"Не оставайся одна. Мы обязательно встретимся..." - пиздит Дельфин. А звучит неплохо, как песня. Помню, ходил в гости пешком. Зима - минус двадцать, замерзшие руки в обрезанных перчатках, сигарета раскуривается без какого- либо их участия, красные огоньки пепла летят прямо на куртку и ботинки, взгляд лежит у ног, перемешивающих снег. На часах около пяти часов утра, второе или третье января, все уже наелись выходными и покинули холодные улицы. Быстрым шагом приближаешься к супермаркету, где кассирша спит прямо на рабочем месте, подложив под голову красную подушку. Ей снится дом, она мечтает о тепле и отдыхе, а перед ней тинэйджер с бутылкой водки, двумя тетрапаками томатного сока, в капюшоне из- под короткого пуховика и отпечатком депрессии на обветренном ебале. Она возвращается в реальность, подавая две пачки так необходимых сигарет и пакет- майку с покупками, даже ничего не говоря, а я ничего не хочу слышать, кроме: "Там, куда я ухожу..." в наушниках. Я даже не иду теперь - плыву под музыку по широким рекам пустых улиц, абсолютно без мыслей, автоматически нажимаю кнопку с номером нужной мне квартиры зажигалкой, из динамика раздается нарочито грубый голос, пи-и-и-ип -- бляц! - хлопает железная дверь. На стенах подъезда чьи- то примерзшие харчки, желтый лед в лифте, и непонятно на какой этаж нужно подняться, мне всегда везло на четверки... Не в этот раз. Дверь открывает Глеб, в комнате кто- то сонно тупит в телевизор без звука, лежа вокруг разбросанных по полу бутылок, создающих атмосферу притона. И ты валишься на пол, словно очередная бутылка - такой же пустой и нужный лишь для общей картины одному только художнику. Пьешь первую, затем уже вторую против желания, по какой- то безумно глупой инерции. И говорить не о чем, лишь Дельфин шепчет в одно ухо: "Знаю, ты сможешь меня найти...".