Я не знаю его. Я не знаю, какой кофе он пьет по ночам, когда впервые увидел море и что может заставить его заплакать. Но я знаю, что сейчас он борется с комком пустоты внутри и мне лучше тихо тлеть в своих эмоциях. Я не знаю его, но просто наслаждаюсь тонкой фигурой на фоне неспящего города. Я хочу снять для него фильм. Я хочу снять с него рубашку. Но я просто наслаждаюсь тонкой фигурой на фоне борхесовского города. И мне кажется, что я в смертельной лихорадке, и его прохладные руки принесут иллюзорное облегчение. Но чужой комок пустоты нужно уважать. Это как та гениальная сцена в «Риме» Феллини, когда герои фильма нашли в пещере фрески. Но как только их открыли, они начали оплывать от воздуха и стремительной жизни. Так и его клокочущая болезненная тайна должна быть взаперти. И манить всечувствующих девушек на острый аромат его усталости…

Я родилась двадцать восьмого дня двенадцатого месяца шестьдесят первого года эпохи правления императора Сёва. А значит у меня еще есть время на крахмальный шелест его рубашки… Ритм. Безмолвной нежности.