Мало кто знает, но у Мистера Т. тоже бывали романы, прошу заметить - с женщинами.
***
-Лизонька, постой же, подожди! Я люблю тебя, Лизонька!
Лизонька остановилась,выдернула наушники и удивленно посмотрела на Мистера Т.
- Простите, вы что-то хотели?
- Тебя, Лизонька, только тебя - и никого, ничего мне больше не надо во всем этом чертовом, догнивающем мире. Среди всех этих чужих и обманчивых лиц, среди этих пустых и пошлых разговоров лишь ты, ты одна даришь мне свет и надежду, надежду на то, что если есть ты - значит, не все еще потеряно, значит, есть шанс на спасение. Лизонька, я...
- Извините, но вы меня с кем-то перепутали. Меня Маша зовут, и вас я впервые вижу.
Мистер Т хватает Лизоньку за руку.
- ...я люблю тебя, Лиза, Лизонька, ангел мой, светоч, лучик солнца...
- Да прекратите уже, вы меня пугаете!
Лизонька пытается освободить руку, но Мистер Т вцепился крепко и сдаваться не собирался.
- ...лучик солнца в ненастный день. Помнишь, как гуляли по парку, и ты говорила мне о том, что надо быть добрее к людям, и что в каждом есть внутренний свет, который можно разглядеть, если повнимательнее, поглубже взглянуть? А я все хмурился и был таким ужасным, и говорил тебе, что ты несешь чушь и что люди отвратительны по своей природе, и что даже животные лучше, потому что не умеют лгать - помнишь? А ты улыбалась так грустно и пожимала плечами, и мне становилось стыдно.
- Отпустите, мне больно! Вы больны, вам помощь нужна.
Мистер Т ослабил хватку и второй рукой погладил Лизу по предплечью.
- Да, Лизонька, ты опять права. Я болен, очень болен, я отравлен, в моей крови яд, выживающий все хорошее, оставляющий лишь боль и злость...но ты, ты опять поражаешь меня своей добротой. Вылечи же меня, мой милый доктор, только тебе я могу доверить себя всего, с потрохами, потому что только ты способна исцелять, превращая яд в волшебный нектар.
Лизонька наконец вырвалась, оттолкнув Мистера Т.
- Да, блядь, отъебись ты уже от меня, извращенец сраный! Лизонька, блядь, Лизонька. МАША я, понял?! Доебался же, мудлан, со своей хуйней. Пиздуй лечиться, пока тебя, мудака несчастного, не покалечили. Еблан, блядь, опаздываю из-за тебя.
И Лизонька поспешно скрылась за поворотом.
Мистер Т гневно сплюнул и прокричал ей вслед:
- Ну и дура ты, Маша. Я из тебя такую прекрасную женщину делал, а ты...Ну и черт с тобой, живи своей никчемной жизнью. И имя у тебя, кстати, дурацкое.

Мистер Т и Павел Иванович пили кофе с коньяком в маленькой беспорядочной кухоньке. На столе стояла герань и пиала с вареньем. В варенье была дохлая муха. Говорили о высоком.
- Нет, знаете, не согласен с вами, категорически и абсолютно, абсолютно и категорически. Абсолютно категорически не согласен. Это очень талантливо, очень. Если говорить о высоком, то это стихотворение - одно из наилучших. Восссторг!
Павел Иванович причмокнул.
Мистер Т отпил из чашки и поморщился.
- Говно.
- Стихотворение?!
- Кофе. Коньяк. И стихотворение - говно. Если уж говорим о высоком, то давайте лучше хоть живопись обсудим или там...театр. Хотя тоже говно. Но эти писульки - разве ж это о высоком? Нет, это вы девочкам малолетним и романтичным - прости Господи! - мозги пудрить будете, но не мне. Не мне, понимаете?!
Мистер Т раздраженно смотрел на Павла Ивановича.
Павел Иванович ошарашенно уставился на мистера Т.
- Что, простите? Какой такой живопись? Какой театр? О чем вы вообще говорите? Мы же о высоком, высоком!
Мистер Т стукнул кулаком по столу.
- Это я о высоком, а вы - о говне! О говне, говне, полнейшем отвратительнейшем говне! Фу, фу, фу, мерзость какая, даже и спорить желания нет.
