О горном двадцать первом и почти ночевке.

Написание сего рассказа-отчета уже само по себе можно назвать маленьким радостным событием, потому что в течение последних многих месяцев то ли из-за отсутствия достойных мероприятий, то ли от писательской лени завпечатление на блокнотском листе факытов и ощущений прекратилось. Кажется, переживала из-за этого малоприятного пробела и пыталась вернуть к жизни интересную и полезную для будущего традицию только Кудря, а мы с Ксавишной молча кивали головами, каждая вкладывая в свои телодвижения разные смыслы. Реальные причины кризиса выяснить до сих пор не удалось. Надеемся, внезапно проявленная Мэтчей инициатива все же даст толчок ренесансу, станет этаким креативным пинком.
И вдруг наступило 21 февраля 2004 года. Для того, чтобы ты, любопытный читатель, понял ощущения, переживаемые скромным автором, тебе придется максимально активизировать свою богатую (автор уверен) фантазию, потому что ничего, что этому дню предшествовало, ты не знаешь и не узнаешь наверняка.
Жисть нашего женского трио заметно изменилась во все возможные стороны. Ксава с успехом оставила за хрупкими плечами четыре года обучения в КИМЭПе и теперь упахивается, возглавляя перспективную, но только что основанную туристическую фирму. Дельце это отнюдь не из легких, и Ксавишна меняется под давлением взрослых обстоятельств. (Да, Хава, не для пристыжения тебя пишу, а для подания ненавязчивого материала для любимых тобою размышлений о себе и всем, с тобой происходящим). Пропала в ее глазах искорка былой бесшабашности, стремление к поиску бессмысленных ощущений угасло, заменившись на рационализированный подход к проведению досуга. Впрочем, мы не перестаем возлагать надежды на временный характер подобных явлений. Мы же с Кудрей продолжаем вести паразитирующий студенческий образ жизни, подрабатывая и переживая по поводу утраченной возможности отвести душу в поисках приключений на собственное причинное место. Но временами все же вырываем свободные минутки из череды входящих в обязаловку мероприятий.

Момент первый:
Васек, любый мне компаньон по хождению на пленэры, на время потерянный из поля зрения в силу отвратительных событий, произошедших с нашей дружной горной тусой, вдруг возник посреди зимы с заманчивым предложением:
- Ленка, в горы идем.
- Это вопрос?
- Нет. Мы идем в горы.
И тут я сорвалась, запихнув в недра толстой кишки все свои предубеждения, сумления, надуманные ограничения и сообщила о намерении дать положительный ответ. Кудря отреагировала странно - с ленью в голосе напомнила мне, что в горах грязно, холодно, скучно, информировала об отсутствии у себя желания куда-то карабкаться. Пришлось молча ее выслушать и не смириться с заполненными остохреневшим бытом выходными.

Момент второй:
- Мэтч, в горы! - предложил Вадим.
- Ура! - подумала я. - Да, Вадим, в горы, только мы подумаем, как это лучше провернуть.

Момент третий:
Очередное незапланированное ночевание у Мэтч. Половина 12 вечера.
- Кудря, обстоятельства до такой степени в нашу пользу не складывались с незапамятных времен, когда мы спали у тебя дома толпой каждую неделю.
- У меня, Мэтч, дела - учеба, занятия, да и одежды нет подходящей. Съездить домой переодеться я не успею (по различным причинам, благодаря, а иногда и вопреки обстоятельствам Кудря временами сожительствует с Мэтч).

В итоге, Кудря была уговорена Вадимом и почти полностью экипирована и обмундирована; план действий построен идеально и экстремально: с утра бригада, в составе Вадима, Кудри и меня идет в сложнейший поход куда-то в Комиссаровское ущелье, куда мы, кажется, уже пытались взобраться, а потом, вечером, присоединяемся к ополоумевшим туристам, (см. момент первый), что намерены провести ночь в горах на Лесничестве (и при этом упорно подбивавшим и нас на эту чистой воды авантюру).

Момент четвертый:
- Ксава, а мы в горы идем. Пошли?
- Две дуры, - ответила та, и была по своему права, согласно своей жизненной позиции, отличной от Кудриной и моей. (Примечание: любопытный читатель, в голосе моем нет сейчас ни нотки иронии, ибо отдаю я себе отчет в присутствии в мозгу человеческом структуры, отвечающей за разумность так называемую, и полностью признаю факт о патологически маленьком количестве таковой у себя).

