Как на грех зелёных конвертов на почте не оказалось. И, прямо скажем, сие было скверно. Алёнку так и подмывало счесть это дурным предзнаменованием.
– Ну как же так? – чуть не плача спросила она розовую корову, сотрудницу почты, – неужели ни одного не осталось?
– А что Вас так удивляет? И от меня-то Вы что хотите? Тут Вам не ГДР, деточка! У нас социализм не резиновый. Да, были зелёные конверты, но их раскупили.
– Когда? Кто?
– Да утром сегодня Андрюша, сынишка Тяпин, последний и купил. Небось ради этого в мороженом себе отказал! – предположила корова. Алёнка вздохнула.
– Ладно, давайте оранжевый. А блокноты с чёрной бумагой у вас хоть остались?
– Это пожалуйста. Вот это сколько угодно! Хоть с зелёной, хоть с фиолетовой. Вам с какой?
– С чёрной. Я же уже сказала.
– Пожалуйста, дамочка. Я же не могу помнить всё, что Вы говорите! С Вас семь копеечек.
Алёнка взяла блокнот, конверт и пошла к столу с чернильницами. Жёлтых, конечно, не было – пришлось писать красными:



Алёнка вложила письмо в оранжевый конверт, облизала клейкие края и снова в сердцах воскликнула: «Какой же он всё-таки красный! Матерь божья!» Затем опустила письмо в ящик и поспешила к своим качелям. До полудня ей надо было успеть начать думать о Парасольке и о том, как он давит своим танком новобранцев и думает о том, как она качается на качелях и думает о нём.

Продолжение следует...