38.
У ЖИТЕЛЕЙ КАМЧАТКИ СТРАННЫЕ ПОВАДКИ

городская новелла
(великомученикам полуострова Камчатка посвящается)

Бабушка Алена, как и большинство садомазохистов камчатских, приехала в Петропавловск-Камчатский в юные годы по комсомольской путевке. Приехала с теплой Кубани с одним простым желанием - испытать себя в тяготах. Комсомол и партия не обещали легкой жизни молодым покорителям Севера. И это тот редкий случай, когда советская пропаганда не обманула, не подвела. Сегодня бабушка Алена ходит с ведром по центральным улицам Петропавловска-Камчатского и собирает щепу для своей «буржуйки», чтобы попытаться выжить в очередную суровую зиму. Когда у бабушки Алены на четвертом этаже замерзает канализация, то же ведро служит ей унитазом. Чтобы зад не примерзал к цинку, ободок ведра нужно обложить газетами или тряпками. Такая технология очень популярна у камчадалов, она будет передаваться следующим поколениям.
Представители интеллигенции стараются утром отнести ведро как можно дальше от дома. Но есть и такие, которые могут выплеснуть прямо с балкона. А потому здесь, как в блокадном Ленинграде «ЭТА СТОРОНА УЛИЦЫ НАИБОЛЕЕ ОПАСНА ДЛЯ ПРОХОДА ГРАЖДАН».
Дабы москвичам, изнеженным под Солнцем-Лужковым, было проще понять непокорный местный характер, доподлинно приведу стихи камчатского поэта Андрея Прохорова, напечатанные в газете «Городская газета»:
Обожаю испытывать боль,
Синяки и ушибы на локте,
Когда в рану посыпали соль
Или просто занозой под ногти.
Когда с хрустом ломается кость,
Или вдруг кипятком обварился, -
Никогда не испытывал злость,
Боли я, как иконе молился!
Боль дает и пикантность, и вкус,
Хоть залазий на дыбу и висни.
Мне приятен собаки укус,
Потому что без боли нет жизни!

Суровая борьба со стихией образовала здесь новую модель семейных отношений под названием - камчатская семья (не путать со шведской!). Вот вам пример. В первый же вечер по прилету в Петропавловск-Камчатский... (коренные называют его просто Город, дабы не ломать, не мучить язык. Последуем и мы их примеру). Так вот. В первый вечер наш местный собкор Игорь Кравчук привез меня в гостиницу не то «Авача», не то «Чавыча» - в потемках энергетического кризиса не разберешь. Здесь за стойкой портье при тусклом мерцании спички я обозрел ослепительно прекрасные черты лица сорокалетней красавицы-администраторши Арины Владимировны. Зябко кутаясь в пальтецо, она взяла посиневшими от холода пальчиками мой паспорт и так естественно улыбнулась, как не улыбаются ни в одном хотеле мира. Восхищенный, я не желал покидать ее пост, и тут же, прямо у стойки, предложил девушке легкий флирт. Арина Владимировна приняла предложение, но сразу пояснила, что ее хрупкое сердце уж пятый год как напрочь зацементировано от особей мужского пола и дальше легкого флирта дело не пойдет.
После выяснилось, что Арина Владимировна в недавнем прошлом школьная учительница. Очень любит детей, собак, живопись и театр. Но костлявая рука Кризиса выставила девушку за школьный порог, отняв последний кусок. Та же черная лапа пустила по миру бывшего мужа - художника, и где он сейчас мыкает свои печальные дни Арине Владимировне не известно. И вот теперь, в этой холодной и мрачной гостинице за 600 рублей в месяц Арина Владимировна, лишенная прошлой отрады жизни, лишь раз в полгода вступает в духовную близость с редкими постояльцами, хоть что-то смыслящими в сфере искусств. Что же касается так называемых серьезных отношений с так называемыми мужчинами, то ее представления на сей счет весьма торжественны, романтичны и не могут уложиться в банальную схему плотской земной любви. А потому вот уже пятый год живет Арина Владимировна под одной крышей со своей преданной подругой Елизаветой, которая понимает ее, как никто другой. Они заботятся друг о друге, вместе воспитывают дочь и в лютые морозы согреваются под одним одеялом. Но ничего ТАКОГО меж ними не может быть, потому как родство их девичьих душ и есть высшее наслаждение разума.
На следующий день мы приехали к Арине Владимировне на ее дачу вместе с той самой подругой Елизаветой. Весь вечер девушки пылко рассказывали о местном драмтеатре, спорили по вопросам культуры, поругивали заезжих москвичей. Дело в том что москвич, в отличие от простого грубого россиянина, никогда не подкатит с открытым текстом и не признается, чего он хочет в конце концов от простой честной девушки. Москвич может несколько дней к ряду прикидываться существом бесполым и упорно делать вид, что кроме духовного мира данной особы его категорически ничего не интересует. Он взахлеб цитирует классиков, намекает на свое значимое положение, сетует на холостяцкую неустроенность в большой московской квартире, а его похотливая рука с ловеласским перстнем вот уж все ближе и ближе подбирается к девичьей коленке...
...Спустя две недели, прощаясь с недоступной красавицей Ариной Владимировной у той же гостиничной стойки, я попросил приписать в мою квитанцию пару дней, дабы своровать с нашей бухгалтерии немного денег. Ее светлое лицо вмиг помрачнело, а хрупкая фигурка выразительно съежилась, словно в момент внезапной опасности:
- Ах, Николай Александрович, я так и знала, что этим все кончится... А ведь какие стихи читали... шоколадки дарили... Я так и знала...
Она нервно схватила бланк, но тут же отшвырнула его в сторону:
- Я не буду вам ничего приписывать, не буду!
Низко, словно виноватая, опустила взор. Я попытался привести ее в чувство какими-то шутками, но Арина Владимировна больше на меня не взглянула...
Уже по прилету в Москву приснилась мне та старуха с ведром, собирающая щепу по улицам холодного Города. Господи, неужели это Ее будущее?