В колонках играет - жужжит кондиционер
Настроение сейчас - сонное

Разговор с Андерсеном

Мне всегда нравились сказки Андерсена. В детстве я предпочитала их всем другим, потому что чувствовала, что в них заложено больше, чем кажется на первый взгляд. Большинство из них, как мне кажется, написаны для взрослых и заставляют задуматься над философским вопросом «Зачем я живу?».
Как бы было здорово, если бы все писатели после смерти попадали в чудесную Страну Забвения, в которую обычные люди могут попасть только во сне. Там тепло, уютно и куда не глянь—везде можно увидеть замечательные по своей красоте пейзажи. Красные, желтые листья осени, восхищавшие Пушкина и Есенина; прозрачные, чистейшие родники; места, где можно просто полежать на солнышке и помечтать. В принципе, ведь все писатели просто большие мечтатели и вечные дети.
И как раз на такой опушке, покрытой осенними листьями, и находящейся под самым теплым лучиком заходящего солнца я и нашла бы Христиана Андерсена. Он бы сидел, глядя на Океан Сна, вспоминал про свою бедную Русалочку, а рядом с ним, почти задевая своими крылышками его ухо, порхали Дюймовочка и Король Эльфов.
Я так размечталась, что сама не поняла, как очутилась в этой стране, причем именно на той самой опушке, где расположился сказочник.
--Извините,--только и смогла пролепетать я.
Передо мной сидел высокий, большой человек с длинным носом и добрыми, но проницательными глазами.
--Здравствуйте, юная госпожа,--сказал он, поднимаясь на худые ноги и отвешивая мне поклон. Его маленькие друзья-эльфы весело закружились надо мной.
Я сделала книксен и попросила его проводить меня до границы этого чудного места с Реальностью. Он, по доброте своей, согласился.
Так начался наш разговор.
--Скажите, господин Андерсен, вам нравится здесь?—поинтересовалась я.
--Да, мне тут очень нравится. За последние век мне удалось создать самый лучший в Забвения кукольный театр. Знаете, ведь в детстве у меня был свой, выструганный отцом, маленький театр: я устраивал представления для моей матери и сестер… правда они надо мной смеялись и я даже несколько раз доводили меня до слез,--сказал он задушевным голосом. Меня даже удивила подобная искренность, свойственная скорее женщинам, нежели мужчинам.—Кроме того, меня навещают все мои герои. Они не покинули меня и даже пытаются как-то помочь. Вот недавно я с горем пополам научился летать—Гадкий утенок помог. Я понял, что мне не хватало этого в Том мире.
Мы прошли немного вперед по песчаной тропинке. Легкий ветерок освежал нас своей умиротворяющей прохладой.
--Почему вы так часто писали о смерти?
--Я хотел…я верил что ее нет и не надо родителям так тосковать о своих умерших детях. Я знал, что они становятся ангелами и совсем не горюют о земной жизни, которую и увидеть-то толком не успели. Вы помните мой рассказ про девочку, торгующую спичками?—спросил он после некоторой паузы.—ее семья жила со мной по соседству, когда я только перебрался в Копенгаген. Они и вправду жили очень бедно, и мне кажется, только обрадовались, что их дитя умерло. Через тонкие стены я слышал разговоры родителей. Хотя, наверное, они просто искали повод, чтобы не расплакаться и жить дальше. Один мой друг-актер той холодной ночью под Новый год был на улице и видел маленькую девочку в одном ботинке, прижимающуюся к стене и выкрикивающую охрипшим от простуды голосом: «Спички. Покупайте спички». Все проходили мимо хрупкого существа, будто она была невидимкой. Они думали о себе и теплом доме с хорошим ужином, метель била им в лицо и они не глядели по сторонам. А стоило ведь уделить совсем немного внимания бедному ребенку. Актер, сам живущий впроголодь, хотел, было подойти и отвести ее к себе домой на чердак, чтобы накормить, но она вдруг сорвалась и побежала через дорогу, растворилась в темноте улиц.
