Героиня Набокова в современном искусстве и массовой культуре

Интересная статья  литературоведа Екатерины Васильевой-Островской.

"Рано или поздно Лолита непременно должна была поступить в массовое производство. Об этом догадывался еще Гумберт Гумберт, когда представлял себя счастливым отцом Лолиты Второй, которую подарит ему его подросшая Долорес, и впоследствии не менее счастливым дедом Лолиты Третьей. Собственно говоря, предстающая перед ним Ло как раз и является продуктом массовой американской культуры.

Однако несмотря на нервирующий Гумберта потребительский крен его нимфетки, Лолита странным образом оказывается именно тем, что он искал.Общество изобилия и  свободного рынка поставляет ему идеальный продукт. Показателен тот факт, что Гумберту приходится в конце концов удовлетворять свою страсть на рыночной основе: за каждый половой акт Ло получает от него определенную сумму денег или подарок. Враждебный массовой культуре ученый Гумберт таким образом сам оказывается в роли банального потребителя, поддавшегося рекламному соблазну презентирующего себя перед ним товара и вынужденного затем расплачиваться за это в кредит".

Читать дальше

ВН о своей Лолите

***
Как появилась Лолита?

Она родилась очень давно, должно быть в 1939 году, в Париже; первое трепетание Лолиты я почувствовал в Париже в 39-ом или в начале 40-го года. В то время я лежал с intercostal neuralgia, которую я переносил очень болезненно. Насколько я могу вспомнить первую дрожь вдохновения на меня навеяла, каким-то странным образом, статья в газете, кажется это была "Paris Soir", об обезьяне в Парижском зоопарке, которая, после нескольких месяцев убеждений учеными, нарисовала первый в мире рисунок когда-либо нарисованный животным, и эта схема, воспроизведенная в газете, изображала ограждения клетки, в которую было помещено бедное животное.

<...>

Почему Вы написали Лолиту?

Мне было интересно это сделать. Почему, в конце-концов, я написал любую из моих книг? Ради удовольствия, ради труда. У меня нет общественной цели, никакого морального сообщения; Я не собирался совершить подвиг, я просто люблю формировать загадки с изящными решениями.

Владимир Набоков, BBC Television, 1962.

Хороша "изящная разгадка" - любовь, вот она... Красота, нежность и слезы скрывающиеся за маской вульгарности (это я о Лолите, не о Гумберте). Венера Боттичелли - истинный лик развязного американского подростка Лолиты...

***
Кстати, говоря о моей первой нимфетке, разрешите мне исправить любопытное недоразумение допущенное несколько месяцев назад в анонимной статье в "London weekly". "Лолита" не нужно произносить в Английской или Русской манере (как считает автор). "Л" надо произносить с латинской вибрацией, а "т" - нежно дотрагиваясь до зубов.

Владимир Набоков, The Sunday Times, 1969.

Вот так;)

Безумец и чудовище

В 1990 году известный перуанский писатель Марио Варгас Льоса (Mario Vargas Llosa) издал сборник "Правда в вымыслах", посвященный 25 лучшим, на его взгляд, романам ХХ века. Эссе "Лолите" тридцать лет" из этого сборника выглядит небезынтересным. Вот две обширные цитаты, а под катом - весь текст целиком.

(Просто для фона: М. Варгас Льоса, как и всякий латиноамериканский интеллектуал, никогда не был абстрактным интеллектуалом. Восторженно приветствовал Великую Окт кубинскую революцию, потом разошелся с Фиделем Кастро во взглядах на революционный процесс, был арестован. После отсидки стал крайне правым консерватором. В год выхода сборника "Правда в вымыслах" участвовал в президентской гонке в Перу. Впрочем, безуспешно. На картинке чуть ниже - его предвыборная листовка).

"Гумберт Гумберт - не развратник и не сладострастник, даже одержимым его можно назвать лишь с большой натяжкой. История его скандальна прежде всего потому, что он сам так ее воспринимает и соответствующим образом рассказывает, то и дело называя себя "безумцем" и "чудовищем" (его собственные слова). Именно самобичевание героя и придает этим приключениям по-особому болезненный и нравственно отталкивающий характер, а вовсе не возраст жертвы - ведь девочка-то всего на год моложе шекспировской Джульетты".

