Настроение сейчас - Mea Culpa"…Вниз по небесной лестнице,
Обернувшись облаком,
Опускался Бог.
Ты посадила деревце,
Я его от холода еле уберёг.
Я за нелюбовь тебя простил давно,
Ты же за любовь меня прости…"
Текст песни - "Я Не Могу Без Тебя" - Валерий Меладзе;
Сто сорок
…
Сто сорок лун минуло.
Сто сорок солнц взошло с тех пор, как я видел ее в последний раз и Небо одело тяжелые свинцовые пластины облаков, облачившись в складчатые невеселые хитоны, словно Вечная Харита. И причесалось, убрав волосы – ветры тяготящими костяными гребнями, тона пригоревших сливок, цвета - явно чувствующейся утраты. И шлем вспыхивающих то там, то тут – то и дело салютов, расцвечивающих его Голову, заставлял меня морщиться и обессилено прикрывать глаза, вспоминать, и закусывать и до того уж искусанные в кровь губы.
Лиловое, стянутое ко лбу суховеями, испещренное дымом, словно морщинами, разглаженное к подбородку - подземными водами – пространство, ощерившееся и сгорбившееся, хрупко застыло в преддверии.
Сто сорок лун минуло. Всего – сто сорок.
…
Всего сто сорок солнц взошло с тех пор. И сменило друг друга. И халат ее, на котором жили: прятались и сражались змеи – кобры и гадюки – немного потускнел. Он только потускнел. Больше ничего не произошло.
Она все так же продолжала полулежать на подушках, свесившись и склонив маленькую аккуратную голову к полу, словно статуэтки, украшавшие полочки в ее гостиной; сжимать в одной руке Священную Книгу Святого Закона Божия, в другой же – что – то настолько противоречащее Вечной Книге, что даже мне становилось неловко и немного стыдно… За этот откровенный, навеянный злобными пурпуровыми иллюзиями неприкрытый гротеск и фальшь.
В разговоре… Постоянно… Будто в пику, в глаза она плевала ядом и сумасшествием, омерзительными шуточками, ложью, смешанной с правдой, и Истиной, которую не так – то просто было углядеть за тюлем ее извечного огня, именно потому, что это был непременно легкий бесстыжий тюль, а вовсе не тягостный застеснявшийся, промокший, испуганный бархат гардин. Она – была хороша, все же.
Она была хороша!
В своей томности и изощренности, иногда в невежественности и хамстве, забывчивости и слезах, в алогичности и нелепицах! В блестках и наигранности. В апатии явно и нарочито сменяющейся искристой небрежностью или нежностью – потоками.
Прекрасна и необыкновенна!
И она, как водится, жаждала Идеала.
А я только приходил постоять в ее дверях. «В сенях», как это могли б назвать предки. И понаблюдать за ней.
Наблюдать Её.
И все её сто сорок.
…
После этих моих посещений она то плакала, то смеялась, - и ее прекрасные рыжие волосы подлетали и взмывали, поблескивая и вспыхивая в солнечных лучах и пыли.
Медовая гниль… Запах бордовой золы и клейкая прихотливость карминной мишуры, которая больше уж мне мерещилась из – за всей этой навязчивой обстановки, нежели, чем по – правде.
Я рассматривал ее рот и наблюдал безуспешные попытки скрыть волнение. Разглядывал мелко колотящиеся ресницы и вслушивался в отрывистость фраз – в то, чем она всегда прикрывалась, стараясь сделать из фантика конфеты – веер или выдать кусочек скомканной бумаги за изысканное творение Оригами. Слюду за метеорит.
Она – пыталась… Всю свою жизнь она пыталась. Гналась за тем, чего не было, или, на самом деле, было так близко! Настолько близко, что, будто ощущая это, как болезненную досадную занозу, - «неприятность», будоражащую сознание, она тянулась к этому, чувствовала, старалась отыскать, вытянуть, но… не находила. И, не найдя, начинала злиться и нервничать, или вновь погружаться в свой настолько необходимый ей пыльный псевдо – стазис, знаменующий полу – увядание. Даже не переход.
Луны и Солнца. Которых она не наблюдала.
Солнца и Луны. Счет которым я потерял.
С ней.
И вне нее…
…
А после…
Я – ушел.
Тот, который возводил ее Замок из стекла и входил в ее чертоги, сплетенные невидимой паутиной. Печали...
Безупречное Время.
Как псевдо - застывшая патока Чувства спирально плененная в своем извечном осознании Первопричин.
Сто сорок… И еще Одна.
…
После…
Я – ушел… И она – совсем застыла. Не там и не здесь. Вероятно, она была все так же прекрасна.
Не обуглилась, не постарела и не скукожилась. В ней не появилось ничего от утрированной «жеваной бумаги», или «битого стекла»…
Лишь потускнела и облупилась. Как изысканная Игрушка. Или поделка. ПодДелка. Которой нет цены.
…
Сто сорок лун…
Сто сорок…
Сто сорок лун минуло. Всего – сто сорок.
Теперь я все так же приходил и глядел на нее, на то, как она держит Книги в руках, переворачивает бережно и осторожно страницы и дышит на чай, разлитый в большие красивые чашки, и как изо рта ее идет, диковинно застывая, пар. Заливает меня своей сладостью и приторной теплотой, от которой невозможно дышать!
Все превратилось в маленький сахарный мир, донельзя схожий с большой гадкой пыльной комнатой. И этому уж не виделось конца.
Снова и снова…
Я морщился, кусал до крови губы, что – то отвечал ей и что – то слушал в ответ…
А затем выбегал на улицу – в по – зимнему чистое, ссутулившееся небо. Под взором которого было холодно и мерзко одновременно. И так Живо и ярко, и яростно, что хотелось вздохнуть!
…И я – Дышал... Вдыхал, - вдевая, прокалывая, надевая и нанизывая!..
Одевая Небо, словно девушку, изукрашивая его губы и веки и ресницы… Совершенно забывая в тот миг о Ста сорока.
...страницах.
…
________
13 февраля 2008 год;
BY Айвельманов Игорь;