Мистер Т подлил в чашки коньяку.
В дверь позвонили.
Павел Иванович резко встал.
- Ах вот как, значит! Ну ладно-ладно. Я пойду, открою.
Мистер Т отпил из чашки и его губы растянулись в блаженной улыбке.
- Говноооо-с.
Павел Иванович вышел из кухни.
Через минуту он зашел, и с ним был человек в сиреневом шарфике и широкополой шляпе серебристого цвета.
Мистер Т поморщился.
Павел Иванович довольно скалился.
Третий человек скучающе наблюдал.
- Вот, знакомьтесь. Это - мой старинный друг, о котором мы сегодня с вами беседовали. Аполлон Аверьянович Высокий.
Высокий еле заметно улыбнулся.
Мистер Т удивился и покачал головой.
- Так вот оно какое.
И разлил остатки коньяка по чашкам.

Мистер Т шел по дороге и жевал жвачку, придирчиво рассматривая тепло одетых прохожих. На нем было бежевое пальто поверх черной кофты, под которой виднелся ворот ярко-оранжевой водолазки, и синие джинсы, заправленные в высокие черные сапоги. Ах да, и еще на голове - коричневая кепка.
Навстречу ему шла девочка лет десяти, в сиреневой куртке и голубом берете.
Мистер Т остановился.
- Эй, девочка!
Девочка остановилась и недоверчиво уставилась на мистера Т.
- Да?
Мистер Т сел на корточки.
- Ты знаешь, девочка, а ведь ты и не девочка вовсе. Ты - потенциальная женщина, понимаешь?
Девочка отрицательно покачала головой, продолжая опасливо рассматривать мистера Т.
Мистер Т кровожадно ухмыльнулся.
- Не понимаааешь. Конечно, ты же женщина, хоть и потенциальная, а они вообще понимать не любят, знаешь ли.
Мистер Т выплюнул жвачку.
- Так вот. Сейчас ты веселая и маленькая, и самое большее, что может тебя волновать - это то, что подружка не захотела с тобой гулять, а мама дала подзатыльник за не вымытую посуду. А через два года у тебя начнет расти грудь и прочая гадость, а потом ты начнешь неумело красить губы маминой красной помадой и пользоваться ее прокладками, гордясь этим безразмерно. Начнешь интересоваться мальчиками и будешь записывать отвратительные стишки в толстую розовую тетрадку. Вот скажи - ты об этом задумывалась когда-нибудь?
Девочка на секунду задумалась, а потом снова отрицательно покачала головой.
- Вооот. И это еще не самое мерзкое. Потом ты переспишь с каким-нибудь очередным идиотом, потому что у него самый клевый прикид в классе, предварительно выпив три банки дешевого пива и выкурив не в затяг пару сигарет. Но даже не это хуже всего - даже не все эти тупые молодежные тусовки и не играющее либидо, не разукрашенные физиономии и пирсинг по всему телу, даже не раскуривание косяков за углом дома - нет-нет-нет, это все мелочи! Самое мерзкое потом, когда ты будешь придирчиво изучать свое отражение в зеркале и поправлять аккуратную тонкую масочку макияжа, когда начнешь одеваться строго и со вкусом, когда сможешь посвятить десять часов своего времени раскладыванию книг в строго алфавитном порядке, когда будешь поливать из маленькой леечки все эти многочисленные уродские цветы...и еще - когда все чаще станешь задумываться о всякой хрени типа там...смысла жизни, вопросах любви, отношений. Будешь задумываться, а потом, когда зазвонит телефон, болтать с подругой о ее новом любовнике и о том, как готовить рыбу в кляре. Вот это - самая мерзость. Но после, сидя в очередной раз у окошка в ожидании своего гребаного супруга, ты вдруг почувствуешь ее - эту безысходность, воняющую хуже десятка тухлых яиц. И тогда тебе станет по-настоящему страшно.
Безысходность, понимаешь?! Безысходность!!
Мистер Т кричал и размахивал руками.
Девочка посмотрела на него презрительно. Потом фыркнула и достала из кармана жвачку.
- Лох. - заключила она, и пошла по своим делам, а мистер Т все бегал, кричал и махал руками.