По дороге на Скирос

Я покидаю город, как Тезей -
свой Лабиринт, оставив Минотавра
смердеть, а Ариадну - ворковать
в объятьях Вакха.
Вот она, победа!
Апофеоз подвижничества! Бог
как раз тогда подстраивает встречу,
когда мы, в центре завершив дела,
уже бредем по пустырю с добычей,
навеки уходя из этих мест,
чтоб больше никогда не возвращаться.

В конце концов, убийство есть убийство.
Долг смертных ополчаться на чудовищ.
Но кто сказал, что чудища бессмертны?
И - дабы не могли мы возомнить
себя отличными от побежденных -
Бог отнимает всякую награду
(тайком от глаз ликующей толпы)
и нам велит молчать. И мы уходим.

Теперь уже и вправду - навсегда.
Ведь если может человек вернуться
на место преступленья, то туда,
где был унижен, он прийти не сможет.
И в этом пункте планы божества
и наше ощущенье униженья
настолько абсолютно совпадают,
что за спиною остаются: ночь,
смердящий зверь, ликующие толпы,
дома, огни. И Вакх на пустыре
милуется в потемках с Ариадной.

Когда-нибудь придется возвращаться.
Назад. Домой. К родному очагу.
И ляжет путь мой через этот город.
Дай Бог тогда, чтоб не было со мной
двуострого меча, поскольку город
обычно начинается для тех,
кто в нем живет, с центральных площадей
и башен.
А для странника - с окраин.

И. Бродский (1967)

Возвращаясь к ренессансному идеалу человека

Таковой, к примеру, весьма развёрнуто изложен уже упоминавшимся Бальдассаром Кастильоне в "Придворном".

Сначала выжимка из "Придворного", затем комментарии.

Читать далее...

А вот когда я смотрю на эти фотографии

Как-то отчётливее себе представляю как там в Норвегии должно хорошо бегаться. По горам.

Театральное.

Спать надо, а я фотографии выкладываю :-)

Ив Жаммиак. "Месье Амилькар" Роль месье Амилькара.


ещё пара штук

По случаю праздника, который вроде как и не праздник

а празднуется св. Кирилла и Мефодия ( а меня, есть сведения, по в честь первого чуть Кириллом не обозвали, да Бог миловал)

Я ни разу не выкладывала фотографии цветов

А сейчас так грустно и тревожно на душе, что захотелось (по контрасту, видимо) разглядывать цветы... И думать о летнем солнце.




more

Не дождётесь! (с) ( утреннее ощущение)

"Утро. Мутные стёкла как бельма.
Самовар на столе замолчал.
Прочёл о визитах Вильгельма
И тут же смертельно устал.

Шагал от стола до окошка,
Барабанил марш по стеклу.
И следил как соседская кошка
Ловила свой хвост на полу.

Свистал. Рассматривал тупо
Комод, "Остров мёртвых", кровать.
Это было и скучно и глупо.
И опять начинал я шагать.

Взял Маркса - поставил на полку.
Взял Гёте - и снова назад.
Зевая, подсматривал в щёлку,
Как соседка пила шоколад.

Напялил пиджак и пальтишко.
Вышел. Думал. Курил.
При мне какой-то мальчишка
На мосту под трамвай угодил.

Сбежались. Я тоже сбежался.
Кричали. Я тоже кричал.
Рукою махал, возмущался
И карточку приставу дал.

Ходил на выставку. Злился.
Ругал бездарность и ложь.
Потом со скуки напился
И качался как спелая рожь.

Пошёл к приятелю в гости,
Говорил о холере, добре,
Дожде, Уриэле д'Акосте
И домой пришёл на заре.

Утро. Мутные стёкла как бельма.
На столе всё та же "Русь"
С речами того же Вильгельма.
Встаю - и снова тружусь!"

Саша Чёрный.
Том и страницу не помню, пишу по памяти...

Неестественное. О беге до рассвета

"Закат из золотого стал как медь
Покрылись облака зелёной ржою.
И телу я сказал тогда: - Ответь
На всё, провозглашённое душою."

Гумилёв Н.С. Собрание соч.М. 1991. Т. 2, стр. 41.

Fabian Perez


Танго

Не вижу причин скрывать, что ничего в хореографии не понимаю, для меня это нечто вроде разновидности гимнастики сочетаемой с социально одобряемой возможностью ( и обязанностью - а этого я не люблю!) подержаться за сексуально привлекательный объект.
Но посмотрев на картины Переса зашевелились у меня некоторые мысли...









Мысли я не покажу, а картины - пожалуйста...

* * *

...бессилие: не в силах спать, не в силах бодрствовать, не в силах переносить жизнь, вернее, последовательность жизни. Часы идут вразнобой, внутренние мчатся вперед в дьявольском, или сатанинском, или, во всяком случае, нечеловеческом темпе, наружные, запинаясь, идут своим обычным ходом. Можно ли ожидать, чтобы эти два различных мира не разъединились, и они действительно разъединяются или по меньшей мере разрывают друг друга самым ужасающим образом. Стремительность хода внутренних часов может иметь самые различные причины, самая очевидная из них - самоанализ, который не даёт отстояться ни одному представлению, гонит каждое из них наверх, чтобы потом уже его самого, как представление, гнал дальше новый самоанализ.

Ф. Кафка Дневник. Запись от 16 января 1922 года.