Мне повстречался дьяволёнок,
Худой и щуплый - как комар,
Он телом был совсем ребёнок,
Лицом же дик: остёр и стар.
Шел дождь... дрожит, темнеет тело,
Намокла всклоченная шерсть...
И я подумал: эко дело!
Ведь тоже мёрзнет. Тоже персть.
Твердя: любовь, любовь! Не знаю.
Не слышал что-то.Не видал.
Вот жалость... Жалость понимаю.
И дьяволёнка я поймал.
Пойдём, детёнышь! Хочешь греться?
Не бойся, шерстку не ерошь.
Что тут на улице тереться?
Дам детке сахарку... Пойдёшь?
А он вдруг эдак, сочно, зычно,
Мужским, ласкающим баском
(Признаться - даже неприлично
И жутко было это в нём)-
Пророкотал: "Что сахар? Глупо.
Я, сладкий, сахару не ем.
Давай телятинки да супа...
Уж я пойду к тебе - совсем".
Он разозлил меня бахвальством...
А я хотел ещё помочь!
Да ну тебя с твоим нахальством!
И не спеша пошёл я прочь.
Но он заморщился и тонко
Захрюкал... Смотрит, как больной...
Опять мне жаль И дьяволёнка
Тащу, трудясь, к себе домой.
Смотрю при лампе: дохлый, гадкий,
Не то дитя, не то старик.
И всё твердит : "Я сладкий, сладкий..."
Оставил я его. Привык.
И даже как-то с дьяволёнком
Совсем сжился я наконец.
Он в полдень прыгает козлёнком,
Под вечер - тёмен, как мертвец,
То ходит гоголем-мужчиной,
То вьётся бабой вкруг меня,
А если дождик - пахнет псиной
И шерстку лижет у огня.
Я прежде всем себя тревожил:
Хотел того, мечтал о том...
А с ним мой дом... не то что ожил,
Но затянулся, как пушком.
Безжалостно-благополучно,
И нежно-сонно, и темно...
Мне с дьяволёнком сладко-скучно...
Дитя, старик, - не всё ль равно?
Такой смешной он, мягкий, хлипкий,
Как разлагающийся гриб.
Такой он цепкий, сладкий, липкий,
Всё липнул, липнул - и прилип.
И оба стали мы - единый.
Уж я не с ним - я в нём, я в нём!
Я сам в ненастье пахну псиной
И шерсть лижу перед огнём...
