Иногда к этому привыкаешь и перестаешь замечать. Я дышу и сердце отбивает ритм. Все ' OK.
I'm a cyborg, but that's ok!

Далеко как никогда,
Ближе только к крыльям ветер.
Расстояний не заметят,
Ни минуты никогда.

Дальше только тишина,
Только холод ожиданий,
Лиц родных и расписаний,
Самолётов небеса.

Дальше только высота,
Тихих стай и отраженье,
Траектории движенья,
Ниоткуда в никуда.

Среди мёртвых и живых,
Ждать тебя не перестану.
Мне не плыть по океану,
Слов признания другим.
Среди чёрных лет и зим,
Оставайся также в белом.
У меня к тебе есть дело,
Быть с тобою до седин.

Всем термометрам назло,
Я к тебе на ледоколах.
У снегов свои приколы,
Но у рук моё тепло.
Ах как ночь ему разбудит,
Снова мне бежать изгоем.
Слишком этот мир запутан,
Чтобы просто быть с тобою.

Дальше только ты, весна!
Оставайся частью света,
Мне известны все приметы,
Далеко и навсегда.
Среди мёртвых и живых,
Ждать тебя не перестану.
Мне не плыть по океану,
Слов признания другим.

Среди черных лет и зим,
Остаюсь как прежде смелой…
Мне известны все пределы,
Ты со мною на всю жизнь.

Дальше только ты, весна!
Оставайся частью света.
Мне известны все ответы ,
Далеко и навсегда.
Среди мёртвых и живых,
Ждать тебя не перестану.
Мне не плыть по океану,
Слов признания другим.

Среди чёрных лет и зим,
Остаюсь как прежде смелой.
Мне известны все пределы,
Я с тобою на всю жизнь…

С.Сурганова

Итак, вы: Ведьма Хаоса!

Колдует ради собственного удовольствия, не останавливаясь ни перед чем. Цель — собственное удовлетворение. Цель оправдывает средства... Силы черпает, эксплуатируя любовь и страсть. Зачастую отличается незаурядными внешними данными и откровенной нимфоманией. Впрочем, она также крайне хитра и нередко — тончайший психолог. Это позволяет ей избежать неприятных столкновений с блюстителями порядка, но в большинстве случаев это продолжается недолго.

Пройти тест

В колонках играет - Kill Bill
Настроение сейчас - успокоительное+кофе

Хочется сделать запись совершенной, строгой и лаконичной, как музыка. Чтобы она всенепременно вызывала ощущение целого гештальта, ощущение завершенности образа. Именно после прочтения таких текстов возникает чувство полного слияния с реальностью.
Автор является лишь посредником между ней и нашим сознанием, в какой-то момент, называемый вдохновением, писатель переходит в состояние нирваны и начинает видеть вещи такими, какими они являются на самом деле. Состояние читателя такого творчества близко к deja vu, нечто неуловимо знакомое и вечно знаемое. То, что передавалось нам многие поколения на протяжение социальной эволюции, то что сидит у нас в "подкорке", что блуждает между кровяными тельцами в наших венах, миллионами спиралек закручивается в каждом сантиметре наших тел - эйдос красоты и мира, чувство прекрасного и вечное любопытство.
Особым талантом я считаю выражение прекрасного через гадкое и омерзительное, так сказать, доказательство от обратного.
Казалось бы так просто передать всю хрупкость человеческого бытия, всю абсурдность его предметных изысканий, стоит лишь вскрыть вены повседневной жизни, сковырнуть головку нарывающей обыденности. Просто приглядеться повнимательнее. Как люди просыпаются. Как засыпают. Как пытаются любить. Как оправдывают себя. Пытаются вырваться из пустоты, но от себя не убежать... Выгрызают свое счастье, забывая ради чего так стараются.
Стараются, стараются, стараются. Или пускают на самотек.
Кризис среднего возраста теперь приходит слишком рано.

P.S. К сожалению, все писатели рано или поздно состариваются. Умирают от старости или от передоза. Кто-то перестает верить в то, что пишет и становиться слюнтяем или героем-любовником. Кто-то начинает зарабатывать деньги. А кто-то возвращается в мир вещей...

Жизнь катится не к черту, а куда-то в более осязаемое, теплое, мягкое чрево других распахнутых жизней.
Ночь плотным саваном накрыла мою голову, ландыши, холодная рука ко лбу. Невозможность себя! Аппатия? Терзаюсь вопросами причинности.
А ведь теперь мне должно быть легче, проще...