***
Практическое осуществление теоретических планов оказалось намного занятнее, чем наши с Кудрей эмоциональные воспоминания летнего прошлого в течение всей ночи накануне похода. Утром собеседница проснулась относительно рано, свежая и в отличном настроении, готовая идти практически в любом направлении, вне зависимости от градуса наклона поверхности. Среди моих мыслей-идей особенно доминировала одна - настойчивое, даже навязчивое желание переночевать в горах. Идею не одобрял никто, кроме ее обладательницы.

Встретились на остановке в 14.00 утра. Вадим, что странно, опаздывал, и мы засуетились: вдруг, не дождавшись, тот ушел без нас в горы или куда-то еще. Пришлось признать ошибочность своих суждений. До любимого иностранцами Медео добирались на частном микроавтобусе, будоража его задумчивую тишину обсуждениями прелестей звания Автошкольника.
Наверху - по-зимнему пОшло и людно - выжившие куски природы напичканы ленивыми псевдолюбителями отдыха на природе, шашлычники, машины, кони. Пошло. Свернули в Комиссаровское. Дорога туда предстояла нелегкая. "Звериная тропа" оказалась длинной и скользкой, а сход с нее грозил проваливанием в попоясный снег (велик и могуч он, тот, на ком пишу я). Первый привал пришлось загрохать двадцать минут спустя на мосту, в очень живописном месте. Внизу шумела невидимая из-за сугробов река, окруженная огромными белыми горами, елки в которые были воткнуты искусно, но беспорядочно. Движимые любопытством, мы трое, один за другим, проваливались в глубокий вышеупомянутый снег до вышеупомянутого уровня, просмеялись до слез, и поползли дальше. У Вадима был только один вариант поведения - терпеть состав, прицепившийся к его рюкзаку, в виде меня и Кудри, примостившейся в свою очередь к моему рюкзаку. Спасибо ему за выносливость и тягу.
Навстречу нам спускались откуда-то туристы, вежливо здоровались, поздравляли с какими-то праздниками, что-то вопрошали и советовали. Согласно горному этикету мы тоже каждый раз политесно желали им здравия, Кудря многозначительно кивала на бронепоезд с вагончиками и изрекала: "Мы в одной связке". Что она хотела этим сказать не было непонятно даже ей самой, но туристы делали серьезные понимающие лица, молвили "ааа!" и топали дальше.
День выдался ясный и теплый. Над теми горами, которые было возможно разглядеть через щелки жмурящихся глаз, плыли ленивые предвещающие осадки облака. Второй привал, долгий, неожиданно приключился после первого более или менее сложного подъема под осыпавшейся елью. Вадим извлек из своего рюкзака кофе, чипсы, шоколад, доктора Дизеля. Все это быстро было отправлено вовнутрь в качестве подзаправки.
Вадиму удалось смотивировать нас на дальнейшее покорение вершин. Мэтч в очередной раз заявила, что позвав нас в горы, Вадим взял ответственность на себя. «Ответственность" имела довольно обширные границы. Вадим не только кормил и поил нас, но еще и тащил вверх, прилагая силы физические. Несмотря на энтузиазЪм и бодрость, у организмов наших сохранилась потребность в регулярных остановках. Целью были не передышки, как могло бы подуматься, а благородные желания запечатлеть в памяти особо красивые участки природы, насладиться их великолепием и впасть по этому поводу в нирвану. В итоге мы просто завалились под одну из елок на финишном склоне, разложили там еще почему-то не съеденные запасы Вадимской еды и расслабились. Вспомнили и создали массу актуальных смешных тонкостей, а когда часы показали около семнадцати, сорвались вниз, дабы успеть во второе место, тщательно летом изученное (не могу по привычке написать "см. отчет такой-то", потому что он существует лишь в наших центрах памяти, но никак не в электронном виде. А жаль...достойные пера летние походы...да что там - былинных гуслей достойные!)