"И пожалуй, скандальность романа не в том, что какой-то угрюмый тип совращает маленькую нимфу, нет, дело в ином: все персонажи книги унижены превращением в смешных кукол. Монолог Гумберта Гумберта - сплошное издевательство над общественными институтами, над профессиональными и прочими людскими занятиями - начиная с психоанализа, который был для Набокова что красная тряпка для быка, и кончая семьей и воспитанием детей".

Читать дальше

Два сна и одна охота



Отрывок из статьи о Льюисе Кэрролле. Статья сама по себе неплохая до тех пор, пока плавное повествование не натыкается на знаменитый подводный - скользкий - камень "Кэрролл и девочки". На набоковскую Лолиту автор набрасывается, как мама хорошей девочки - Алисы - на испорченную подружку дочери, которая бросает тень на обожаемое дитя.

В любом случае, это одно из множества характерных рассуждений, на примере которого можно составить представление о всей "кэрроловской" дискуссии. А поскольку в "Лолите" есть, разумеется, и упоминание о Кэрролле, то - онтопик.



"...я вспоминал, с болезненной усмешкой, далекое мое, доверчивое, додолоресовое былое, когда я бывал обманут драгоценно освещенным окном, за которым высматривало мое рыщущее око - неусыпный перископ постыдного порока - полуголую, застывшую, как на кинопленке, нимфетку с длинными волосами Алисы в Стране Чудес (маленькой прелестницы более счастливого собрата), которые она как раз, по-видимому, начинала или кончала расчесывать". (В. Набоков "Лолита")

Читать дальше

Причем тут Эдгар По?

1. "В некотором княжестве у моря (почти как у По)". ("Лолита", ч. 1, гл 1).

2. "Уважаемые присяжные женского и мужеского пола! Экспонат Номер Первый представляет собой то, чему так завидовали Эдгаровы серафимы - худо осведомленные, простодушные, благороднокрылые серафимы... Полюбуйтесь-ка на этот клубок терний". ("Лолита", ч. 1, гл.1)

Гумберт отсылает читателя к стихотворению Эдгара Аллана По «Annabel Lee» (1849). Многое в этом стихотворении пересекается с историей, которую чуть позже расскажет читателю Г.Г.: и юный возраст влюбленных, и приморский пейзаж, и драматическая развязка, и смертельная мучительная привязанность к образу первой любви: «Рядом с ней распростерт я вдали, В саркофаге приморской земли». История Гумберта соотносится и еще в одной своей части с биографией По: как пишет Г.Г., "Маленькой Вирджинии еще не стукнуло четырнадцать, когда ею овладел Эдгар. Он давал ей уроки алгебры. Воображаю." (ч. 1,гл. 11).

Гумберт Гумберт на протяжении всего повествования соотносит себя с По и вспомнит о нем не раз.

"Когда я был ребенком и она ребенком была" (весь Эдгаровый перегар), моя Аннабелла не была для меня нимфеткой: я был ей ровня." (ч. 1, гл. 5).

"Боюсь, опять заболею нервным расстройством, если останусь жить в этом доме, под постоянным напором невыносимого соблазна, около моей душеньки - моей и Эдгаровой душеньки - "моей жизни, невесты моей". (ч. 1, гл.11)

"...никогда еще не доводилось ей попасть в эту восхитительную газетную рубрику, и попала она туда благодаря мне, г-ну Эдгару Г.Гумберту (этого "Эдгара" я подкинул из чистого ухарства), "писателю и исследователю". (ч. 1, гл. 18)

"Медленным и ясным почерком злоумышленника я написал: Доктор Эдгар Г. Гумберт с дочерью, 342, Лоун Стрит, Рамздэль." (ч. 1, гл. 27)

"...моя спутница уже подарила мне столько услад, что мечта о "Приморском Королевстве", о "Сублимированной Ривьере" и тому подобном давно перестала быть глубинным порывом и свелась к рассудочной погоне за чисто теоретическим переживанием. Эдгаровы ангелы это знали - и устроили дело соответствующим образом." (ч.2, гл. 3).

"За обедом с Долли в городском ресторане: мы заметили, что мистер Эдгар Г. Гумберт ел свой бифштекс европейским способом - не покладая ножа". (ч.2, гл. 8)

Читать дальше