Одно из любимых у Маяковского:

ЮБИЛЕЙНОЕ

Александр Сергеевич,
разрешите представиться.
Маяковский.

Дайте руку
Вот грудная клетка.
Слушайте,
уже не стук, а стон;
тревожусь я о нем,
в щенка смиренном львенке.
Я никогда не знал,
что столько
тысяч тонн
в моей
позорно легкомыслой головенке.
Я тащу вас.
Удивляетесь, конечно?
Стиснул?
Больно?
Извините, дорогой.
У меня,
да и у вас,
в запасе вечность.
Что нам
потерять
часок-другой?!
Будто бы вода -
давайте
мчать, болтая,
будто бы весна -
свободно
и раскованно!
В небе вон
луна
такая молодая,
что ее
без спутников
и выпускать рискованно.
Я
теперь
свободен
от любви
и от плакатов.
Шкурой
ревности медведь
лежит когтист.
Можно
убедиться,
что земля поката,-
сядь
на собственные ягодицы
и катись!
Нет,
не навяжусь в меланхолишке черной,
да и разговаривать не хочется
ни с кем.
Только
жабры рифм
топырит учащенно
у таких, как мы,
на поэтическом песке.
Вред — мечта,
и бесполезно грезить,
надо
весть
служебную нуду.
Но бывает -
жизнь
встает в другом разрезе,
и большое
понимаешь
через ерунду.
Нами
лирика
в штыки
неоднократно атакована,
ищем речи
точной
и нагой.
Но поэзия -
пресволочнейшая штуковина:
существует -
и ни в зуб ногой.
Например,
вот это -
говорится или блеется?
Синемордое,
в оранжевых усах,
Навуходоносором
библейцем -
"Коопсах".
Дайте нам стаканы!
знаю
способ старый
в горе
дуть винище,
но смотрите -
из
выплывают
Red и White Star'ы
с ворохом
разнообразных виз.
Мне приятно с вами,-
рад,
что вы у столика.
Муза это
ловко
за язык вас тянет.
Как это
у вас
говаривала Ольга?..
Да не Ольга!
из письма
Онегина к Татьяне.
— Дескать,
муж у вас
дурак
и старый мерин,
я люблю вас,
будьте обязательно моя,
я сейчас же
утром должен быть уверен,
что с вами днем увижусь я.-
Было всякое:
и под окном стояние,
письма,
тряски нервное желе.
Вот
когда
и горевать не в состоянии -
это,
Александр Сергеич,
много тяжелей.
Айда, Маяковский!
Маячь на юг!
Сердце
рифмами вымучь -
вот
и любви пришел каюк,
дорогой Владим Владимыч.
Нет,
не старость этому имя!
Тушу
вперед стремя,
я
с удовольствием
справлюсь с двоими,
а разозлить -
и с тремя.
Говорят -
я темой и-н-д-и-в-и-д-у-а-л-е-н!
Entre nous...
чтоб цензор не нацыкал.
Передам вам -
говорят -
видали
даже
двух
влюбленных членов ВЦИКа.
Вот -
пустили сплетню,
тешат душу ею.
Александр Сергеич,
да не слушайте ж вы их!
Может,
я
один
действительно жалею,
что сегодня
нету вас в живых.
Мне
при жизни
с вами
сговориться б надо.
Скоро вот
и я
умру
и буду нем.
После смерти
нам
стоять почти что рядом:
вы на Пе,
а я
на эМ.
Кто меж нами?
с кем велите знаться?!
Чересчур
страна моя
поэтами нища.
Между нами
— вот беда -
позатесался Надсон
Мы попросим,
чтоб его
куда-нибудь
на Ща!
А Некрасов
Коля,
сын покойного Алеши,-
он и в карты,
он и в стих,
и так
неплох на вид.
Знаете его?
вот он
мужик хороший.
Этот
нам компания -
пускай стоит.
Что ж о современниках?!
Не просчитались бы,
за вас
полсотни отдав.
От зевоты
скулы
разворачивает аж!
Дорогойченко,
Герасимов,
Кириллов,
Родов -
какой
однаробразный пейзаж!
Ну Есенин,
мужиковствующих свора.
Смех!
Коровою
в перчатках лаечных.
Раз послушаешь...
но это ведь из хора!
Балалаечник!
Надо,
чтоб поэт
и в жизни был мастак.
Мы крепки,
как спирт в полтавском штофе.
Ну, а что вот Безыменский?!
Так...
ничего...
морковный кофе.
Правда,
есть
у нас
Асеев
Колька.
Этот может.
Хватка у него
моя.
Но ведь надо
заработать сколько!
Маленькая,
но семья.
Были б живы -
стали бы
по Лефу соредактор.
Я бы
и агитки
вам доверить мог.
Раз бы показал:
— вот так-то мол,
и так-то...
Вы б смогли -
у вас
хороший слог.
Я дал бы вам
жиркость
и сукна,
в рекламу б
выдал
гумских дам.
(Я даже
ямбом подсюсюкнул,
чтоб только
быть
приятней вам.)
Вам теперь
пришлось бы
бросить ямб картавый.
Нынче
наши перья -
штык
да зубья вил,-
битвы революций
посерьезнее "Полтавы",
и любовь
пограндиознее
онегинской любви.
Бойтесь пушкинистов.
Старомозгий Плюшкин,
перышко держа,
полезет
с перержавленным.
— Тоже, мол,
у лефов
появился
Пушкин.
Вот арап!
а состязается -

