обычно не курил при пациентах, но случай был особый, и он взволновал врача, а от нервов его спасали только сигареты. Вообщем-то, ничего значительного или нового для своей сорокалетней практики он почерпнуть не мог. Ситуация довольно банальная: умерла девушка, у её друга депрессия. Надо утешить, объяснить, что смерть не конец, что он ещё молодой…К сожалению, старому доктору часто приходилось утешать и объяснять: ведь это – жизнь. Как ни глупо звучит, но смерть – часть жизни. Так что же волнует и беспокоит врача, что не даёт ему вести обычный сеанс: в меру отстраниться и быть в меру внимательным, но не забывать, что беды не твои? Может блеск и боль в глазах юноши или та полубредовая горячность, с которой он рассказывает о своей подруге? Или розовые, почти чахоточные пятна на щеках и воспалённое худое лицо?
--Вы любили её?—седой доктор поправил очки и с любопытством посмотрел на пациента.
--Знаете, --юноша замялся и покраснел, -- трудно сказать. Она была ну почти ребёнком, а я, наверное, уже взрослый человек…Так, чем-то похожа на младшую сестру. А в прочем, если подумать…--он не обращал внимания на доктора и говорил сам с собой – рассуждал в слух. Доктор понял, что беседы нет, по глазам юноши, смотрящим куда-то вниз, на руки, а в действительности в никуда, и по речи -- сбивчатой, невнятной, то медленно - растянутой, то резкой и быстрой. Он не договаривал фраз, съедая окончания и начиная предложения с середины.
--Я всё понимаю, --доктор вздохнул. –И нет ничего плохого в том, что Вам нравилась юная девушка.
Парень мгновенно перевёл взгляд на доктора, уставившись прямо ему в глаза, от чего тот вздрогнул:
--То есть Вы…
--Конечно, я не осуждаю!
--Тогда да, любил, --просто ответил он, пожав плечами и улыбнувшись.
Они замолчали. Доктор протёр очки. Юноша продолжил:
--Они все: родственники, родители, учителя, даже друзья говорили, что она странная, а на самом деле это значит чокнутая. Мои не хотели, чтоб я встречался с ней. – его лицо помрачнело. – Им не нравилась музыка, которую она слушала; их бесило, что она увлекалась всякими монстрами, что думала не так, как они, одевалась не так, как они, и жила по своим, неведомым законам, не так, как они! – он стиснул кулаки, на глазах выступили слёзы, а спокойный голос перешёл в крик. Доктор помахал рукой, стараясь успокоить пациента.
--Чем она занималась? Вы сказали, что у неё был талант…
--Она рисовала. Вот под эту мерзкую музыку она рисовала. И какие работы: нежные, страстные. Незадолго до смерти она подарила мне одну. Если хотите, я могу показать.
Уставший доктор вздохнул. Они сидели в этой комнате уже больше трёх часов. Пепельница переполнилась окурками. Всё это время доктор пытался найти лазейку –как же его утешить, самое главное –успокоить! За мягкими улыбками и живыми глазами, он знал, скрывалось отчаяние. Огромный, чёрный клубок беспомощности и бесполезности ворочался в юной душе, сверху обличённый в равнодушие, а ещё выше в нежность и вежливость. «Самый лицемерный тип, которого я видел. Умелый игрок. Когда плачущая мать притащила его, он никого демонстративно не замечал, равнодушно глядя в потолок. но, заметив участие и интерес, равнодушие было отброшено, на его место стали вежливость и готовность идти навстречу, только всё показательное, из-за брони неустанно смотрят внимательные глаза, старающиеся не пропустить никого внутрь. Какое сильное желание страдать одному. Он же сейчас разрыдается, а тихо попробует перерезать вены. И всё с милым лицом, но он на грани». Доктор представил ещё одну пепельницу, ещё три часа. Рано или поздно он найдёт ключ, снимет все слои и доберётся…
--Да, да, разумеется. Мне интересно посмотреть её последние работы.
Юноша достал свернутый листок бумаги с таким гордым видом, будто она дарила свои рисунки только избранным.
--Это Зелёный Ангел, -- он указал на силуэт среди абстрактных линий.
Доктор бессильно опустил листок. Он почувствовал, как что-то слетело с него –его последний слой, маска благополучного специалиста. Он же не только врач, но и человек. А сам забыл об этом. сейчас, спустя столько лет, дёрн снят и земля разрыта, и его рана снова саднит. Он знал, что такой вечер когда-нибудь наступит.
--как странно. Моя жена перед смертью тоже подарила мне ангела…
--Зелёного? –юноша заметно оживился, по-настоящему, но доктор этого уже не заметил.
--Нет, но дело не в цвете. Она даже не была профессиональным художником, так рисовала иногда в своё удовольствие. А потом долго болела, --для доктора в комнате не осталось никого, о был один, там, перед её кроватью. –И все прекрасно понимали конец…И я понимал, но верил, потому что нельзя не верить вопреки всему. Как же тяжело было…Я верил.
--А что это значит?
--А? –доктор снова сидел в тесной комнате. –Она благословила Вас.
-- Повторите ещё раз, что? –пальцы впились в подлокотники, а сердце готово было разорваться. Защита дала трещину.
--Она Вас благословила!
--Да? –он вдруг расслабился и успокоился, и погрустнел, и улыбнулся блаженно.—Тогда я спокоен. Почти счастлив, --добавил он.
правда, можно было поверить в это счастье, глядя на его умиротворённый вид, только всё портили крупные слёзы, текущие из глаз.
(с) L.Roo, ред. M.Jo
