Как я не стал писателем
Триста семьдесят два писателя из трехсот семидесяти трех начинали с того, что посылали свои творения в газету. И получали отказ.
Тогда они снова писали, снова посылали и снова получали.
И снова писали, снова посылали в редакцию, снова посылала редакция. Так формировалось писательское мастерство.
Если редакция печатала присланное почти с первого, а вдруг и с первого, раза, то вместо писателя получался журналист. Это как из невыросших огурцов получаются корнишоны.
И только из меня ничего не получилось.
Во всяком военном училище, да наверное и в других местах безо всякого исключения, водятся неугомонные люди. Шил в их задницах - не вмещаются. Оттого втыкаются окружающим.
Такой вот подполковник Любченков появился пред нашей группой в аккурат, когда я был в наряде. Потому его соратником на военкоровском поприще единогласно избрали именно меня - так уж водится среди настоящих товарищей. Самое вкусное - тому, кого нет рядом, кто не сможет возразить.
Так обрушилось на меня предвестие всемирной славы.
Долго потом ходил за мной многогранный подполковник. Приводил всяких муз, которые мне никак не нравились. Днем удавалось еще от него спрятаться, но ночью, в страшных снах, было не спастись. "Журналист должен чувствовать актуальность темы. Заранее предвидеть, что и когда потребуется газете" - строго шептал ночами Любченков из одного моего уха в другое.
Попытался я спастись.
С предвидением очень получилось.
Однажды летом пришел мне перевод на два рубля девяносто семь копеек. Огорченный и растроганный поступком маменьки, собравшей и приславшей очевидно последнее, обнаружил вдруг, что присланы деньги Окопной правдой. В ней же, неделей позже, появилась и заметка "Чистая криница" прозорливо написанная мной еще в феврале.
В немногострочной, отлюбченковоиндульгенцевой заметке описывался культпоход в драмтеатр (кстати, неплохой, и пьесса игралась веселая и неплохо). Игралась там пьесса "Чистая криница". Добрая, веселая, о деревне, где все добрые и веселые, потому как вода в их колодце волшебная. Всякий, кто попьет из этой криницы, становится добрым и веселым.
Вот про это и написал. Были, смотрели, главная мысль спектакля, понравилось. Последней моей фразой в заметке о спектакле "Чистая криница", единственно и составлявшей ее смысл, была:
"Уходя, каждый из нас чувствовал себя так, будто испил глоток из этой чистой, волшебной криницы".
В газете было иное: "Уходя, каждый из нас чувствовал себя так, будто выпил воды из колодца"
Совесть у Любченкова была. Впредь ужасно не снился, робко объявлялся иногда днем. Там и выпуск подоспел.