с Державиным...
Я люблю вас,
но живого,
а не мумию.
Навели
хрестоматийный глянец.
Вы
по-моему
при жизни
— думаю -
тоже бушевали.
Африканец!
Сукин сын Дантес!
Великосветский шкода.
Мы б его спросили:
— А ваши кто родители?
Чем вы занимались
до 17-го года? -
Только этого Дантеса бы и видели.
Впрочем,
что ж болтанье!
Спиритизма вроде.
Так сказать,
невольник чести...
пулею сражен...
Их
и по сегодня
много ходит -
всяческих
охотников
до наших жен.
Хорошо у нас
в Стране Советов.
Можно жить,
работать можно дружно.
Только вот
поэтов,
к сожаленью, нету -
впрочем, может,
это и не нужно.
Ну, пора:
рассвет
лучища выкалил.
Как бы
милиционер
разыскивать не стал.
На Тверском бульваре
очень к вам привыкли.
Ну, давайте,
подсажу
на пьедестал.
Мне бы
памятник при жизни
полагается по чину.
Заложил бы
динамиту
— ну-ка,
дрызнь!
Ненавижу
всяческую мертвечину!
Обожаю
всяческую жизнь!

1924

В колонках играет - -
Настроение сейчас - боевое)

Хочу немного по-рекламировать прекрасный не коммерческий кинотеатр! Называется он электронный кинотеатр "Мир Искусства". Расположен недалеко от станции метро Новослабодская, правда, в первый раз добраться будет сложновато, ибо это чудо скрыто московскими двориками). Студентам, педагогам, школьникам, пенсионерам, ветеранам, инвалидам, сотрудникам музеев, многодетным семьям, членам СК, членам киноклуба "Арткино" предоставляется скидка 50%!
Так вот, поскольку я не была там очень-очень давно, хочу посвятить целый день просмотру фильмов. Но каких! в 12.00 бесплатный сеанс редчайших кадров парада Победы 9 мая 1945 года, в 13.10 "Иваново детство" Тарковского, в 14.50 "Обыкновенный фашизм" Михаила Ромма, а в 17.10 будет Росселини - "Рим-открытый город".
С удовольствием хочу предложить всем желающим пополнить свою коллекцию стоящих фильмов и себя в качестве провожатой до места назначения).

В колонках играет - Агата Кристи
Настроение сейчас - хорошее)

Четыре стены вокруг меня. Обугленные многими бессонными ночами, несчётными днями промозглого ожидания свободы или безграничного отчуждения. Синей полоской растрачиваюсь на тепло и свет, ласки и преждевременную старость. Я остаюсь...
Моё тело мне не ведомо. Видя свои руки, глядя на своё отражение в зеркало - я не узнаю себя. Или я настолько тонко срослась с ним, что перестала ощущать его?
Я снова здесь. В кусочке забетонированного разума, в лоне из пожухлых обоев и сухой пыли. Я вся пронизана насквозь электрическими проводами, они пропускают по мне твои слова.
Сквозь тысячи ячеек-сот тянуться электрические змеи, проползают под дверьми, прячуться над потолком, впиваются в своих хозяев. Электрические змеи-паразиты. Во мне и в тебе. Мы все заражены ими. Мы заботимся о них. А они убивают нас.
Я умру без них. Я умру с ними. Я умру с тобой.
Маленькие змейки принесли мне твои обещания. Обещания больших змей и долгих слов. Почему мне так тяжело перерезать их? Потому что я отрежу тебя?
Мы могли бы жить без змей на расстоянии десяти метров друг от друга.
Десять метров от тебя? На расстоянии вдоха-выдоха. В объёме суточной нормы кислорода на двоих человек. На расстоянии обятья пальцев наших ног между нами не будет змей.
Я спрячу твой образ, вытерев пыль,
Поглубже, подальше,
За фотоальбомами, письмами, книгами.
За чёрно-белым пейзажем,
Где деревья, туманы и льдины
Вплетены в паутину мостов.
Отношения эти как нить паутины,
Язык - ни жестов ни слов...

