Я захожу и спрашиваю: «Это здесь делаются чистосердечные признания?»
Заявляю: «Я убил человека! С этим нужно что-то делать».
Умоляю: «Накажите меня. Я в этом нуждаюсь».

Свет настольной лампы бьет прямо в глаза. Грубый голос следователя мешает мне сосредоточиться. Я теряю одну мысль за другой. Я рассказываю. Все как есть. Листаю еще свежие, пахнущие типографской краской и засохшей кровью, страницы памяти. Листаю, чуть послюнявив пальцы.

Рассказываю про ее глаза, улыбку, волосы, плечи, грудь, бедра, ноги, мочки ушей, громкий смех, руки, зубы, язык, мимические морщины и родинку на правой щеке. Сеанс психоанализа. Мне необходимо выговориться, понимаете? Накажите меня. Бейте раскаленными прутами по голой заднице. Накормите крысиным ядом. Засуньте в рот ствол пистолета. Оставьте содержимое моей черепной коробки комками манной каши стекать по обшарпанной стене. Сделайте хоть что-нибудь, дабы заглушить этот мерзкий голос совести. Зловещий шепот, сводящий с ума. Виноват. Виноват. Виноват.

Я рассказываю про наш последний вечер. Про легкий ветерок, играющий ее волосами. Про теплые лучи солнца, скрывающегося за горизонтом. Про звезды на бескрайнем небесном полотне. Про нее. Про меня. Про нас. Про то, как я предложил ее проводить, но получил решительный отказ: «Не стоит. Я дойду сама. Ты же знаешь, тут недалеко». Про то, как я, кивнув головой в знак согласия, тем самым подписал ей смертный приговор.
Я говорю об утреннем звонке, заставшем меня в холодной постели. Про рыдания в трубке.
- Алло, это Света. Сегодня ночью…
А рыдания все громче и громче. Потише, Света, я же оглохну. Твои слезы сейчас польются из трубки.
- Что ночью?
- …Викторию убили.
Сон снимает как рукой. Понимаете, я во всем виноват. Я должен был доставить ее домой в целостности и сохранности. Это я во всем виноват. Я жду. Так кто ведет меня на плаху?
Следователь тяжело вздыхает и выключает лампу. Затем отходит к окну и нервно закуривает. На его лице лишь бессильная злоба и разочарование. Я боюсь, что он вот-вот заплачет, как ребенок, у которого самым нечестным образом отняли конфету. Я и сам сильно разочарован. Святой отец, я исповедовался, но мне не стало легче. Ничуть. Ни на квант. Где мой электрический стул? Где котлы с кипящей лавой? Где черти с раскаленными до красна вилами? Кто спасет мою грешную душу? Где же ты, мой персональный Иисус?


Около полудня в местное отделение милиции вбегает молодой человек и представившись Алексеем во всеуслышание заявляет, что его просто необходимо линчевать.
- Еще один, - усмехается следователь. – Вы что издеваетесь?
Алексей, чуть не плача, рассказывает, что это он и только он виновен в смерти своей девушки. Что вчера он был по уши завален работой, а потому-то и не смог встретиться с ней. Девушка обиделась и отправилась гулять в гордом одиночестве, чем и воспользовался какой-то отморозок, изнасиловав ее и нанеся ей двадцать два ножевых ранения.
- Как звали девушку? – интересуется следователь. – Случайно, не Виктория?
- Да, так ее и звали, - отвечает парень и разрождается рыданиями.
- Заебали, - сокрушенно качает головой служитель закона.

Звонок будильника разорвал столь хрупкую предрассветную нить сна, ознаменовав тем самым головокружительное путешествие из райских садов в суровую действительность пасмурного утра. Женя приподнял голову с мягкой подушки и тут же опустил обратно. Горло нестерпимо болело. Каждая попытка проглотить все накопившиеся во рту миллилитры слюны жестоко каралась приступами боли. Щеки и лоб вполне сгодились бы для приготовления яишницы, а нос принципиально не пропускал воздух.
«Черт, умудрился же я так простыть», - обреченно подумал Женя.
Кое-как добравшись до письменного стола, не обращая внимания на сильное головокружение и общую слабость, он принялся искать свой еженедельник. Конечно, дела могли и подождать, но только не в его случае. Женя прекрасно понимал, что полагаться на собственную память, которая только и норовит выкинуть какой-нибудь фокус, по меньшей мере безответственно. Сказать по правде, без еженедельника он, как без рук. Женя привык жить по плану, четко зная, когда и что надо делать. Жить, не теряя ни секунды своего драгоценного времени. Жить, забыв про лень и праздность.

Женя открыл еженедельник и, поставив жирный крестик напротив записи: «Виктория: 2 парня», процедил сквозь зубы: «Ну вот, еще одной сукой стало меньше…»