Франсуаза Арди это Суламифь, вскружившая голову Соломону. Франсуаза Арди имеет полное право выдрать за волосы царя, отобрав его знаменитое утешительное кольцо с «это пройдет» и, как девочка в мультике про Бонифация, укоризненно качая головой, дать другое: «На!» Наступит беда, взглянет царь на кольцо, а там «Все есть любовь!». Придет горе, кинет Соломон в сердцах его на землю, а, подняв, увидит незамеченную до сих пор выгравированную надпись на внутренней стороне кольца: «И это тоже любовь!» И сама Франсуаза Арди тоже есть любовь. Ее очередная среди бесчисленных эманация.
 
Когда в наушниках раздается знаменитый проигрыш «Tous Les Garçons Et Les Filles», то незаметно для себя начинаешь качать из стороны в сторону голову улыбаясь. Удивляясь тому, почему и прохожие, а затем и весь мир, не качаются песенке «Quel mal y a-t-il à ça» в такт?
 
Бойтесь не любящих поп-музыку. Это страшные люди. Бегите их сломя голову, прячьтесь: они не знают любви. Они не знают, что поп-музыка есть, очень просто – любовь, и поневоле, не сознавая того, мы тянемся к ней, протягивая руки, жмемся, растворяемся в самой простой на свете музыке.
 
Для Франсуазы Арди все есть любовь. И ничего кроме любви. Ничего кроме. Но любовь есть и печальное ожидание, когда он перезвонит, а он не перезванивает. Любовь не только гулять вдвоем за руку, но и гулять одной, скучая. Любовь это скучать. Заваривать чай и думать о нем, мешая остывший кофе и думать о нем. Вспоминать о нем, когда звякнет о серебряная ложечка о чашечку. Любовь для нее всегда материальна, она везде, и все – никак не метафора! – есть любовь. Потому что любовь это телефон, на который бросаешь нетерпеливые взгляды, даже дав себе обещание, поклявшись всеми на свете богами, что не ждешь звонка, и не любишь, не любишь, не любишь. Любовь это бросаться всем телом, рыбкой из аквариума в море, к звонящему телефону. Это, наконец, сама телефонная трубка, которая греется, пока ты держишь ее, и от которой краснеют уши (впрочем, уши краснеют не только от этого!). Любовь это звуки, шорохи, помехи в телефонной трубке, и какие-то слова, буковки, звуки, раздающиеся на том конце телефонного провода. Любовь это слушать, что он говорит, и не слышать, не понимать, а просто радоваться тому, что слышишь его. Любовь это слух, сам навостренный слух. Это суслик, опасливо вылезающий из норки, ушки которого дергаются на ветру, и он к чему-то принюхивается. Любовь это самый тонкий на свете слух, который, впрочем, все равно оказывается не нужным – после пяти минут счастья телефонного разговора сказать «и тебе спокойной ночи» и вдруг ужаснуться, что даже не поняла, о чем вы сейчас говорили. Помнишь только, что было хорошо. Любовь вся существует в двухминутных песенках. Любовь это бег на короткую дистанцию – от любви к… любви. А в промежутках ничего, тишина, сугубо сокровенное молчание. Любовь это когда каждые две минуты смотришь на часы, перед и после свидания (до следующего? о, когда же?!). Любовь это когда само двухчасовое свидание длится словно две минуты, ровно одну песенку Франсуазы Арди. Весь мир оказывается под водой с тысячью островками, расстояние между которыми – две минуты. И там – хорошо. А между ними – не очень. Жизнь как целокупное время, как море-окиян, исчезает совершенно, остаются лишь островки, две минуты и теплая телефонная трубка. Любовь это почему-то всегда «между». С ней – тебя точно нет. Без нее – страстно хочется в страну по имени «нет» вернуться.

 

вечная фетишизация действительности, три зимы четыре осени, непадающая телефонная трубка, кольцо на ребро