Сия литература, как и весь постмодерн в постсовке влияет а меня исключительно разлагающе. Если после Венички Ерофеева была еще какая-то надежда и зеленые черти, то после Довлатова, а следом Пелевина и книги "Как научиться ходить на высоких каблуках". Теперь мир начинает обретать реальные очертания лишь набрав определенный градус, а без градуса жизнь пугает. Еще немного, и я свалюсь с высоких каблуков и примкну в низину, к маргинальным диссидетнам. Главное, чтобы они еще были в состоянии декламировать Есенина на брудершафт.

Панаев вытащил карманные часы размером с десертное блюдце. Их циферблат был украшен витиеватой неразборчивой монограммой. Я вгляделся и прочитал сделанную каллиграфическими буквами надпись:
"Пора опохмелиться!!!" И три восклицательных знака.
Панаев объяснил:
- Это у меня еще с войны - подарок друга, гвардии рядового Мурашко. Уникальный был специалист по части выпивки. Поэт, художник...
- Рановато, - говорю.
Панаев усмехнулся:
- Ну и молодежь пошла. Затем добавил:з
- У меня есть граммов двести водки. Не здесь, а в Париже. За телевизор спрятана. Поверьте, я физически чувствую, как она там нагревается.
("Филиал")

- Спиртного ничего нет, - сказал вышибала. И оглядел меня всего, как дохлую птичку или грязный лютик.
МОСКВА - ПЕТУШКИ.

- А где мои брюки? - спрашиваю.
- Вера тебя раздевала, - откликнулся Марков, - спроси у нее.
- Я брюки сняла, - объяснила Вера, - а жакет - постеснялась...
Осмыслить ее заявление у меня не хватило сил.
- Логично, - высказался Марков.
- Они в сенях, я принесу...
- Ты лучше принеси опохмелиться!..
Марков слегка возвысил голос. Апломб и самоунижение постоянно в нем чередовались. Он говорил:
- Надо же русскому диссиденту опохмелиться, как по-твоему?!.. Академик Сахаров тебя за это не похвалит...
("Заповедник")

Но ведь нельзя же доверять мнению человека, который еще не успел похмелиться!
МОСКВА - ПЕТУШКИ.

Все вырастает с похмелья ровно настолько, насколько все казалось ничтожнее обычного, когда ты был пьян...
МОСКВА - ПЕТУШКИ.


Мир изменился к лучшему не сразу. Поначалу меня тревожили комары. Какая-то липкая дрянь заползала в штанину. Да и трава казалась сыроватой.
Потом все изменилось. Лес расступился, окружил меня и принял в свои душные недра. Я стал на время частью мировой гармонии. Горечь рябины казалась неотделимой от влажного запаха травы. Листья над головой чуть вибрировали от комариного звона. Как на телеэкране, проплывали облака. И даже паутина выглядела украшением...
Я готов был заплакать, хотя все еще понимал, что это действует алкоголь. Видно, гармония таилась на дне бутылки...
("Заповедник")

- Ты выпил? - спросил Безуглов.
- Нет. А у тебя есть предложения?
- Что ты, - замахал ручками Безуглов, - исключено. Я пью только вечером... Не раньше часу дня...
("Чемодан")

LI 5.09.15