Ещё когда холодно было, мама пошла гулять с Гришонком. Звонит мне вся такая растерянная. Говорит:
- А я тут синицу подобрала... Что с ней делать то?
Несчастная птица буквально спикировала в её ногам. Очень несчастная и квёлая птица. Особо не надеясь ни на какой положительный эффект, мама притащила её домой в варежке и поселила в картонной коробке у себя на подоконнике. Мы ей насыпали овса и покрошили варёное яичко. Первый вечер птица сидела и смотрела в одну точку. "Помрёт", - жалостливо решили мы.
Однако через какое-то время синица начала шебуршать в коробке со страшной силой. И гадить.
"Значит, что-то она там всё-таки ест!" - поняли мы.

На следующий день мы, оставив Гришонка и нового питомца Кирюхе, поехали в Третьяковку.
"Ваша птица гуляет по комнате", - позвонил он маме через какое-то время.
"Отлично!" - расстроилась мама.

Когда мы приехали, синицы видно не было. Совсем. Нигде. Она куда-то испарилась из закрытой комнаты. Допрошенный по всей строгости муж отрапортовал: "Последний раз я её видел сидящей на комнатном растении". Мы обыскали всю комнату. Три раза. Мама в панике заверяла всех, что злополучное пернатое забралось за шкаф, и теперь там помрёт и будет неприятно пахнуть. Между стеной и шкафом милиметров пять-десять, не больше, забраться туда не смогла бы даже очень злокозненная синица, поставившая себе твёрдую цель в жизни испортить в нашей квартире воздух... Но птицы нигде не было видно, и в голову закрадывались самые невероятные версии.
Пока я не догадалась пошарить под тумбочкой.
Отвратительно бодрая синица иронически подглядывала оттуда за поисково-спасательной операцией и вылезать добровольно не собиралась.

На следующее утро хмурая мама вытащила её на балкон и настойчиво предложила вернуться в родной парк. Синица сжалась в комок, ещё не веря в происходящее. Потом огляделась, пинькнула на прощание и полетела-полетела-полетела к дальним берёзам и серому февральскому небу. А мама смотрела ей вслед и улыбалась.