Вы никогда не думали бросить всё к чертям собачьим? Наверняка в вашей голове блуждала такая мысль.
Бросить старую работу, поменять место жительства. Или просто уехать. Не важно куда, это не имеет значения. Просто уехать в ту точку континуума, где о вас ничего не известно. Быть приветливым и отвечать на улыбки незнакомых людей, вместо того, чтобы вести как можно более конфиденциальную жизнь.
Отчего это происходит? Может быть, потому что люди перестают жить делая одно и то же, будучи зависимыми от обязательств перед семьёй, обществом, моралью. Повседневность уничтожает в людях жизнь, превращая их существование в поточный конвеер незамысловатых операций.
Казалось бы современное общество, освобождённое от обременительного доидустриального труда, обладает всеми возможными средствами чтобы скрасить свой образовавшийся досуг. Это TV, радио, газеты, журналы, книги, походы в кино и развлекательные центры, так называемые дрогсторы.
Многие счастливы такому существованию. Или просто не догадываются о альтернативных возможностях. Что-то я уже сама запуталась...альтернативные возможности? Не быть эхо-локатором? Отражать от себя повседневность, преломляя её своей многогранной, бессмертной душой? Но разве человек не умирает внутри, глядя как умирают другие? Близкие...

В колонках играет - Океан Эльзы
Настроение сейчас - колкое

Немного весны и Пастернака.

Весна
Разве только грязь видна вам,
А не скачет таль в глазах?
Не играет по канавам -
Словно в яблоках рысак?

Разве только птицы цедят,
В синем небе щебеча,
Ледяной лимон объеден
Сквозь соломину луча?

Оглянись, и ты увидишь
До зари, весь день, везде,
С головой Москва, как Китеж, -
В светло-голубой воде.

Отчего прозрачны крыши
И хрустальны колера?
Как камыш, кирпич колыша,
Дни несутся в вечера.

Город, как болото, топок,
Струпья снега на счету,
И февраль горит, как хлопок,
Захлебнувшийся в спирту.

Белым пламенем измучив
Зоркость чердаков, в косом
Переплёте птиц и сучьев -
Воздух гол и невесом.

В эти дни теряешь имя,
Толпы лиц сшибают с ног.
Знай, твоя подруга с ними,
Но и ты не одинок.

1914



***
Я вишу на пере у Творца
Крупной каплей лилового лоска.
Под домами - загадки канав.
Шибко воздух ли соткой и коксом
По вокзалам дышал и зажёгся,
Но едва лишь зарю доконав,
Снова розова ночь, как она,
И забор поражён парадоксом.

И бормочет: прерви до утра
Этих сохлых белил колебанье.
Грунт убит и червив до нутра,
Эхо чутко, как шар в кегельбане.

Вешний ветер, шевьот и грязца,
И гвоздильных застав отголоски,
И на утренней тёрке торца
От зари, как от хренной полоски,
Проступают отчётливо слёзки.

Я креплюсь на пере у Творца
Терпкой каплей густого свинца.

1922

У меня выпадают волосы. Меня это раздражает.
Они везде. На руках, на столе, на полу, на одежде, в книгах. Они попадают в тарелки и застревают в раковинах, они заматываются комками и пылятся под кроватью.
У меня давно выпадают волосы. И я всё жду, когда их совсем не останется на голове. Но они всё выпадают и выпадают.
Я провожу ладонью по волосам как расчёской и между пальцами застревают волоски. Один, два, три...полная горсть волос.
Я оставляю их везде за собой. Они - след моего присутствия, жалкие частички меня в чужих домах.
Я дарю тебе свои волосы.
Я дарю тебе, а ты даришь мне. Мы равны. О, как бы мне хотелось быть на ровне с тобой!