Моя маленькая соседка была обычным ребенком, хотела, как все остальные дети иметь красивые игрушки, теплую постель, но ей приходилось работать, чтобы прокормить семью…как и мне когда-то. Отец умер, когда мне было 10 лет, и мать отдала меня в подмастерья к сапожнику. С раннего возраста мне пришлось трудиться и самому зарабатывать на кусок хлеба.
Я прослезилась, вспомнив грустную историю. В моей голове вертелось множество вопросов. Почему нам так сложно помочь другому? Почему мы не живем настоящим моментом и не видим, что происходит вокруг? Откуда берется жестокость в наших словах и действиях?
Но в основном мои мысли были сосредоточены на этом странном человеке, который несколькими словами заставил меня плакать и задуматься над этими вопросами. Один из них все-таки вырвался наружу:
--Почему же мы боимся показать свою доброту другому человеку? Я знаю нескольких людей, чрезвычайно жестоких, даже злых, на первый взгляд. Но однажды мне удалось узнать их получше и оказалось, что они просто неуверенны в себе и боятся, что другие, увидев, какие они на самом деле, будут смеяться над ними и, не дай Бог, обидят.
Над лицом писателя как будто нависла туча.
--Надо мной тоже часто смеялись, когда я говорил то, что думал,--ответил он.—Помнится один мой биограф даже назвал меня невротиком в одном своем сочинении…
--Да, да, да—согласилась Дюймовочка,--он сказал что, цитата,--добавила она с улыбкой,-- «ты производил впечатление человека смешного, но обаятельного и к тому же отличался наивной и открытой назойливостью. Непосредственность была одной из тайн твоего существа и с течением времени оказалась сильной чертой характера. Однако она была тесно связана с врожденной нервозностью, которая уже тогда и всю последующую жизнь приносила тебе много страданий, проявляясь, в частности, в периодических депрессиях...»
Андерсен остановился и громко рассмеялся заразительным смехом. Отдышавшись, мы продолжили свой путь.
Я задумалась еще над одной его сказкой—«Снежная королева».
--Меня всегда восхищала маленькая Герда. Такая смелость, сила духа и умение достигать своей цели в столь юном возрасте! Вы часто встречали подобных людей в своей жизни? Я могу только мечтать, что когда-нибудь стану такой…
--Все мои герои—это я сам, и люди вокруг меня. А то, что вы видите в других есть и в вас самих. Ведь эти качества проявились в Герде, когда ей нужно было сделать выбор: спасти Кая или ничего не делать, считая себя маленькой девочкой и сидеть дома. Герда просто слушала свое сердце, была искренней с самой собой и пыталась помогать людям вокруг… А что касается достижения целей… Я думаю что нужно следовать своим путем и никогда не останавливаться на достигнутом. Хотя я и узнал, что мои сказки--самые читаемые в мире только перед смертью, но ведь чтобы они таковыми стали, мне надо было начать писать. Мой отец был великим поэтом в душе и не очень известным башмачником. Я тоже мог быть таким, но однажды я ушел из дома искать счастья--мечтал стать великим актером, но, как видите, стал сказочником.—улыбнулся он.—Но и сказочниками так просто не становятся. Надо было завести связи в Копенгагене, где у меня не было ни друзей, ни знакомых. И я стал стучаться во все закрытые двери, и одна дверь мне открылась, так у меня появилось много интересных, образованных друзей, во многом помогающих мне. Я сделал свой первый шаг к мечте, а дальше идти было уже легче.
Я задумалась и продолжала свой путь. Вдруг мы остановились перед каменными воротами с надписью «Реальность». Андерсен улыбнулся и растаял в воздухе, будто его и не было. А я очнулась на кровати, сегодня 13 сентября 2009 года.
Хотьковская Алена