Кудря, не единственная из нас вошедшая в контакт с Дизелем, почему-то странным образом перестала придерживаться одной линии движения, и вскоре созналась в своей неспособности координировать движения, контролировать речь и адекватность поступков.
Горный баран посмотрел из-за дерева удивленно на нее и стукнул копытцем. Смотрелось забавно.
В центральной точке спуска мы заметили собаку голодного внешнего вида, но с добрейшими глазами, просящими печенья, лежащего в рюкзаке. Получив желаемое Бобик решил сопровождать нас сверху до низу, но те тут-то было - Кудря так хотела...Впрочем, кусок этот не важен, а если важен, то не для широкой аудитории. Забавно было до слез, а беззаботно - до Медео.
- До селезащиты - двадцать минут, - сообщил Вадим, - Сейчас - около семи. Успеем, опоздаем чуть-чуть.
Не верилось. Если до Просвещенца реально было добежать, не дыша и волнуясь, за тридцать минут, то как могло оказаться возможным прибытие ин зе мидл оф ноувер на десять минут раньше? Вы хотели практических подтверждений теории относительности? сильвупле.
Плотина не появлялась ни за одним из многочисленных поворотов. А мы пели. Все, что знали и помнили. Дурниной, оповещая о своем приближении даже тех, кому это нафиг не было нужно. Птицы падали со стуком на замерзшую землю, будучи не в состоянии выносить звуков, с нее доносящихся, машины сталкивались, а прохожие шарахались и тыкали в сотках 02.
Особенного внимания заслуживает парное исполнение Вадимом и Кудрей творчества ВИА "Систем оф э Даун". Вторая голосила "Токсисити", а первый имитировал басовый инструмент. А когда чуть позже мы с Кудрей затянули "Сайд" Тревиса, Вадим произнес следующее: "Господи, сделай что-нибудь, и я поверю в то, что ты есть".
Чем ближе мы подходили к положенному месту, тем большее число показывали часы, и тем громче мы, так сказать, пели. И тут появилась она, долгожданная в темноте сереющая нижняя селезащита. Должные ждать нас с нетерпением минут сорок фигуры не наблюдались в упор. Вокруг было тихо и холодно.
- Хрен с ним. - подумало что-то внутри меня, но его перебил крик "Эгегей!!".
"Гей! Гей!" - ответили мы голосам, доносящимся из чащи. И невербально намекнули, что вежливые хозяева стоянки должны выйти, а потом войти, но вместе с нами, немного опоздавшими.
О встретившей компании:
Зул - поход организовавший, не раз летом с нами в них (походы) ходивший, уникальная позитивная недалекость %)
Серега - тот одноразовый, о котором мы когда-то писали и чертовски ошибались, потому что судьба свела нас с ним снова, в очень подходящий момент.
Юрик - в первый раз нами увиденный альпинист, судя по внешнему виду и эротишским подтяжкам.
В холодной палатке еще находились две особи женского пола, по поведению их я сделала заключение, что чьи-то.
Костра не было. Энтузиастов, видимо, тоже. Пришлось, опустив голову, идти в гору за Зулом, висеть там на деревьях, отламывать от них сухие ветки, падать, царапаться, а потом - с удовольствием смотреть на то, как вся добытая кровью и пОтом фигня не горит. Собрались около костра после того, как он нехотя растопился на газовой переносной горелке. Начались безобразия, источником которых были мы с Кудрей и очень быстро освоившийся в новой компании Вадим, окрещенный Зулом как "Маленкый". Мы перепели все известные благодаря Никите хулиганские песни, не взирая на остепенно расширяющиеся глаза слушателей. Особым успехом пользовался Титаник, спетый с русским акцентом, а уж перелетные мухи так и вовсе произвели фурор. Потом в ход были пущены анекдоты приличного и неприличного содержания. Увы, пересказать их повторно не получится. Это был успех.
Когда лимит был исчерпан, а костер догорел, воспоминания о лете повисли в воздухе. Не знающие в очередной раз замолкли, прислушиваясь к нам.
Отступление: Юрик, значится, оказался не таким уж "он ужасен", каким мы его с Кудрей изначально охарактеризовали. А когда он без единой запинки рассказал довольно забавную историю о одном из его, уверена, многочисленных походов, пришлось невольно пустить слюни.
Сергей продолжал командовать громко о том, как правильно себя вести в условиях нашего едвавыживания, а потом и вовсе ушел в ночь с одной из дам.
Когда Вадим и Кудря окончательно взбунтовались, пришлось поехать домой - около часа ночи.
Кудря: в город мы возвращались в машине сердобольных девушек, наполнив авто восхитительными дурманящими запахами. В частности от моей крутки пахло всем - вином и пивом, очень мило пролитыми на нее мною же самой, сигаретами, мною и не мною выкуренными, костром, не мною разведенными - одёр манифик, одним словом. И вообще запах костра неоправданно романтизирован, на самом деле от тебя несет дымом и вяленной рыбой. Эта комбинация и составляет "запах костра", воспетого в гитарных песнях.
Мэтч: Я бы с удовольствием осталась с ночевой, и ошибку совершенную не по своей вине, намерена исправить при первой же более теплой возможности %)


Пьяные горные женщины. Коварный Доктор Дизель



Барышни